Шрифт:
Я отнесла поднос с едой наверх.
– Покормить, чай, вас, Казимир Федотович?
– Дурак ты, Маруш. Салфетку подай и подержи подушку.
Пока Долохов трапезничал, я его развлекала своими выдумками про альбомы с палитрою и цветочными элементами.
– И все же, я думаю, трафареты лишними не будут. У вас ведь для чашек пресс-формы имеются? Я в гончарном цеху была, видела. Шмяк-шмяк – и чашка готова. Только лишнее обрезать и ручку налепить.
– Предположим.
– Так нельзя ли по этой же форме из тонкого фарфора сделать чашку с дырками? Мазнул – вот и листок. Другую наложил – вот и цветок. А остальное вручную дорисовать. Куда быстрее выйдет. И главное, навыки рисования не нужны, любой дурак справится.
– Не нужно фарфора, – мотнул головой Казимир, доедая яйца. – Стекло. Оно прозрачное и его легко вымыть. Хрупкое, так и фарфор бьется. Мне в стекольном цехе сколько угодно чашек наштампуют, а шаблон я сам сделаю, там не сложно. Хотя даже и самому не придется, ведь можно пуансон сразу с рельефом выточить!
Оживился, щеки порозовели. С жаром начал мне рассказывать, что стекло удобнее, чем фарфор, что качество для шаблона не так уж и важно, что можно даже переплавку на них пускать. Я любовалась им и улыбалась невольно: вот что значит – человек свое дело больше жизни любит!
– Да и стекло цветное можно в дело пустить! Пока ровный цвет не выходит, пущай трафареты штампуют, все в дело уйдет. Вот что, Маруш, с тебя чертеж для пуансона, сможешь? Нужно вымерять все, вплоть до толщины стенок. И нанести узоры. Нет, не сможешь, поди, ты же не чертежник. Нужно мастера в Большеграде найти… Или вот Миланку Синегорскую попрошу, она как раз Университет закончила, ей это просто будет.
– Да глупости говорите, Казимир Федотыч, – возмутилась я. – Чего проще-то? Взять чашку сырую, стеклом облить – вот и слепок. А глину вымыть.
– Да если бы так просто все было, Маруш! Стекло-то кипящее. Что с глиной будет, не догадываешься?
– Ну так маслом смазать и в воск окунуть, – буркнула я, краснея. – А уже по воску шаблон делать.
– Так-то из глины получится, воск при обжиге вытечет. Со стеклом сложнее будет… – Казимир вдруг замер и широко раскрыл глаза. – А ну, бумагу и карандаши мне из кабинета неси быстро! Я придумал, как круглые кувшины делать! Ну такие, как в Икшаре через плечо носят. И как я раньше не догадался! Если восковое кольцо сделать да глиной его облепить…
Ох, чует мое сердце, мэтр Пиляев хорошенько выругал бы нас за ночные бдения. Мы с Казимиром засиделись с чертежами глубоко за полночь. Не думаю, что такой “отдых” пойдет ему на пользу, да только мэтр Пиляев далеко был. Я подозреваю, что еще и занят. Очень. Ольга ему скучать не даст.
Да ладно, днем выспимся. Понятно же, что ни на какой завод Казимир завтра не поедет, и долго еще не поедет.
– Маруш, ты не против, если я покурю?
– Против, – отрезала я, отбирая папиросы и бросая их в печь. – Вы и так одной ногой в гробу, нечего вот так сразу с головой залезать.
– Тиран юный на мою голову, – улыбнулся Хозяин. – Ладно, спать пора, рассвет скоро. Где твоя комната, ты знаешь. Приходи, как проснешься, продолжим.
Я кивнула, сгребла все бумаги и карандаши, погасила светильник. Спать так спать. Я – послушный помощник.
Глава 9. Туманные перспективы
Завтракать Казимир предпочел в постели. Снова был мрачен и молчалив, знать, спал дурно, и мне никак не удавалось его развеселить. Тогда я решила съездить домой, раз уж Хозяин с барского плеча позволил мне пользоваться бричкой, но не успела, потому что в дом прибыли гости. Сразу двое.
Один был высокий, плечистый, с русыми кудрями и широкой улыбкой – явный уроженец Юга. Другой – длинный, изящный и немного грустный, с темными, чуть раскосыми глазами. Северянин, видимо. И оба желали видеть Казимира. Очевидно, гостей раньше принимала Ольга, поэтому Устина с дочерью своей Просей заметались, как курицы, которым отрубили голову, не понимая, можно ли им беспокоить хозяина, коли доктор велел тому отдыхать, или мэтра Пиляева лучше не слушать теперь вовсе. Каюсь, последнюю мысль, кажется, я вчера женщинам в голову вложила.
Пришлось прийти им на помощь.
– Дражайшие господа, я Маруш, помощник Казимира Федотовича. Можно сказать, его правая рука, – выкатилась я навстречу молодым мужчинам. – Все, что вы имеете ему сказать, я передам Хозяину.
– Казимир – левша, – фыркнул кудрявый.
– Миленький какой помощник у Долохова, – заметил, прищурившись, темноглазый. – Вот только слишком молод.
Мне он не понравился с первого взгляда. Северяне эти такие противные!
– В самый раз, – буркнула я, краснея. – Возраст – дело наживное.