Я не сторонник оценивать что-то. С моей колокольни правды не видно. С одной стороны и те и другие правы в чём-то. А историю, как известно, пишут победители.

Но вряд ли всем людям в царской России был знаком «хруст французской булки». И не все дворяне были «чисты, аки ангелы небесные». У всех слоёв населения была своя жизнь и свои проблемы. Кому-то суп жидким казался, а кому-то бриллиант мелковат.

А сейчас я вообще парю где-то между облаков. Магические силы позволяют неплохо устроиться при любой власти. Осталось только найти тихий уголок, чтобы жить в своё удовольствие…

Человек предполагает, а бог располагает…

Стоило нам с Олегом выйти из магазина, как мы тут же стали свидетелями, что не всё так тихо-мирно может быть, в курортном городе на Чёрном море в советские времена…

Глава восемнадцатая.

Добра и зла не существует. Есть только сила и власть. А у кого их нет, те слабы по определению.

Искреннему волку трудно в этом мире.

Честность нынче что-то, просто не в чести…

Волки-одиночки, как мишени в тире.

Волка-одиночку нынче не спасти.

На снегу настигнет выстрел из двустволки,

Да собачья стая разом нападёт.

Гордо умирают искренние волки,

Веря, что удача только честных ждёт.

Ну, зачем, скажите, тратить свои нервы?

Взвешивать, как Гамлет: «Быть или не быть?»

Я не буду думать и ударю первым.

Тот, кто в битве выжил, значит, будет жить!

Четверг 29 июня. 1978 год.

СССР. Абхазская АССР. Гагра.

Сцена, которая предстала перед нашими глазами на улице, была мне знакома и банальна до все мелочей. Сколько раз такое я видел в своей прошлой жизни. Но чаще всего меня такое не касалось. А вот сейчас касается…

Наши девушки, явно в ожидании нас, стояли с мороженным в руках. Причём, второе мороженое было явно куплено для нас с Олегом. А вот компания у наших девушек была не слишком приятная. И не только для нас, но явно и для них самих тоже.

Парочка парней, кавказской внешности назойливо преграждали путь девчонкам. Один стоял чуть сбоку. Эдакие громила местного разлива. Он больше напоминал гориллу, переодетую в человеческую одежду. Причём, густые кудряшки чёрной шерсти лезли наружу, через распахнутый ворот яркой рубашки. Второй же был росточком поменьше и одет в нечто заграничное. Весь та-акой моднявый и в солнечных очках. Он уже ухватил Ирину за руку, и назойливо тянул её в сторону припаркованной тут же рядом жигулёвской шестёрке. Машина была белая. Вся такая блестящая. Явно новая, и даже без номеров.

А что народ? Как всегда безмолвствует? Люди вокруг как будто и не замечали ничего. Мороженное закончилось, и толпа тут же рассосалась по своим делам. Кто на пляж, а кто ещё куда. Р-раз… И нету никого.

Ну, ни фига себе компот…

Жаль, что я не успел остановить Олега. Дворянин царских кровей не смог устоять перед таким беспределом. Он бросился вперёд, и перехватив руку нахала потребовал:

— Немедленно уберите свои руки!

Ага… Он бы ещё добавил «пожалуйста». Что поделать? Дитя своего времени…

Здоровяк ударил его кулаком «в крысу», из-за спины. И полетел наш князь кубарем на грязный заплёванный асфальт. А учебники по истории СССР полетели вообще в разные стороны.

Ну, что же? Раз пошла такая пьянка…

Я оглянулся по сторонам… И правда никого нет на улице… Поэтому горилла тоже куда-то исчез. Нет. Он сперва склонился за машиной, пытаясь ещё раз ударить кулаком, лежащего на асфальте Олега, а только потом пропал незнамо куда… Я-то знал куда. Сам его туда спрятал…

— Эй, утырок! Ну-ка руки убрал! Быстро!

Вальяжный модник резко обернулся в мою сторону, но после увиденного, солнечные очки у него медленно поползли на лоб…

Я крепко держал его левой рукой за плечо, а правой прижал ему пистолет к груди. Причём сделал это так ненавязчиво, что со стороны могло показаться, что я просто обнял его за плечо и тихо-мирно с ним болтаю.

Глаза его забегали. Он явно ничего не понимал. А в первую очередь он не понимал, куда делся его друг и защитник с внешностью гориллы-переростка.

— Сейчас ты будешь вести себя тихо и тогда останешься жив и здоров. Понял?