На десятом их ждали. Хлынувшая из шахты отключенного гравитационного лифта волна низших влетела в минное заграждение. Уцелевшие остатки были сметены перекрестным огнем занявших оборону в приемном зале бойцов. Следом в шахту ворвались сервы тяжелого штурмового БРК, огнем импульсных орудий превращая особей роя, шедших за спинами низших, в мертвый металлолом. В считаные минуты потеряв треть от численности, рой осознал, что ему пришел конец. Коллективный разум неглуп, хоть и неопытен. Ему хватило мозгов понять, что игры закончились. Десятки бойцов в тяжелой штурмовой броне не могут быть местными полицейскими. В гости пожаловал космодесант, а с ним шутки плохи.

Ар и другие твари, подчиняясь воле новой королевы, отступили в лабиринты радиальных коридоров одиннадцатого яруса. Противник закрепился в центральном зале и приступил к планомерной зачистке. Рухнули аварийные переборки, рассекая ярус на изолированные сектора, а монолит роя — на отдельные своры. Он с наслаждением почувствовал в несмолкающем шепоте нотки страха. Хотя страхом это сложно назвать. Ведь рой все же больше машина. Отсутствие решения задачи и лавина программных парадоксов, порождённых инстинктом самосохранения. Вот что это было. Данная переменная, внесённая в ставший основой роя программный код, вызвала лавину ошибок и вал взаимоисключающих команд. Ар просто мысленно обозвал это паникой. И наслаждался ей в ожидании гибели, что подарит ему свободу.

После бойни в шахте лифта особей осталось немного. Как результат Ар стал старшим в своей своре. Два десятка низших и он затаились в боковом ответвлении радиального транспортного коридора и ждали команды для удара в тыл двигающемуся по нему отряду зачистки. Совсем недавно тут что-то неслабо рвануло, и образовался завал из металлических конструкций производственного комплекса непонятного назначения. Часть оборудования еще получало питание и частично функционировало, что неплохо маскировало их от чувствительных сенсоров противника. Вялый пожар в смежных полузаваленных отсеках заволок все едким дымом, от которого горели легкие и нестерпимо свербело в носу, в то же время это усиливало маскировку.

Лежа на грязном полу в разорванном в лохмотья комбинезоне с зажатым в руке куском гнутого металла, Ар оценивал шансы на успех предстоящего боя. И с удовольствием признавал, что это будет самоубийством. Звуки идущего в транспортном коридоре боя приближались, с каждой минутой обещая избавление от затянувшегося кошмара. Он изнывал от предвкушения. Никогда не думал, что с таким нетерпением будет ждать собственной смерти.

Вот сквозь клубы дыма стали видны вспышки выстрелов. Тварь, контролирующая его многострадальное тело, напряглась, готовясь к рывку. В этот момент произошло сразу три события. Справа ухнул взрыв. Похоже, пламя добралось до чего-то взрывоопасного. Взрывной волной его отбросило к стене и придавило чем-то тяжелым. Шепот в голове развалился на отдельные звуки, а через миг превратился в вой. Окружавшие его низшие сорвались с поводка и вцепились друг в друга, заглушая вой скрежетом раздираемого металла. Тело билось в конвульсиях, пытаясь вдохнуть под тяжестью, задавившей грудь, а в голове зациклилась лишь одна мысль: «Они его грохнули! Они убили чертову королеву!».

Ну и последней каплей в череде совпадений стала красная надпись, перекрывшая обзор:

«Установка оборудования завершена!»

«Начат процесс синхронизации!»

По транспортному коридору в тусклом свете аварийных ламп уныло брели две фигуры, облаченные в ядовито-жёлтые комбинезоны. За ними следовала небольшая платформа на антигравитационном приводе. На платформе бесформенной кучей были свалены разные детали, оружие, короба с боеприпасами.

Возле ничем не приметного бокового ответвления одна из фигур остановилась.

— Грем, постой! — обратился остановившийся к напарнику огрубевшим от долголетнего употребления алкоголя голосом.

— Что тебе, Трой? — ответил не менее сиплым голосом напарник. — Шевелись давай. Нам до конца маршрута осталось двести пятьдесят метров, и можно поворачивать назад.

Монолог Грему дался с трудом. На его сморщенном, огрубевшем лице были видны невооруженным глазом симптомы вчерашнего веселья. По этой причине его самочувствие не располагало к общению.

— Да говорю тебе, постой, Грем! Давай заглянем в этот коридор.

— За каким хером, Трой! Ты что, не чувствуешь, что оттуда гарью тянет? Там выгорело, поди, всё, и ничего ценного мы там не найдем, только в саже уделаемся. Пошли давай!

Грем повернулся и двинулся дальше, решив плюнуть на напарника. Хочет лезть в этот коридор, пусть лезет.

Да послушай, придурок! — не унимался Трой.

— Как ты меня назвал?! Давно в рыло не получал! — начал не на шутку злиться Грем, его кулаки сжались, не предвещая ничего хорошего напарнику.

— Как слышал! — огрызнулся Трой, не впечатленный агрессивным видом Грема. — Ты сначала выслушай, а потом кулаками махать будешь, ну или признаешь, что и в самом деле придурок! В прошлом году я работал на крысеныша Тавта. Помнишь этого плешивого курхута?

— Ну помню и что? — сбавил пыл Грем, решив все же выслушать напарника.

— Ну так вот. Как-то раз крысеныш отправил меня на одиннадцатый забрать посылку.

— Брешешь! Тебя прибили тут как мерзкого карха и фамилии не спросили!

— Ты да слушай сначала. А не прибили меня, потому что я был всего лишь носильщиком. Старшим был Тидо. Тот здоровый модификант, помнишь его?

— Помню, помню. Давай ближе к теме, жрать охота, а мы еще маршрут не отработали, — проворчал Грем, которого вновь начала раздражать словоохотливость напарника.