Шрифт:
Идет мне эта шляпа?
Лакей. Как же-с. Бритвочку в карман возьмете?
Шервинский. Бритву в карман… Ну-с… Дорогой Федор, позвольте вам на память оставить пятьдесят карбованцев.
Лакей. Покорнейше благодарю.
Шервинский. Позвольте пожать вашу честную трудовую руку. Не удивляйтесь, я демократ по натуре. Федор! Я во дворце никогда не был, адъютантом никогда не служил.
Лакей. Понятно.
Шервинский. Вас не знаю. Вообще я оперный артист…
Лакей. Неужто ходу дал?
Шервинский. Смылся.
Лакей. Ах, прощелыга!
Шервинский. Бандит неописуемый!
Лакей. А нас всех, стало быть, на произвол судьбы?
Шервинский. Вы же видите. Вам-то еще полгоря, а каково мне?
Звонок телефона.
Слушаю… А! Капитан!.. Да! Бросайте все к чертовой матери и бегите… Значит, знаю, что говорю… Шервинский… Всего хорошего. До свидания!.. Дорогой Федор, как ни приятно мне беседовать с вами, но вы сами видите, что у меня времени нет никакого… Федор, пока я у власти, дарю вам этот кабинет. Что вы смотрите? Чудак! Вы сообразите, какое одеяло выйдет из этой портьеры. (Исчезает.)
Пауза. Звонок телефона.
Лакей. Слушаю… Чем же я вам могу помочь?.. Знаете что? Бросайте все к чертовой матери и бегите… Федор говорит… Федор!..
Пустое, мрачное помещение. Надпись: «Штаб 1-й кинной дивизии». Штандарт голубой с желтым. Керосиновый фонарь у входа. Вечер. За окнами изредка стук лошадиных копыт. Тихо наигрывает гармоника знакомые мотивы.
Телефонист(по телефону). Це я, Франько, вновь включився в цепь… В цепь, кажу!.. Слухаете?.. Це штаб кинной дивизии.
Телефон поет сигналы. Шум за сценой. Ураган и Кирпатый вводят дезертира-сечевика. Лицо у него окровавленное.
Болботун. Що такое?
Ураган. Дезертира поймали, пан полковник.
Болботун. Якого полку?
Молчание.
Якого полку, я тебя спрашиваю?
Молчание.
Телефонист. Та це ж я! Я из штабу, Франько, включился в цепь! Це штаб кинной дивизии!.. Слухаете?.. Тьфу ты, черт!..
Болботун. Що ж ты, бога душу твою мать! А? Що ж ты… У то время, як всякий честный казак вийшов на защиту Украиньской республики вид белогвардейцив та жидив-коммунистив, у то время, як всякий хлибороб встал в ряды украиньской армии, ты ховаешься в кусты? А ты знаешь, що роблють з нашими хлиборобами гетманьские офицеры, а там комиссары? Живых у землю зарывают! Чув? Так я ж тебе самого закопаю у могилу! Самого! Сотника Галаньбу!
Голос за сценой: «Сотника требуют к полковнику!» Суета.
Де ж вы его взяли?..
Кирпатый. По-за штабелями, сукин сын, бежав, ховався!..
Болботун. Ах ты зараза, зараза!
Входит Галаньба, холоден, черен, с черным штыком.
Допросить, пан сотник, дезертира… Франько, диспозицию! Не ковыряй аппарат!
Телефонист. Зараз, пан полковник, зараз! Що з ним зробишь? «Не ковыряй…»
Галаньба(с холодным лицом). Якого пoлку?
Молчание.
Якого пoлку?
Дезертир(плача). Я не дезертир. Змилуйтесь, пан сотник! Я до лазарету пробырався. У меня ноги поморожены зовсим.
Телефонист(по телефону). Де же диспозиция?.. Прохаю ласково. Командир кинной дивизии прохае диспозицию… Вы слухаете?.. Что ты будешь робить с этим аппаратом!
Галаньба. Ноги поморожены? А чому же це ты не взяв посвидченья вид штабу своего полка? А? Якого полку? (Замахивается)
Слышно, как лошади идут по бревенчатому мосту.
Дезертир. Второго сечевого.
Галаньба. Знаем вас, сечевиков. Вси зрадники. Изменники. Большевики. Скидай сапоги, скидай. И если ты не поморозив ноги, а брешешь, то я тебя тут же расстреляю. Хлопцы! Фонарь!