Боярка...
Герой попавший в тело сына баронакнязяграфа (нужное подчеркнуть) в паршивых стартовых позициях. Угроза жизни, бесчестия. Обязательно наличие магии. Приветствуется Российская империя.
Вот только, господа, это зеленые шторы... Задний фон. Третий план, если вам так угодно.
Можно выписывать на нем вензеля, золотыми нитями, рисуя достижения, провалы или питомцев главного героя.
Но это как было, так и будет задним планом.
В этом произведении, на фоне зеленых штор я попытаюсь рассказать вам историю.
Историю подростка, со всей атрибутикой присущей "боярке".
Упертого, иногда хвастливого, но честного парня.
Его зовут Федор и он третий сын.
Глава 1
Глава 1
Действующие лица:
Дубовая — одаренная ведунья.
Иван Николаевич Терн — городской журналист.
Никодим Прокофьевич Горт — закрытый землевладелец, вдовец.
Арсений Горт — старший сын Никодим Прокофьевич. Будущий наследник.
Василий Горт — средний сын в семье Гортов. Будущий купец.
Федор Горт- младший сын в семье Гортов.
Сьюзи — племянница Никодима Прокофьевича Горта. Живёт в столице с семьей.
Черноволос — полноправный маг, аристократ
Мужчина, в дорогом по местном меркам фраке, поежился и глянул на седую женщину, что сидела на лавке у дома.
— Мерзко как, — произнес он, присаживаясь рядом. — Туман этот еще…
— Последний туман перед посевной, — спокойно ответила та.
— Откуда знаете, что последний? — нахмурился он и передернул плечами.
Женщина выразительно взглянула на него и тот хмыкнул.
— Что? У ведьм свои приемы?
— Еще раз ведьмой назовешь — мочиться кровью до осени будешь, — спокойно ответила она и взглянула на улицу, где во дворах уже собирался народ.
— А как мне вас называть? — спросил мужчина. — Имени мне вашего так и не сказали. Сказали, вы — «Дубовая». А что и почему, не сказали.
— Ну и зови Дубовой.
— Но вы ведь ведьма… — произнес городской хлыщ и тут же осекся от недоброго взгляда собеседницы.
— Ведунья.
— Ведунья?
— Ведунья, — кивнула та, продолжая смотреть за едва различимой суетой в соседних дворах.
— А в чем разница?
— Мы со смертью дел не имеем. Грех на душу не берем, — спокойно ответила она.
— Вот как… И… все?
— А тебе еще что-то надо? — хмыкнула Дубовая.
— Нет, просто… я не силен в сельских магических искусствах, — пожал плечами он.
— Тебя-то как звать? — спросила женщина. — Привели уже ночью, сразу спать улегся.
— Иван Николаевич Терн. Я из газеты городской. Максим Никифорович договорился с Гортом, чтобы мне ритуал плодородия показали. Хотим местный справочник ритуалов и верований выпустить.
— Никодим Прокофьевич, значит, с чиновничьими дела имеет, — задумчиво произнесла ведунья.
— Никодим… Кто?
— Горт. Никодим Прокофьевич Горт.
— А, простите, — усмехнулся мужчина. — Нет, просто его сестра у нас в редакции работает. Договорились вроде бы как… Я уж не в курсе, о чем.
— Понятно, — кивнула ведьма.
В этот момент на другом конце села раздался мелодичный женский голос:
— За тума-а-а-аном ничяго не ви-и-и-идно…
Мужчина, несмотря на то, что ещё недавно ежился от холода, выпрямился и посмотрел в ту сторону.
— Началось?
Ведунья поднялась, за ней поспешил и мужчина. Он направился к калитке деревенского дома, но Дубовая его тут же остановила:
— Калитку не трожь!
— А? Почему?
— Нельзя. До нас дойдут — тогда можно.
Мужчина нахмурился, поглядел вокруг и в тумане заметил соседей, что, уже нарядившись в традиционные наряды, стояли у калиток и терпеливо ждали.
Высунув голову над забором, журналист из города взглянул по улице, в сторону пения, в котором уже добавилось несколько голосов. Не обращая внимания на недовольное сопение ведуньи за спиной, он напрягал зрение, пытаясь разглядеть, что там происходит.
— Уймись! Подойдут — все увидишь, — наконец не выдержала ведьма.
— Почему в тумане? Почему на рассвете?
— Потому что днем иль ночью тумана нет, — буркнула женщина. — А туман — так по преданиям заведено. Из тумана все вышло, все туманом во конце времен и станет.
Мужчина засунул голову обратно, задумчиво взглянул на женщину и, тяжело вздохнув, встал рядом с ней.
— Ты с Марьей приехал? — спросила меж тем ведьма, чтобы отвлечь его от мыслей о «непристойном», по местным меркам, поведении.
— Марией Прокофьевной? — взглянул на нее Иван Николаевич. — Да, мы с ней приехали. Она с дочерью, а у них в доме даже лечь негде. Вот меня к вам и поселили. У вас неплохой дом, кстати. Ухоженный. Так и не скажешь, что там ведунья живет.
— Не живет там ведунья, — вздохнула Дубовая. — Я тоже пришлая, с юга. А дом этот гостевой выходит. Вдова бездетная там жила. Дом славный, но себе никто не взял и не заселился.
— Почему?
— Плохой смертью умерла. Дурной след на семейство будет.