— С этого момента поподробнее, — с интересом попросил я.

— Тут нечего рассказывать. Просто чувствую, что теперь их души свободны. Не знаю, как это объяснить. — Он замялся и после добавил. — Они помогают мне в обмен на свою свободу.

— И когда будет считаться, что они выплатили долг и могут уйти?

— Не знаю, — пожал плечами Серый. — Но они точно уйдут. Их души жаждут поскорее обрести свободу.

— Понятно. Тогда давай проверим, сколько времени эта стая будет следовать за нами, — предложил я и, развернувшись, направился в вездеход.

Серый отвязал верёвку и забрался на пассажирское сиденье. Десять вервольфов и гарпия выстроились слева от машины и, не отводя глаз, смотрели на Сергея. Я завёл машину, снял с ручника, и мы покатили по занесённому снегом асфальту, постепенно набирая скорость.

Твари начали отставать на скорости в семьдесят километров в час, поэтому мне пришлось замедлиться. Через час езды я заметил в зеркале заднего вида, как тьма, из которой были сплетены твари, начинает таять. Серый же смотрел перед собой, не пытаясь увидеть своих питомцев, а когда исчез последний из них, он сказал:

— Прощайте.

Почему-то его голос был полон грусти и сострадания. Правда, Серый так и не смог объяснить, почему. Очень быстро его разморило, и Сергей уснул.

Когда мы проехали ещё две сотни километров, сил моих больше не осталось. Глаза слипаются, есть хочется, а ещё и Серый рядом сопит. Соня чёртов. Остановился на обочине, разбудил Сергея, шурша упаковкой сухпайка. Мы перекусили, а после поменялись местами. Я вкратце объяснил, как управлять вездеходом, дождался, пока машина тронется с места, а после отвернулся и закрыл глаза.

— Мих, не спи. Ты чего? Я же первый раз за рулём. Вдруг что-то не то сделаю, — обеспокоенно сказал Сергей.

— Даже если куда-то врежешься, ничего страшного не случится. — Я зевнул и поёрзал на кресле, устраиваясь поудобнее. — У нас с тобой есть регенерация. Всяко выживем.

— Да погоди ты, хоть пару минут последи, чтобы я… — начал было Серый, но я его не дослушал и провалился в сон.

На удивление, дорога оказалась скучна. Никаких нападений тварей. Просто едь себе по асфальту и старайся не слететь в кювет. Мы с Серым дважды поменялись местами. Сейчас он спал, а я ехал через непроглядную тьму, любуясь снежинками, сверкающими в свете фар.

Вездеход рычал, жадно пожирая топливо. Осталась десятая часть горючего, хорошо, что мы практически приехали. Иначе пришлось бы бросить машину, так как заправок поблизости не было. Впереди показался дорожный знак «Село Удельно-Дуваней». Прочитав название, я расплылся в улыбке. Интересно, в честь кого село получило такое название?

Но задорный настрой как рукой сняло. Впереди на расстоянии в километр что-то громыхнуло! Ночной мрак разорвал огненный всполох, поднявшийся в небо, следом за которым раздались звуки стрельбы. Серый встрепенулся и подскочил на кресле, встревоженно глядя на меня.

Я использовал Всевидящее Око и устало вздохнул. Впереди два десятка человек отбивались от сорока тварей. При этом гибли они в равных пропорциях. На каждого человека приходилось две потухших энергетических точки, принадлежавших существам. Я вдавил педаль газа в пол и, не отводя взгляда от дороги, сказал Серому:

— Приготовься к бою.

Глава 8

Пограничная застава у села Удельно-Дуваней.

Седой как лунь старший сержант Митрофанов Митрофан Митрофанович прослужил в гвардии Титова всю жизнь. Когда был мальчишкой, мечтал попасть в гвардию. Когда попал на войну, мечтал покинуть гвардию. А когда покинул гвардию, то понял, что ничего, кроме как воевать, он и не умеет. Пришлось вернуться.

Десятки лет зачистки разломов, отражения наступлений тварей, сражения с соседями. Всё это оставило на душе и теле Митрофана множество шрамов. А душевные раны — так до сих пор и не затянулись. Друзья гибли пачками. Они умирали настолько часто, что Митрофан в один момент перестал запоминать имена. А зачем? Всё равно этих бойцов скоро не станет.

И вот сейчас он снова сражается за свою жизнь. За жизнь своих людей. Во имя… Он уже и сам не знал, во имя чего именно. Выживание ради выживания. Ради того, чтобы дожить до ночи и лечь спать, где во сне к нему непременно явятся души погибших, души тех, кого он сам убил. Они будут стенать, плакать, обвинять, кричать от боли. Раньше было страшно, а теперь…

Разведка доложила о приближении тварей за минуту до того, как они атаковали. Опять эти идиоты ворон считали вместо того, чтобы предоставить достоверные разведданные. Митрофан поднял тревогу. Кто успел одеться и выбежать на боевые позиции, тот молодец, а кто не успел… Кто не успел — сражались в одних трусах. Да, на морозе в трусах холодно, но ещё холоднее остывающему покойнику.

Твари шли волнами. В первой были вервольфы, они прощупали слабые места обороны. Следом за ними атаковали снежные волки. Очень быстрые твари. Их нужно убивать до того, как они сократят дистанцию. Но как только волчар взяли на прицел, птерос врезался в трансформаторную будку, от чего во всём селе погас свет. И начался ад.