7.

Словам генерала не суждено было сбыться. Через полдня, когда генерал, нарезвившись с наложницами, крепко уснул, я сказал наложницам:

— Передайте генералу, чтобы он шёл прямо. Ни за что не сворачивайте. Я буду ждать вас там, — и через мгновение, вспыхнув, как это делают лунваны при атаке, перенёсся чуть дальше. Туда, куда мы шли все эти месяцы.

Я знал, что меня послушают.

Нас было четверо. Четыре моих копии, четыре тела с единым сознанием, четырёхглавый дракон в человеческом обличии. Теперь мы вместе сидели на скальном уступе на высоком горном плато, куда сходятся все четыре Лопасти Веера, и молча глядели в сторону четырёх лопастей Веера. Тысячи крылатых тварей, полумеханических, полуживых существ, сплетались в гигантский многокилометровый клубок над нашими головами. Скрежет металлической чешуи сливался с рёвом их голодных глоток. Изредка из адского облака вырывались группы змеев, исчезавшие в яркой вспышке света и переносящиеся в подпространство.

Лунваны, которых я создал, были всего лишь моими помощниками, мнимой мишенью, к которой шли остатки армий четырёх генералов. Четырьмя парами зорких глаз уже видел эти армады — механических коней Цзи Луаня, остатки летающих виманов Чжун, Третьего Брата, и десяток гусеничных кораблей Шу Луаня. Четыре сотни измученных пехотинцев Старшего Брата, Бо Луаня, армию которого я заставил идти пешком, практически безоружными.

Я выманил всех четырёх хранителей этого мира из своих владений вовсе не для того, чтобы они победили лунванов. Крылатые змеи — ничто по сравнению с алчностью правителей, бюрократией и развратом, царившими в Веере. Мои змеи — всего лишь отражение пороков и несправедливости здешней цивилизации, в коих нет ни капли моей вины. Не было вины в том, что создатели Веера допустили создание четырёх похожих империй, прекратили контроль над народами и оставили своё детище ещё много веков назад.

Я разрушитель. Я не испытываю ни тоски, не сожаления от своей работы. Я червь, троянский конь, транспорт для вирусных сущностей. И я санитар, чей долг — уничтожать вселенные.

Всего один день остался до финала. Совсем скоро четыре правителя, четыре Великих Антивируса, некогда разделённые, чтобы хранить равновесие своих Лопастей, сойдутся вместе и аннигилируют в адской битве между собой и моими драконами. Спустя пару недель я дождусь момента, когда Лопасти Веера схлопнутся, как это было заложено в древнем алгоритме, и существа из хаоса съедят остатки этого ничтожного мира. И тогда я уйду через хаос к месту своего нового задания.

Если старая любовь ушла, она должна освободить место для новой. Если старый мир приходит в упадок, он должен быть уничтожен, чтобы освободить место для нового мира. Ибо так велит высший закон. Закон вселенской справедливости.

(2013 г. Продолжение — в романе «Режиссёр бутафорских слонов»)

Мыш и Злой Царь Кот. Сказ, Быль (????????????????)

(пер. с кит-го.)

* * *

Мыш был стар. Кар звёзд ждал он, и сон тех, кто жил Вне, стал Явь. Злой дух свил сеть: гниль в рожь, рожь — в тлен, соль в степь. Прах во двор, глад в дом. Но не сей же час, часть ржи под пнём, там клад. Род сыт.

Вслед шёл слух, слух нёс страх. Страх что Царь Кот шлёт слуг, чтоб взять мзду с тех, кто жил тут.

* * *

Как снег с крыш спал — шаг стоп, смех слуг у врат, стук в дверь. Сталь-штык шмяк об пол. Всё.

— Мыш, ты где?

— Я тут.

Мыш взял жён и весь млад, свёл в сад. (Сад был пуст, как и степь, тля шла с гор, пал лист, цвет пал.)

— Стой здесь.

Сам в дом. Слуг стук стал злей. Врат лязг, все внутрь.

— Все тут? — зырк в дом.

— Да, все.

— Где рожь?

— Нет у нас. Мор. Весь сбор стал пыль. Прах…

Нос слуг — нюх под пень.

— Не лги. Рожь здесь. Мы чу.

Дрын слуг — шварк по щам! Мыш съел боль, как сыр, стёр кровь. Слуг взор лез в сад.

— А! Вон где все! Ты врал!

Мыш не смел врать им впредь.

— Я дам… я дам. Но не стань бить их! Их дом — наш дом, мой сад — наш сад. Нам есть… Дам часть?

— Я б взял всё, — злой огнь в глаз их.

Слуг след, вот и нет. Был клад — и нет.

* * *

Глад нёс смерть. Чрез дней семь млад сын стал мёртв. Плач жён, всхлип, скорбь. Мыш сел на стул, сто дум в нём шли, и он не знал, как быть. Как им всем жить, есть, спать. И глад, и зной. Сбор крох, жрать пыль — вот дол.

И вдруг — мысль. Всех жён сжал, слёз смыл, взял нож, кость и плеть.

Он шёл вдаль, в Злой Лес. Но что он там ждал?

…У рощ, где Мыш был юн, жил Крот, он сам мудр. Крот рёк:

«Где гор уж нет, есть Лес. И там, был слух, жив Зверь. Злой Зверь. Он — сам Страх.»

И Мыш шёл. Брёл день, Брёл ночь, и вот — Лес пред ним. Злой лес, не тот, что там, где Мыш жил, как был юн. Лес из гор, Град. Сталь стен, пыль из груд. Мгла дней, гроб тех, кто жил Вне.

Страх вновь сел в ум. Страх о том, что он, Мыш, встал тут, и нет здесь жён; ни брат, ни сын, ни дщерь не здесь, лишь он.