Закинув голову назад, Яна громко расхохоталась. Да так, что ее смех в ушах стоял.

— Какая же ты наивная! Тебе всегда будут изменять, детка. Ты никогда не сможешь дать мужчине то, что ему нужно. А я дам. А Герман… Да мне стоит только пальцами щелкнуть, тут же прибежит. Хочешь проверим?

— Проверяй! — огрызнулась Алиса.

За спиной открылась дверь, и на веранду ворвались музыка и громкие голоса.

А вместе с ними и…

— Гера! — воскликнула Яна, пока Алиса молча таращилась на мужа. — Наконец-то! А я подумала…

— Где тебя черти носят?! — с полоборота завелся Литвинов, глядя на жену. — И почему мобильный в сумке? Я весь этот дом уже обшарил!

И схватив ничего не понимающую Алису за руку, потянул ее обратно в дом. На Яну он даже не посмотрел.

Глава 54

Как же хотелось повернуться к этой белобрысой шлюхе и показать ей средний палец! А лучше сразу два средних. Ну и сказать что-то такое, отчего Ольховская проглотила бы свой ядовитый язык. Но хулиганские мысли пришли в голову слишком поздно — дверь на веранду за ними захлопнулась, отрезав от Яны.

Не возвращаться же!

— Ну, что народ! — раздался задорный голос хозяина дома. — Литвинову за опоздание штрафную, может, подобреет, а, Гера?

Игнат добродушно оскалился, глядя на Германа, но в глазах никакого дружелюбия Алиса не увидела. Ей стало неловко, как будто она делала что-то неправильное и этим обижала Сабурова. Нет, это уж слишком! Она ничего ему не обещала, а Герман — какой-никакой, но муж. По крайней мере они официально женаты и для всех здесь людей они — супруги. А Литвинов словно мысли ее читал, точно чувствовал что-то. Прижал к себе так, что и вздохнуть Алиса не могла.

Какие же они разные — один как теплая волна, сбивает с ног, но укутывает, закрывает собой, качает как ребенка. Закроешь глаза, упадешь назад и он подхватит, закружит в объятиях. И по телу пробежит огонь…

А другой — ледяной холод. Колкий и острый, одним взглядом выдернет тебя из приятной неги, обдаст морозным ветром и вот ты снова в реальности, обнаженная дрожишь. Как Алиса могла быть настолько слепа, что видела в Германе благородного принца на белом коне? Он — демон, который еще и выставляет на показ все свои пороки. Но и тянет к нему магнитом, хотя понимаешь, что нельзя.

— Тебе холодно? Дрожишь вся… Что ты вообще забыла на этой веранде? — Герман демонстративно игнорировал Игната, сосредоточив все свое внимание на жене. — У тебя губы синие!

И обдал Алису горячим дыханием. Со стороны, наверное, показалось, что он ее поцеловал, потому что тут же раздались негромкие смешки и аплодисменты.

— А приехал бы раньше, не пришлось бы жену размораживать! — это один из подхалимов Яны отличился, Алиса даже не запомнила его имени.

— Не завидуй, Петруша, — обманчиво мягким тоном ответил Герман. — И свое нерастраченное либидо направь лучше на дело, тогда не будешь ныть, что без годовой премии остался.

“Петруша” бросил на Литвинова взгляд, полный лютой ненависти, Алисе даже захотелось спрятаться за спиной мужа. Да уж, похоже, Герман и на работе “умеет” выстраивать отношения.

— Спокойнее, пацаны! — рассмеялся Игнат. — У нас туса как бы, а не производственное совещание. Есть предложение немного расслабиться и поиграть.

— На раздевание?

— В покер?

— В шарады?

— Голышом по снегу? Так у тебя баня еще не готова…

Предложения сыпались как из рога изобилия, оно и понятно — народ уже наелся, культурно выпил, дом посмотрел, пообщался, теперь хотел развлечений.

Когда шум постепенно стих, раздался голос Ольховской.

— А можно поближе познакомиться друг с другом, — предложила она, улыбнувшись. — Вот вы, например, почти все из одного офиса, но наверняка, мало друг о друге знаете. Ну там разные секретики, которые объединяют…

Яна подошла к своему Красавину и томно вздохнула, положила голову на плечо мужчине, но смотрела она почему-то на Сабурова. А Игнат смотрел на нее, чуть прищурившись. Это заняло каких-то несколько секунд, но словно целая жизнь промелькнула перед глазами.

— Хорошая идея, Ян, — Игнат задумчиво провел ладонью по густым волосам. — Так и будет. Я тут кое-что вам приготовил.

Алиса чувствовала себя ребенком, которому и любопытно, и страшно.

— Хочешь участвовать в этом балагане? — спросил Герман, усаживаясь на диван и не дождавшись ответа, усадил Алису к себе на колени.

— Что? — она попыталась вскочить, но Литвинов держал крепко. На его лице играла довольная улыбка. — Пусти!

— Зачем? — прошептал он, прямо в губы Алисе. — Должно же быть что-то приятное в этой клоунаде.