Шрифт:
В результате браконьерства и ряда других факторов число львов в Тули сократилось за каких-нибудь два с половиной года почти наполовину — примерно с 60 до 29 особей. Некоторые из них были истреблены за то, что резали домашний скот в хозяйствах, расположенных по границам Тули; иных самым подлым образом сманили на южноафриканские фермы, и там они стали жертвой «спортивной охоты». Но больше всего их пало от браконьерских силков — обыкновенных проволочных лассо, смертельных для львов и для других животных. Эта форма браконьерства опасна даже для слонов — я знаю одного молодого слона, которому шесть лет назад проволокой целиком отрезало хобот, и, однако, он непонятно как выжил и живет до сих пор. Мне не раз приходилось видеть и других слонов с укороченными хоботами — все они стали жертвой браконьерских проволочных петель.
Результатом наблюдений, чувств и действий в этот период моей жизни явилась книга «Плач по львам», которую я написал в надежде привлечь внимание к проблемам львов Тули и в попытке побудить к действию во имя их более надежной защиты. Наивно веря в силу пера, я был уверен, что эту защиту им удастся обрести.
Я уехал из Тули, чтобы написать эту книгу, а когда закончил ее, то в течение двух последующих лет изучал проблему львов в масштабе континента. Я исколесил тысячи километров по югу Африки, впервые встретился с Джорджем Адамсоном и поработал с ним; итогом всего этого явилась вторая книга, тематика которой осталась традиционной: львы, люди, вторжение, браконьерство, ружья, пули, смерть и лишь изредка — надежда…
Все три с половиной года, что я был вдали от Тули, эта земля оставалась в моем сердце. Я знал, что однажды должен буду вернуться. И все эти три с половиной года я получал оттуда вести: «Еще один лев попал в капкан… Предполагается, что потомство львиц-сестер Кали уничтожено… Попал в капкан старый лев Дарки, но ему удалось перегрызть браконьерскую петлю…» Из других источников я слышал, что львиное поголовье не только стабилизировалось, но и растет, и эти лживые сведения давали мне обманную надежду: я не смог распознать иронию в том, что мне сообщалось.
В 1989 году я собирался возвратиться на эту землю. Планы у меня были большие — просвещение людей в вопросах окружающей среды, попытка нового пересчета поголовья львов и учреждения более надежных мер по защите как этих львов, так и всей дикой фауны заросших кустарником земель Тули. Со смертью Джорджа моей главной целью стала подготовка троих львят к жизни в дикой природе.
Возвращение в Тули явилось для меня возвращением на родину, и вскоре по прибытии я записал такие слова — слова, запечатлевшие мои чувства по возвращении на ту землю, которой принадлежит мое сердце. Вот эти строки:
Я снова на земле, которую я знал. Я снова на земле, где сердце я свое оставил. Я снова здесь! Я снова здесь! Слеза струится по моим губам. О, чудо! Наконец мы снова вместе! Старуха мать! Дай мне тебя обнять! О дикий мир, как тягостно тебе В ручищах жадных человека! О дикий мир, с круговоротом вечным, Текут в котором годы, жизнь и смерть. Свободными надолго ль нам оставаться вместе? Надолго ль быть свободными — тебе и мне? С тех пор, как я твоим проникся духом. Мне кажется, что меньше мир вокруг тебя. А может, я ошибаюсь — просто вырос сам? Не важно! Хорошо, мы снова вместе! Старуха мать! Дай мне тебя обнять! Жизнь — это цикл. И на твоих глазах я вырос, как в лесу растут деревья. И тогда Вослед орлам на север я умчался. Года прошли, но я не возвращался. Но ты манил меня своим прохладным бризом, Слова любви так искренно шептавшим, И вот вернулся я. Своим прикосновеньем Меня ласкаешь ты. Я рад бы умереть здесь. Что ж, да будет так! Я снова здесь! Я снова здесь! Слеза струится по моим губам. Как хорошо, что снова вместе мы! Старуха мать! Дай мне тебя обнять! [7]7
Перевод С. Лосева.
И снова встреча со старцем Сэлмоном под деревом машату… Я спросил его, что он думает о моей работе — защите дикой фауны и возвращении львов в дикую природу.
Подумав немного, он сказал:
— Молодчина… Мои внуки не знают львов так, как я когда-то или как их знали наши предки. Дети знают о львах только по картинкам.
Он смолк, а затем печально кивнул головой.
— Белый человек столько погубил — что зверей, что нашу древнюю культуру, — а теперь хочет возвращать зверей назад! То-то! Раскидавши ворохами, собирать надумали крохами! — Он запнулся и пренебрежительно оставил тему.
Тут-то я понял, что он имел в виду. С исчезновением зверья, которого в его молодые годы много было на юге Африки, выродилась и сама земля, подверглась эрозии и ее аборигенная культура. Сам старец и его народ, как и земля, стали изолированы, порвались связи, и, возможно, он на склоне лет не видел будущего — так, как он мог видеть грядущее, будучи молодым человеком. Слишком уж изменилось все вокруг.
Разговаривая со старцем, я заглянул назад во время и задумался о переменах, происшедших в судьбе Тули. Из рассказа Сэлмона я понял, что, несмотря на время, на всю эрозию жизни, Тули еще, можно сказать, повезло: она выжила, в то время как земли и их дикая фауна к югу оказались утраченными.
Суть истории и судьбы Тули, мне кажется, заключена в строчках послания, адресованного в 1885 году вождем североамериканских индейцев Сиэтлом президенту Соединенных Штатов Америки:
Что ж будет с человеком, коль все зверье исчезнет? От одиночества в душе погибнет он и сам. Что б ни случилось со зверьем, и с человеком будет то же. Такая в жизни странная взаимосвязь. И если что-нибудь с землей случиться может — Того не избежать и всем ее сынам [8] .8
Перевод С. Лосева.