А я? Ну, а что я? Мне весело.

— Сейчас угрозу представляешь только ты.

— Сейчас, тупой ты валенок, опасность представляете вы сами и тот поехавший пацан. Но плевать на вас. Пускай он хоть всех тут покромсает, только вот медиков я вам не оставлю.

— Он мог нам помочь.

— Он бы упился вашей кровью.

— В отличие от тебя он никого не убил.

— Это пока, впрочем, кому я это говорю? Хотите, чтобы ушёл? Без проблем. Но медиков я вам не оставлю.

— Мы не можем позволить тебе забрать доктора. — с какой-то странной решимостью все трое держащие в руках огнестрельное оружие направили его на меня. Я внутренне посмеялся. И это после показательного боя, где они своими глазами видели, что меня не берут пули?

— Вы сейчас это серьёзно?

— Да, уходи, или мы будем вынуждены стрелять.

К моему разочарованию чутьё торопило меня. Оно хотело, чтобы я покинул этот подвал и не тратил время впустую. Своим умом я тоже думал, что подзадержался здесь, а от этих людей не будет никакой пользы. Они балласт, даже хуже, лишний груз ответственности от которого нужно избавиться.

— Уйти то я уйду, только своих людей и трофеи заберу с собой. Поэтому пушки и мечи на пол, а сами разошлись. — решил я. Огнестрел мне пригодиться, когда буду брать дом культуры, а мечи, для встречи с пацаном.

— Значит, слышать нас не желаешь… — заключил он и крикнул. — Огонь! — к их удивлению, хоть они и попытались выстрелить, к них это не вышло. Щелчки были, даже ударник в стволах сдвинулся, но выстрелов не произошло. Все пушки заклинили, а в следующий момент они резко повернулись у них руках ломая тем пальцы. Пемброк сработал крайне грамотно.

— А вот и карма. — сказал я, подходя к линии оппозиции. С каждым моим шагом те, кто держал обычные железки, отступали назад. Бед прикрытия огнестрела они растеряли всю свою храбрость.

Подобрав пистолеты, выщелкнул из одного магазин и убрал в карман. Тот был почти полный. Ещё патрон застрял в патроннике, а ударник его неплохо так лизнул. Дир не стал изобретать велосипед, спровоцировав обычный клин. Со вторым было тоже самое, но я вновь взвёл затвор и всё исправилось.

— Итак, пришло время умирать. — произнёс я и направил на главного оппозиционера пистолет. Неожиданно для меня из толпы выбежала молодая девушка и начала умолять меня не делать этого. Затем, вслед за ней подскочила девочка лет пяти и тоже молила не убивать папу. Они обе рыдали взахлеб, обнимая своего отца и мужа.

Подняв бровь, направил пистолет на другого типа, и история повторилась, но там только какая-то малявка подскочила. А тому, кто держал в руках ружьё, на выручку приковыляла его мать и сын на костылях. О как!

— И что, по-вашему, я должен делать? Простить их? — ответом мне было сухое согласие. Причём не только виновники, но и остальное стадо пыталась уговорить меня не губить их. — Они, значит, собирались меня казнить, толпой, используя оружие, добытое мной же. Убить у них не получилось, а я, значит, должен простить это? — более развернутый вопрос не изменил их мнения. — Что ж, ладно. Но увы, я не могу этого сделать. Мне, чуть ли не буквально хером по лицу поводили и спускать подобное с рук я не стану, ясненько? Жизнь им сохраню, раз за них просят, но за это придётся заплатить болью. — без более подробных объяснений выстрелил сперва в главу оппозиции.

Так получилось, что пуля задела всех троих. Плечо мужчины, руку девочки и бок девушки. Бронебойная пуля не рассчитана наносить большой урон по мясу и поэтому ранения у всех троих вышли не такими страшными как могло показаться. И всё же, это были пулевые ранения, которые не назвать царапинами.

Срываться на невинных и беззащитных? Да, это именно то, что делали эти мужики, когда угрожали мне моим же оружием. Ну и выписывали смертельный приговор. Я сделал даже меньше, но люди всё равно были шокированы.

А потом был шокирован я, когда, наведя пистолет на вторую семью невидимая сила дёрнула его наверх.

— Ты чё, Дир? — я повернулся к пемброку и увидел, что медики начали приходить в себя. — Ясно, спасибо. Тогда за меня этих предателей покарай. Или пощади, сам решай их судьбу.

Я подобрал мечи и подошёл к медикам. Они действительно пришли в себя и смотрели на меня с некоторым страхом. Даже Настя боялась смотреть в глаза, хотя до этого чуть ли не в рот мне глядела.

— Значит так, болезные. Я покарал только главного, но остальные скрываются. Покажите мне кто вас избил, и они не уйдут отсюда живыми. — ответом мне стало молчание, которое, впрочем, продлилось недолго. Доктор сразу же указал на хмыря который прятался за бетонным столбом. Я его тоже давно приметил, но не было уверенности. Теперь есть. — Ещё кто-то?

— Нет, только он.

— Гонишь.

— Другие не заслуживают смерти.

— Я тебя понял. Дир. Будь добр… — пемброка не понадобилось просить дважды. Если обременённых семьёй он пощадил, то тому типу даже шансов не оставил. Коготь впился ему в брюхо и превратил кишки в месиво, оставив парня умирать от мучительной боли. — Ну вот, с этим разобрались. Теперь вы. Пойдёте со мной или останетесь здесь, с этим сбродом?

— Ты хочешь бросить этих людей? Оставить детей, женщин и стариков на съедение монстров?