Он нажал на тормоз и дал задний ход. Надя, уже успевшая занести ногу на нижнюю ступеньку крыльца, обернулась. Боб опустил стекло с пассажирской стороны и перегнулся через сиденье, чтобы видеть ее.

— Я не знаю, что делать, — сказал он. — Я ничего не знаю.

В магазине для животных Надя выбрала несколько игрушек, чтобы щенку было что погрызть, объяснив Бобу, что без таких игрушек не обойтись, если он хочет сохранить в целости любимый диван. Ботинки, сказала она, ботинки отныне придется прятать на самую верхнюю полку. Они купили витамины — собачьи! — и пакет корма для щенков, который она посоветовала, добавив, что самое главное и дальше покупать корм этой же марки. Стоит сменить диету, предупредила Надя, и щенок загадит весь дом.

Они купили клетку, в которой он будет оставлять щенка, уходя на работу. Купили поилку для клетки и книжку о дрессировке собак, написанную монахами, фотография которых была на обложке: крепкие ребята, совсем непохожие на монахов, широко улыбались. Когда кассирша пробила все покупки, Боб полез за бумажником и ощутил словно толчок землетрясения, прошедший через все тело, — мгновенное потрясение. В горле стало горячо. В голове как будто вскипали пузырьки. И только когда это землетрясение миновало, горло остыло, в голове прояснилось и он протянул кассирше кредитку, до него дошло, как называется чувство, которое схлынуло так внезапно.

Какой-то миг — может быть, даже несколько последовавших одно за другим мгновений, из которых было невозможно выделить самое яркое, — он был счастлив!

— Что ж, спасибо, — проговорила Надя, когда Боб довез ее до дому.

— Что? Нет. Спасибо вам. Прошу вас. Честное слово. Это… Спасибо.

— Он хороший, — сказала Надя. — Вы еще будете им гордиться, Боб.

Боб поглядел на щенка, который теперь, слегка посапывая, спал у нее на коленях.

— Так и должно быть? Щенки все время спят?

— В основном да. Потом они носятся как заведенные минут двадцать подряд. А потом снова спят. И гадят. Да, Боб, не забывайте об этом: они гадят и всюду оставляют лужи. Не злитесь. Они по-другому не умеют. Почитайте книги. Потребуется время, но собаки довольно быстро понимают, что в доме этого делать нельзя.

— Насколько быстро?

— Месяца за два. — Она наклонила голову. — Может, за три. Не теряйте терпения, Боб.

— Не терять терпения, — повторил он.

— И ты тоже, — обратилась она к щенку, снимая его с коленей. Щенок проснулся, фыркая и сопя. Ему не хотелось, чтобы она уходила. — И оба берегите себя, — сказала она, выходя из машины, помахала Бобу, поднимаясь по ступенькам, и зашла в дом.

Щенок сидел на задних лапах и смотрел в окно, как будто ожидая, что Надя появится снова. Он обернулся через плечо к Бобу, и Боб почувствовал его растерянность. И свою тоже. Он не сомневался, что ничего хорошего не получится ни у него, ни у этого бездомного пса. Боб был уверен, что мир слишком суров.

— Как тебя зовут? — спросил он щенка. — Ну?

Щенок отвернулся от него, словно говоря: «Верни девушку».

Первым делом щенок нагадил в столовой.

Боб сначала даже не понял, что это он делает. Щенок начал принюхиваться, уткнувшись носом в ковер, а затем поднял на Боба глаза с крайне смущенным видом. Боб спросил: «Что?» — а щенок навалил кучку на угол ковра.

Боб кинулся к нему, как будто мог его остановить, затолкнуть все обратно, и щенок отпрянул, побежал в кухню, роняя по дороге катышки на деревянный пол.

— Ничего страшного, — сказал Боб. — Все в порядке.

Даром что от порядка теперь мало что осталось. Почти все в доме было как при матери, а мать ничего не меняла со времени покупки дома в пятидесятые. А тут дерьмо. Экскременты. В доме его матери. На ее ковре, на ее полу.

За те секунды, что Боб шел к кухне, щенок успел сделать на линолеуме лужу. Боб едва не поскользнулся на ней. Щенок сидел, прижавшись к холодильнику, глядел на Боба, напряженно ожидая удара и стараясь не дрожать.

И это остановило Боба. Остановило его, хотя он понимал, что чем дольше пролежит та кучка на ковре, тем труднее будет его отчистить.

Боб опустился на корточки. Внезапно он испытал то же чувство, как и в тот миг, когда вынул щенка из мусора, — чувство, которое, как ему казалось, ушло вместе с Надей. Связь. Он догадывался, что их свело вместе нечто большее, чем просто случай.

— Эй! — почти прошептал Боб. — Эй, все хорошо. — А затем, медленно-медленно, он протянул руку, и щенок еще крепче вжался в холодильник. Боб дотянулся до щенка и легонько погладил его по мордочке. При этом Боб ласково приговаривал. Улыбался ему. Снова и снова повторял: «Все хорошо».

Теперь детектив Эвандро Торрес занимался расследованием ограблений, а раньше он был большим человеком. Один славный год и три месяца он расследовал убийства. Но потом, как и все хорошее в жизни, он профукал свое высокое положение и скатился до ограблений.

В конце рабочего дня отдел по расследованию ограблений пил в «Джей-Джей», убойный — в «Последней капле», но если вам был нужен кто-нибудь из отдела по особо тяжким, его сотрудники обычно придерживались почетной традиции пить, не выходя из машин, рядом с Тюремным каналом.