Теперь все взгляды обратились на Марата. Он продолжал сидеть спокойно, в президиуме, вертел в руке остро заточенный карандаш. Гул в зале нарастал. Марат не реагировал. Он, в принципе, был готов к подобному развитию ситуации. Сейчас, после того как станут известны факты, возникнет много вопросов. Да и сами эти факты будут состоять из слов с прибавкой отрицательной частицы «нет». Этого - нет. Того - тоже нет. Вроде бы хранилище есть. И золото есть. А по факту – практически и нет… Диалектика, мать ее.

В принципе, сейчас уже не очень важно, что там подумают, за рубежом. Конечно… можно, за один день - вынести все эти банки подчистую…

– Кхе-кхе, - сипло, по-стариковски откашлялся в микрофон Кунгур.
– Я так и представляю, - продолжил он дребезжащим, слабым голосом, от которого все вокруг невольно заулыбались.
– Заголовки газет. Сегодня ночью Швейцарию и Германию посетил главнокомандующий бывшей нелегальной организации Красная Армия, а сейчас председатель революционного правительства России… Марат Нечаев, по прозвищу Маузер. Во время своего не очень официального визита он ограбил несколько местных банков. Общая сумма похищенного составляет тысячу тонн золота в слитках...

– Ну, можно же его заменить, - не сдавалась Овод.
– Взять наши муляжи, и заменить в их хранилищах.

– Ах, внученька, - прошамкал Кунгур.
– А как будто они не догадаются. И мер никаких не предпримут. Дурные они там, в Швейцарии. Убогие, прости мя хосподи...

– В общем так, - продолжал Кунгур теперь своим обычным, сильным и уверенным голосом.
– Идея идиотская, и подлежит обсуждению только после того, как все разумные методы будут испробованы. У нас, насколько я в курсе, даже на сторонних счетах немало денег. У меня в литературном фонде несколько миллиардов, причем распределены они в китайских, вьетнамских, монгольских и индийских банках. Ничего, первое время прокрутимся. Так что на голосование ставлю в первую очередь легальные способы возврата украденного. Запросы, требования, угрозы, в конце концов. Правильно, товарищи? – зал одобрительно загудел.

– Вот так и впишем в протокол, и поручим легальные вопросы по этой проблеме проработать экономическому отделу. И действовать, в соотвествии с международными нормами права, - говорил Кунгур.
– У меня другой вопрос, что там у нас в армии? Я тут вижу генерал-полковника Овсеенко, бывшего заместителя министра обороны, добровольно перешедшего на нашу сторону. Вам слово. И главный вопрос - мы сейчас выдержим полновесную мировую агрессию?

– Спокойно выдержим, - сказала с места Юта без микрофона, но голос её прозвучал и в динамиках.

Кунгур, собравшийся было садиться, снова выпрямился:

– Товарищ Нечаева!
– сказал он громко.
– А ты адекватней оценивай ситуацию. Сейчас прилетят супермены, спасать человечество… Нас от вас, и всех сразу от "коммунистической заразы", вот это будет красота. У меня вот эфирный доспех...

Кунгура, после третьего покушения, действительно пришлось облачить в «элитную» броню, причем гораздо лучшего качества, чем у остальных. Его "эфирка", кроме бронезащиты - дополнительно фильтровала вообще весь воздух, которым он дышал, в отличии от резервного запаса для дыхания у других. Заодно определяла опасность пищи и воды. Имела несколько систем защиты против излучений, мощный медицинский блок и даже автономный интеллект, на случай если носитель потеряет сознание.

Кунгур, в отличие от всех прочих, был постоянно на виду, и за крайне короткое время приобрел репутацию безобразно богатого любителя искусства, свихнутого на почве коммунизма. Творцы всего мира натурально бросились к нему в объятия. Уже сейчас в полном разгаре шли съёмки десятков фильмов и сериалов социалистической и революционной направленности, и проводились сотни, если уже не тысячи творческих конкурсов на ту же тему, во всем мире.

Грубо говоря, Кунгур и Макаров инициировали настоящую культурную революцию, самого настоящего мирового масштаба, и естественно, что ни одна разведка мира не проигнорировала этот факт. Все прекрасно осознавали, что культурная революция, в своем процессе возводя революционера в ранг героя, а социализм в мечту и идеал - очень скоро инициирует и социальную революцию. Культурное направление всегда играло главенствующую роль в мирное время. Конечно, во время войны политические проблемы решала армия. А вот в мирное - даже суды и исполнительная власть не имели такого воздействия на общество, как обычные фильмы, книги и телепередачи.

Кунгура уже пытались сбить машиной, отравить и застрелить. В двух случаях спас "уником", а отравлению железный желудок Кунгура просто не поддался.

– Так вот я в своей "эфирке", - продолжал Кунгур.
– Любого человека прихлопну как муху, не смотря на его вооружение и опыт. И я прекрасно понимаю, что наши товарищи "супермены" могут со мной сделать то же самое, что и я с обычным человеком. А суперменов у нас двое. И если начнется конфликт, никто не гарантирует, что из той же Европы не прилетят... да не двое, а три десятка таких вот супер-воинов, типа Маузера. Только вот их будет действительно тридцать, по числу стран в союзе. Вот и думай, товарищ Нечаева, что может произойти, если вы за границу полезете. Нечего вам там пока делать. Послушайте меня, пока ещё не сильно старого пердуна…, ох, болит мое сердце, - Кунгур снова перешёл на стариковский фальцет.

"Можно я его убью?" - прозвучал в голове Марата голос жены.

"Кунгур правильно говорит, - отпарировал Маузер.
– Я ему верю, его предвидению, или интуиции, опыту, или что там у него... Меня, если честно, потряхивает немного. До следующего Теста осталось чуть больше недели. А как там сложится - черт его поймёшь... Как отберут у нас все уберплюшки и вундервафли..."

"Не отберут, - уверенно произнес голос в голове Марата.
– Нас не для этого тестируют".

Между тем микрофон появился в руках генерал-полковника Овсеенко. Вообще-то фамилия у бывшего замминистра (а теперь уже и министра) обороны была совсем другая. Но кого это волновало? Генерал с нескрываемым удивлением смотрел на эту гигантскую кучу молодых людей. Они не признавали никаких авторитетов, были резки в суждениях и действиях, и, такое впечатление, не боялись никого и ничего в этом мире. На самом деле, конечно, они боялись, но в отличии от других - использовали свой страх как стимул к движению.