Синьора Виктория вернулась ко мне, выгнув вопросительно бровь, а я лишь отодвинула волосы, показывая ей на наушник и она понимающе улыбнулась, вместе со мной разглядывая картину.

– Твоя мама приятный собеседник, Доменик. Раз ты не прилетел, то лишаешься возможности разделить наш великолепный вечер. Прекращайте слежку, Мистер Контроль.

– Не долго еще осталось тебе шипеть, котенок. Наслаждайся вечером, пока есть время. Проведи оставшиеся часы свободы с пользой, - прозвучала сладостная, многообещающая угроза, прежде чем Доменик отключился.

Перед сном мне удалось дозвониться маме. Сидя на веранде, укрываясь одеялом, слушала ее рассказ. Оказывается, меня выкрал действительно папин недоброжелатель, который испортил ему всю жизнь из-за какой-то глупости по молодости. Таблетки папа был вынужден давать, чтобы я забыла тот кошмар и не испортила себе психику. Верно, вместо нее пострадала моя память. Я жутко боялась однажды проснутся и не вспомнить ничего. Как люди, работавшие на синьору Викторию. Вроде ты существуешь, а вроде и нет. Имеется оболочка, а память стирает каждый твой сделанный и прожитый шаг.

– Все равно не понимаю, мам. Можно было отвести к психологу, но папа пошел на крайние меры. Я детство свое считай не помню, да, бывали тяжелые времена, но мое детство не один год длилось. Папа поступил со мной… жестко, - эти слова отозвались болью в районе груди.

Тот мужчина, которого я называла отцом, не мог подобное со мной сделать. Грубо взять и стереть все детство, как будто я и не его ребенок вовсе. Пугает то, что я совершенно не знала, кем был на самом деле мой отец. Я слишком все идеализировала, вот и получила расплату в виде правды.

– С тобой творили ужасные вещи, милая и папа разрывался на части, когда ты кричала во сне, не имея возможности услышать саму себя. Твой папа делал это из лучших побуждений и не послушал меня, - убеждала мама, но я чувствовала, что она мне лгала.

Если папа смог сотворить подобное, то и мама заодно с ним. Все же, я не должна ее обвинять. Нужно прийти в себя, все осмыслить и попробовать поставить себя на их место. Прошло столько лет, маме тоже пришлось несладко, судя по обрывчатым воспоминаниям, так что я не имею права. Я не могу поставить себя на место матери и отца, чьего ребенка похитили и ухудшили состояние. Оказывается, им врач сказал, что если бы ее привезли сразу, а не глушили болеутоляющими боль, то я не потеряла бы слух. Тот человек очень жесток.

– Мам, Доменик мне кое-что рассказал, - отходя от небольшого шока, пробормотала я, выпуская судорожный теплый выдох в темную ночь. – Кажется, ты нашла того, кому ты не безразлична.

– Верно. Я не хотела тебе рассказывать, потому что нам столько уже лет и не хочется огласки. Все же Виктор Петрович уважаемый человек, а мне не хочется оставаться в его тяни, как бы он не убеждал меня в обратном. Не по мне вся эта лишняя шумиха. Дочка, ты меня отлично знаешь, как никто другой. Должна понять.

– И я понимаю. Правда, мам. Я наконец-то могу спокойно доверить тебя хорошему человеку, - я старалась придать голосу более нормальный тон, потому что все мои мысли были об услышанном ранее.

– А у тебя как с Домеником? Дочка, я никогда бы не подумала, что ты согласишься так быстро выйти замуж. Доменик приятный молодой человек, симпатичный, но ты уверенна, что за его внешностью не скрывается уродливая сущность? Солнце, я спрашиваю лишь потому, что боюсь за тебя. Ты если подпускаешь к себе, то отдаешь всю себя без остатка.

Переживания мамы схожи с моими в начале знакомства с Домеником. Сопротивлялась, пускала колкости, чтобы прикрыться ими, словно щитами. Влюбиться в похитителя? Я тряслась от страха при этой мысли. Был печальный опыт с похищением, но там меня хотели сломать, ни о каких чувствах не могло идти и речи. Жестокость, удушающие стены, бетон пола, который стал мне кроватью и темнота. Я не хотела повторения, но впервые похититель показал себя с другой стороны. Могу предположить, что Доменик еще хуже, чем те люди, испортившие лучшие мои годы жизни, но со мной он другой. Эгоистично это признавать, но Доменик дарит мне успокоение и защиту, которые притягивали поначалу больше, нежели, чем сам Доменик. Я долгое время думала о других, но появился человек, который напомнил мне о том, что в первую очередь я молодая девушка, заслуживающая, пускай и кратковременного, но счастья. Потребность в Доменике во мне, как дышать, чтобы продолжать жить.

– Мам, я впервые хочу отключить голову и забыться. Жить сегодняшним прекрасным, солнечным днем и не заботится ни о чем. Доменик единственный с кем я хочу замедлиться и не поворачивать голову назад, оглядываясь в прошлое. С ним я настоящая, будто не пережившая тот ад, через который меня провели. Мам, я люблю его.

Мама не нашлась, что сказать, а я же бесшумно хмыкнула. Я бы тоже не поверила своим ушам, будь я на ее месте. Ни одна девушка, пережившая то, что пережила я, не решится вступить в брак с убийцей. Мне все равно, как это назвать. Сумасшествие, безрассудство, но рядом с Домеником я являюсь собой. Как будто, придя в эту жизнь, мне было предначертано судьбой повстречать Доменика и стать для него целой вселенной.