— Чему ты радуешься? — недовольно спросила Лаура, принимая из рук мужа бокал.

— Ты не поверишь, но мне стало снова интересно жить, — отсалютовал ей Глен своим бокалом и со вкусом и видимым удовольствием посмаковал первый глоток, покатав вино на языке, — Кстати, дорогая, а ты не хочешь, чтобы я проводил тебя в твою спальню?

По Цветочному бульвару мы с Мари шли пешком.

Охранник вполне справедливо отметил, что мы есть у него в списке, а извозчика в нём нет. Вот если бы мы на своей пролётке приехали, тогда без вопросов. Короче — очередные выверты бюрократии и на лицо ярко выраженное нежелание мужика рисковать столь тёплым местом.

Впрочем, никаких проблем. Погода замечательная. Вокруг сплошная красота и фонтаны, от вида которых сестрёнка пришла в абсолютный восторг.

Продефилировав метров триста по мостовой, к слову сказать, куда как более качественной, чем в городских кварталах, мы подошли к нужному особняку, и я дважды брякнул небольшим колоколом у ворот, обозначив хозяйке, что гости уже на месте.

— Ларри, ты что тут делаешь? — остановилось около нас белоснежное ландо, запряжённое вороным жеребцом, с которого легко соскочила лэра Когни.

— Добрый день, лэра. Я сопровождаю сестру, приглашённую лэрой Хая в гости, — сказал я чистую правду.

— Меня зовут Мари. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне, — включив максимум мимишности выдала сестрёнка, старательно изобразив подобие книксена.

Это выглядело настолько умильно, что и я и лэра Когни расплылись в улыбках.

Сестрёнка и так одета, как кукла, и даже если знать, как эта чертовка умеет врубать скилл няшности, то всё равно от улыбки удержаться невозможно.

— Лэра Арвен? — появилась из калитки, открытой привратником, лэра Олира.

— Лэра Хая, — повела носиком моя знакомая, не выразив ни грамма радости.

— Ларри, какие-то проблемы? — повернула голову в мою сторону лэра Хая.

— Разве, что у меня небольшой должок перед лэрой, — кивнул я на свою знакомую.

— Сколько? — прищурилась Олира.

— Две порции мороженого и история про Снегурочку. — выдал я на полном серьёзе.

Лицо лэры Хая дрогнуло дважды. Сначало от удивления, а потом от попытки сдержать смех.

— Я готова удвоить ставку, — справилась она с лицом, — Четыре порции мороженого каждому, но я должна тоже услышать эту историю.

— Нет, не согласен, — отрицательно помотал я головой, — Мари и одной порции хватит, а остальное она пирожными возьмёт. Может даже с собой их заберёт.

И всё бы ничего, но видели бы вы мордашку сестрёнки, и её готовность следовать заветам своего мудрого брата.

Короче, обе лэры прыснули, даже не пытаясь сдерживаться, и мы пошли в дом.

Доподлинно пьесу Островского про Снегурочку я так и не вспомнил. Каюсь, импровизации было больше, чем сюжета в оригинале, но согласитесь — полчаса рассказывать историю в лицах нелегко.

Особый отклик у Арвен я увидел, когда от имени Весны начал выговаривать Деду Морозу, что негоже держать девицу взаперти. У неё прямо щёчки запылали. И заметил это не я один.

Что касается моего выступления то, по моему мнению, мне особенно удался непродолжительный рэп от имени Лешего. Этот номер я исполнил в накидке от кресла. Бахрома на ней мне в помощь.

Было приятно видеть шесть выпученных глаз и три отвалившихся рта.

По-моему, за мной ещё и из-за дверей подглядывали. Иначе трудно объяснить, что там пару раз так громко упало.

Короче, полчаса танцев, белого стиха, разговорного жанра и три капли рэпа. Надеюсь, от моей версии Снегурочки в этом мире Островский у себя там в гробу не перевернулся. От его истории я оставил лишь начало и неполный список героев, и то, переделав их на свой лад, впрочем, как и всю его историю. Тот же Дед Мороз у меня под самый конец очень стал похож на местного военачальника.

А мне в опыт неплохое наблюдение. Каждому веку и периоду присущи свои песни, книги и танцы.

Мы далеко не всегда любим те песни, от которых млеют наши родители, им тоже не нравится то, что нравится нам. Наши дети также не будут в восторге от наших песен, книг и танцев.

Так было. Так есть. Так будет.

Это аксиома, и я даже не собираюсь её обсуждать. Меня другое волнует.

Раз местная публика, открыв рот, слушает истории конца девятнадцатого века, то литературный тренд более — менее понятен. Теперь бы вспомнить, какие известные писатели и про что в те времена писали. Понятное дело, что ни сами тексты, ни сюжеты я доподлинно не вспомню — наше поколение ЕГЭ такой хренью никогда не заморачивалось и то же творчество Льва Толстого, а именно его «Войну и мир», я когда-то раз в интернете прочёл в весьма сокращённом варианте, уложившемся в шесть — семь страниц.