Продолжение бед и приключений Камня и всей честной компании в Пограничном.
Глава 1
Глава 1, в которой герой, наконец, поведал родичам о своих приключениях. Кроме того, он делится своими выводами и попадает в форт Пограничный, а родичи часто и много курят.
Водки они испили, но не обстоятельно, а так, лишь по малой чарочке. Гимли проворчал, что после такого надо выпить как следует, а как следует выпить, да в такой доброй компании, не сходив до того в баню ему не позволят заветы предков и первокузнеца Дьюрина. И свирепо почесался, глядя на Иваныча. На что тот тут же заявил, что баню отдраили, каменка под властью злодеев не пострадала и уже топится, правда, котёл для подогрева воды эти мерзавцы за каким-то демоном расстреляли и раскололи. Но пока приспособили выварки для кипячения белья, так что и этот вопрос решили. Старейшина Гимли тоже поддержал, добавив, что им, помимо всего прочего, нужно ещё в форт, и срочно. А вот вечером, да после баньки… Это было чистой правдой, гномы вообще почти никогда не врут. Но только, как у гномов водится, когда они хотят соврать, было не всей правдой. Рарри всерьез обеспокоился предстоящим допросом. Естественно, его, как и любого гнома, вовсе и не посещали мысли о нежелательности запаха перегара при этом. Вот глупости ещё какие! Причиной тревоги был Камень. Точнее, то, что они так и не знали до сих пор его истории, и не могли выработать какой-никакой внятной линии поведения. Линии поведения и его, и родовичей на ЕГО допросе. А неизбежность этого допроса была очевидна старейшине с самого начала. Но теперь, после появления во всей этой истории вампира, время на обдумывание истаяло, как снежинка в горне. До поездки в форт нужно было обстоятельно поговорить с Дарри-Камнем, хотя, конечно, всё как следует взвесить и обдумать за такой куцый промежуток времени решительно невозможно. И это бесило Рарри больше всего прочего. Сердито подёргав заплетённые косички чёрной с седыми волосами бороды и хлопнув по своим толстенным ногам могучими ручищами молотобойца в сотом поколении, Рарри запретил порывавшемуся хотя бы вымыться по пояс горячей водой, коль в баню до форта никак, ур-бараку даже думать о чём-то ином, кроме разговора с парнем. Оставив Полухина и Иваныча, они забились втроем в кабину ЗиЛа, так как в гостинице от лишних ушей укрыться было невозможно. Старший унтер и хозяин «Улар-реки», впрочем, были не в претензии — очевидно, им и самим надо было что-то обсудить без посторонних ушей.
Дарри сидел на водительском месте, Рарри — у правой двери. Хуже всех пришлось Гимли, который никак не мог устроить свои ноги среди железного куста из пяти рычагов, торчащих из пола. Что, конечно же, ешё больше обрадовало его после запрета на купание. Тем не менее, когда старшие гномы, наконец, выслушали историю мальца, ур-барак даже удержался от бурчания, а вопросы задавал исключительно по делу. Вопросов же было много у обоих «старцев», и неоднократно то Рарри, то Гимли останавливали Камня, уточняя детали, важность которых была самому Дарри или неясна, или неочевидна, выясняя очерёдность поступков, событий, и даже слов или жестов, его и иных участников событий. Много дотошных и придирчивых уточнений было о бое с тугами, и особенно — о восставшем в виде нежити. Ещё больше — о том, как он использовал руны, равно как и о том, каким образом Дарри вообще сообразил к ним прибегнуть. Но больше всего Камня измотали вопросами о Вараззе. Ему было ясно, что восторга известие об армирке у старых ворчунов не вызвало, и это было понятно ещё из первых, долабазных расспросов Гимли. Почему так, и почему важно, кто в каком порядке кого спас — были одни лишь догадки. Рассказ о возврате машины и друэгаров на короткое время развеселил Рарри и Гимли, и сподвиг их на восторженное хеканье и одобрительные хлопки по плечам и ляжкам, кто куда дотянулся. А вот история его столкновения с Созерцающим вызвала у почтенных гномов изрядную задумчивость. Тем не менее, Дарри не забывал и о плане, намеченном им самим. Закончив подробный отчет, он, не давая себя перебить, рассказал о своих предположениях и выводах. И о том, что, по его мнению, всё началось со смерти подпоручика-колдуна. Не забыл уточнить, что и жезл колдуна теперь мало того, что его слушается, но словно стал его продолжением. О том, что чары людских владеющих он теперь часто «видит» как руны, или их связки, причём часто — незнакомые, и, напомнив о своих утренних фокусах, пояснил, что это была просто расшифровка чар магиков-людей в виде рун, которыми теперь сможет пользоваться любой Рунознатец. И сделал два очевидных вывода, о разумности как можно скорее продолжить обучение рунной грамоте, и о настоятельной необходимости попытаться, не раскрывая причин, стать ещё и учеником человеческого магика. А в конце своего анализа не забыл добить разевающих рты, как два карася на берегу, Гимли и старейшину требованием как можно скорее дать ему возможность ознакомиться со всеми возможными записями как самих Рунотворцев давних дней, так и упоминаниями о них и их умениях из старых летописей и меморий очевидцев.
