«Внимание! Повторное поглощение доминант невозможно. Но вы можете использовать модификатор похитителя для извлечения случайной доминанты».

Повторное… Выходит, этот и была кровь пса. Проклятье. Насколько же он силён, раз смог не только долгое время выживать в аномальной зоне, но и охотиться на тварей? Хотя, о чём это я? Этот зверёк с лёгкостью разобрался с моими гвардейцами. Даже с Гавриловым. Если бы не мой молот, развеявший заклинание трансформации, то…

— Слушай, а как к тебе обращаться-то?

— Да как хочешь. Мне без разницы. Главное, псиной не зови, это унизительно, — ответил пёс и принялся вылизывать лапы.

— А если я назову тебя Хрюхой?

— Чё? Я же француз. Какая ещё Хрюха? К тому же, я мужик. Видишь? Вот яйца, — нахмурился он прекратив умываться и взглядом указал на свои причиндалы.

— А если Месье Хрюн? Или Хрюн Де Лавуазье? — усмехнулся я.

— В задницу этих месье. Лавуазье получше звучит, — ответил Хрюн, взял в зубы молот и попытался подтащить ко мне, увы, но ему даже с места не удалось сдвинуть мой ударный инструмент. — Тяжелый, фука! — возмутился де Лавуазье, ощерив пасть. — Чуть зубы не сломал.

— Не думал, что ты потеряешь всю свою силу, — сказал я, поднимая со снега молот.

— Увы, моё кредо «Бей, беги!». Трансформация действует десять минут, а потом я превращаюсь в немощный комок шерсти. — Лавуазье почесал лапой за ухом и требовательно уставился на меня. — Есть ещё жратва?

— Михаил Константинович, ты кинологом заделался? — усмехнулся подошедший Гаврилов и положил мне руку на плечо. — Как ты сумел усмирить этого блохастого? — спросил он, насмешливо глядя на пса, чей размер сейчас был не больше среднего арбуза.

— Блохастый? — приподняв брови, спросил Лавуазье.

— Оно ещё и разговаривает? — изумился Гаврилов, разинув рот от удивления.

— Ну всё, сука. Сейчас я выражу тебе своё почтение, — зло выдохнул Хрюн и повернулся к нам спиной.

В следующее мгновение послышался свистящий звук, и из задницы пса вырвались клубы зелёного дыма.

Я успел отскочить в сторону, а вот Гаврилова зеленоватое облако укрыло с ног до головы.

— Ах ты, смердящая пси…! — начал было капитан, но договорить не успел и рухнул назад, как подкошенный.

Зелёная дымка через мгновение рассеялась. Лавуазье подошел к капитану и стал загребать задними лапами снег, бросая его в лицо Гаврилова.

— Хрюн, мать твою. Ты что наделал? — спросил я, подскочив к капитану.

— Ничего страшного. Отоспится и придёт в себя, — буркнул Лавуазье.

— Чтобы такого больше не делал. Понял?

— Держать всё в себе вредно. Так говорят психологи, — со знанием дела заявил пёс.

— И много ты видел психологов за свою собачью жизнь?

— Ну-у-у… — протянул Хрюн, плюхнулся на задницу и продолжил. — Не важно, сколько видел. Просто кто-то должен был проучить этого хама. Вот я и решил, почему бы это не сделать мне?

— Молись, чтобы Гаврилов не сделал из тебя отбивную, когда очнётся.

— Гориллов? То-то я смотрю, он на обезьяну похож, — хмыкнул пёс, заставив меня хохотать до слёз.

— А-ха-ха-ха! Гляжу, у нас с тобой мысли сходятся. Ладно, помолчи пока, не нужно шокировать моих людей. Обследуем город, а после поболтаем.

— А чё его обследовать? Вы всю живность перебили. Я ж сюда и прибежал, чтобы полакомиться падалью, а в итоге мяско перепало. Хы! Эт я, конечно, удачно зашел. — Довольная морда пса заставила меня нагнуться и потрепать его по холке.

— О, да! Ка-а-айф! — с наслаждением протянул Хрюн.

За спиной послышался хруст стекла, и через мгновение из окна первого этажа выскочил Артём. Лицо его было залито кровью, он поигрывал копьём, зыркая по сторонам.

— Где эта тварь?! Убью! — прорычал он, выискивая своего обидчика. — А что с Гавриловым? — ошарашенно спросил он, заметив на снегу бессознательное тело капитана.

— Устал и решил вздремнуть, — коротко бросил я, забрасывая Гаврилова на плечо. — Кстати, это мой новый друг. Зовут Хрюн Де Лавуазье. Прошу любить и жаловать, — я кивнул в сторону собаки, пристально глядящей на Артёма, а после приблизился к брату и шепнул. — Не называй его псиной, если не хочешь вырубиться, как и Гаврилов.

— Этот уродец — та самая тварь, что отправила меня в полёт? — догадался Артём.

— Ого! А ты умнее, чем кажешься, — присвистнул я и направился прямиком к Барбоскину.

— Эй! Что это значит? Я тупой, по-твоему? — возмутился Артём, провожая меня взглядом.

Хрюн подошел к Артёму и принялся нюхать его ноги.

— Отвали! — недовольно буркнул Прохоров и попытался пнуть собаку.

Зря он это сделал. Хрюн ловко уклонился от пинка, а после задрал лапу и пустил зелёную струю мочи прямо на древко Артёмовского копья. Древесина тут же задымилась под напором концентрированной кислоты и стала таять на глазах.