Пока я думал о перспективах, Оксана принесла кофе, поставила его на стол передо мной, улыбнулась и ушла. Я посмотрел на красивую кофейную пенку на поверхности напитка, вдохнул его приятный аромат и снова улыбнулся, предвкушая, как сейчас буду не спеша его пить и наслаждаться.

Однако не успел я протянуть руку к чашке, как зазвонил мой спутниковый телефон. Вздохнув, я достал его и посмотрел на номер, он был незнакомым.

— Слушаю, — произнёс я в микрофон, приняв звонок.

— Внимательно слушай, — раздался из динамика голос Артура. — Через час я жду тебя в нашем месте.

— Я не смогу. В этот раз вообще без вариантов — ко мне на завод в полдень приезжает важная комиссия. Я должен подготовиться к встрече и принять её. Никак нельзя после обеда или вечером?

— Вечером? — переспросил Артур. — Вечером ты будешь лететь в самолёте.

— Что? — воскликнул я. — Как лететь в самолёте?

— Как лететь? Быстро, полагаю.

— Но я не могу сегодня никуда лететь.

— Давай встретимся, и я тебе объясню, что можешь. Жду тебя через час. До двенадцати успеешь вернуться на свой завод.

— Нет, — отрезал я. — Я не покину завод, пока не уедет комиссия. Если тебе так важно срочно поговорить со мной, приезжай сам.

— Ты предлагаешь мне приехать к тебе на завод и засветиться там перед всеми? Ты серьёзно?

— Ты же на машине? Остановишься в километре от главной проходной, я подскочу, в машине и поговорим.

Артур ничего на это не ответил, но я слышал, как он недовольно сопит в трубку — видимо, прикидывал, насколько для него приемлем предложенный мной вариант. Наконец из динамика донеслось:

— Хорошо, я приеду к одиннадцати.

— Только, пожалуйста, не позже, — попросил я.

— Да понял я, понял, комиссия, — недовольно пробурчал Артур и сбросил звонок.

Вот почему всегда так: то пусто, то густо? Всё всегда разом, всё до кучи. Причём у меня в последнее время в основном густо. Нет, так-то грех жаловаться, лучше так, чем вообще никаких событий, но вот почему бы Артуру не позвонить вчера или завтра? Почему именно в день приезда комиссии и буквально за пару часов до их прибытия на завод?

Я усмехнулся, вздохнул и посмотрел на кофе — вроде он ещё не сильно остыл. Есть ещё шанс насладиться любимым напитком. И только я об этом подумал, даже не успел ещё руку к чашке протянуть, как резко отворилась дверь, и в кабинет ворвался Румянцев — именно ворвался, а не зашёл и даже не забежал.

Вид у Ярослава Даниловича был злой и запыхавшийся, будто он очень быстро бежал ко мне с какой-то не очень хорошей новостью. Я даже толком не успел удивиться этому появлению, как Румянцев заявил:

— Всё, Игорь! Приехали!

На самом деле фраза была раза в три длиннее, но из всех слов, что выпалил в сердцах наш директор завода, в приличном обществе произнести можно было только эти три. Такое начало разговора не сулило ничего хорошего, это я понял сразу, как и то, что про кофе можно забыть.

Но пока я ничего не стал говорить — лишь смотрел на Румянцева и ждал более подробной информации. А тот, похоже, потратил все силы на бег и первую фразу и теперь стоял и пытался отдышаться. А пока он это делал, в кабинет вошёл Куликов и поинтересовался у Ярослава Даниловича:

— Ты ему уже рассказал?

Румянцев отрицательно замотал головой и громко произнёс, глядя на меня:

— Сырьё не подходит!

Румянцев сделал глубокий вдох, затем шумно выдохнул и повторил:

— Сырьё не подходит!

— Не подходит, — поникшим голосом подтвердил Куликов. — Мы не сможем запустить линию.

— Вы уверены? — спросил я, хотя понимал, что в таком деле ошибок быть не может, и Румянцев не делал бы таких заявлений, не перепроверив всё несколько раз.

— К сожалению, это так, — сказал снабженец. — Внешне всё нормально, у нас даже подозрений никаких не возникло ночью во время разгрузки. К тому же поставщик-то серьёзный. Но утром пришли ребята в лабораторию, согласно инструкции начали всё проверять, сделали рентгеноструктурный анализ и сказали, что эта сталь нам не подходит.

— Если нужно полное заключение, я скажу, чтобы тебе занесли, — добавил Румянцев.

— Нет, мне достаточно информации, что не подходит, — сказал я. — А вы всю партию проверили?