Камень замолчал, но, удивительное дело, ни Рарри, ни Гимли не спешили что-либо изречь, явно думая о чём-то ещё. О чём-то связанным с его рассказом, чём-то большом и непонятном Камню. Или пока непонятном. Наконец, погмыкав, Рарри помотал круглой головой, словно пытаясь утрясти в ней все возникшие мысли, не спеша, явно помогая и мыслям, и их утряске, набил и закурил свою трубочку-носогрейку, и к нему немедленно, словно это и впрямь сильно помогало думать, присоединился и Гимли. Выдохнув ароматный дым дорогущего казанского табака, старейшина задумчиво произнёс:
— А малец-то поумнел, повзрослел… И выводы делает правильные. Боюсь, что правильные. И надеюсь тоже. Я вам не говорил ещё. Никому. Но, пока вы ходили в «Барабан», я объявил сбор Совета родов. И его причину. Когда объявлял, побаивался, что поспешил. А теперь вижу, что мы даже опаздываем.
— Как объявили? Связи же нет? — ошеломлённо произнёс Камень.
— Хе-хе-хе, — выдохнув, подобно дракону, четыре струи дыма из ноздрей и уголков рта, хрипло засмеялся Гимли, — поторопился ты, Рарри. Ни хрена он не повзрослел, и тем более не поумнел.
— Молодой ещё. Зелёный ещё совсем, мамкиными пирожками срёт, — с притворной печалью сказал старейшина.
— Не, просто чем у жизни пахнет жопа, не нюхал. Но — взрослеет. И умнеет. А вот то, что мы опаздываем, это точно. Вон, видишь? Кажись, это по поводу Карташки — и он указал чубуком трубки на ворота форта, из которого как раз вывылилась «Горгулья», а затем ещё и «Копейка» с жандармами, и как-то очень целеустремлённо запылили в сторону пожарища на месте «Барабана».
— Так! Камень, заводи! Как только они доедут, выгрузятся и зайдут в лабаз, трогай. Едем в форт. Авось, выиграем хоть полчаса, подумать. Правда, я уверен, ну, почти уверен — не дадут нам сегодня из форта ничего забрать, — что-то решив, ОКОНЧАТЕЛЬНЫМ голосом сказал Рарри. Затем, почти без перерыва, опустил окно, и крикнул Иванычу и Полухину, так и стоявшим, что-то тихонько обсуждая, там же, где они их оставили:
— Николай! Мы в форт. Ты как, с нами? Иваныч! Будь добр, отвлекись, друг милый!
— Чего тебе ещё? — угрюмо проворчал усач, поворачиваясь к старейшине.
— Чего-чего… Вампир в городе. С очень высокой вероятностью. Обратил же Карташку кто-то? И где он сейчас, этот кто-то, а? Дом тебе надо заново освятить, вот чего! А то ой как грустно может стать! Ты бы сбегал за этой Вараззой пока. И её саму предупредишь, и попроси освятить гостиницу. Всё — и дом, и сарай, и баню. Она же и сама друидка, и надзирает за часовней Арру, если я правильно понял Камня? Тогда она может подарить благославение Арру твоему крову, а нам — спокойный сон. Только, мой тебе совет — про нас не говори. Вообще.
Пузан охнул, сообразив масштаб проблемы, и побледнел, видимо, вспомнив объятия Карташки. Затем энергично кивнул головой и, даже не сказав ни слова, заспешил в сторону разгромленного и захламлённого рынка, притормозив только затем, чтобы взять винтовку. Полухин, глядя ему вслед, в сердцах выругался:
— Демоны горбатые! А я ведь даже и не сообразил! У меня же дом тоже осквернён, и тоже, выходит, заново святить надо…
— Так ты с нами, или по своим делам хлопотать начнешь? — бесцеремонно вернул унтера к интересующей его теме старейшина Рарри, — А то вон, видишь? Чую, что, если не уехать, то сегодня можно даже и не пытаться попасть в форт.
Унтер поглядел на колонну, уже добравшуюся до пожарища:
— «Не стая коршунов слеталась»… Да, сейчас будет оживлённо. Поехали! С вами или нет, а в форт я вернуться обязан. А там либо тоже Вараззу попрошу, либо у Иваныча сегодня с Саломи переночуем. Если, конечно, меня из форта домой отпустят…
— От Сашкиной «Копейки» ключи взял?
Унтер молча вынул из нагрудного кармана за хвостик брелока небольшой ключик и, как маятником, покачал им в воздухе. По каким-то ему одному ведомым причинам, охотник Волков, чью машину, в том числе, им предстояло забрать, оставил на ней простенький фабричный замок, а не поставил амулет зажигания. Хотя, разрядись он в лесу в месте силы, например — что охотнику без волшебного дара делать? Так что всё верно. Машину, крупнокалиберную «Секиру» и ещё кое-что по мелочи Волков, уезжая, оставил на сохранение своему бывшему однополчанину, Полухину. Но старейшина Рарри, тоже сблизившийся за время бунта с охотником на нечисть, считал надлежащий надзор и уход за Сашкиным имуществом также и своей обязанностью. Удовлетворённо мотнув своей круглой лобастой головой, он рявкнул: