Серия "Афган. Чечня. Локальные войны-3". Компиляция. Книги 1-28
Тематический сборник «Афган. Чечня. Локальные войны» включает произведения разных авторов. Эта серия не фуфло и не чушь из ряда детективов и клюквы про "коммандос" и т.п. Герои этих романов, повестей, рассказов — солдаты и офицеры, с честью выполняющие свой профессиональный долг в различных военных конфликтах. Большинство произведений основаны на реальных событиях!
Содержание:
1. Сергей Щербаков: НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми
2. Aлeкceй Cyкoнкин: Переводчик (Призраки ночи)
3. Артур Черный: Комендантский патруль
4. Сергей Дышев: Почти живые
5. Раян Фарукшин: Не спешите нас хоронить
6. Анатолий Гончар: Последняя обойма
7. Анатолий Гончар : Прапор и его группа
8. Валерий Горбань: И будем живы
9. Канта Ибрагимов: Прямой наводкой по ангелу
10. Николай Иванов: Расстрелять в ноябре
11. Николай Федорович Иванов : Зачистка
12. Валерий Киселёв: Разведбат
13. Валерий Киселев: Взорванный плацдарм. Реквием Двести сорок пятому полку
14. Дмитрий Максимович Кончаловский: Безумие
15. Вячеслав Николаевич Миронов: Глаза войны
16. Сергей Парамонов: Гладиатор
17. Анатолий Полянский: Война - судья жестокий
18. Владислав Шурыгин: Реквием по шестой роте
19. Александр Тамоников: Исполненный долг
20. Александр Тамоников: Последняя молитва шахида
21. Александр Тамоников: Мертвое ущелье
22. Алексей Воронков: Брат по крови
23. Павел Владимирович Яковенко : Герои и предатели
24. Павел Владимирович Яковенко: Месть как искусство
25. Павел Владимирович Яковенко : На южном фронте без перемен
26. Андрей Владимирович Загорцев: Рота морпехов
27. Андрей Владимирович Загорцев: Водки летчикам не давать!
28. Павел Владимирович Зябкин: Повесть о трех пастухах
Сергей Щербаков
НЕОТМАЗАННЫЕ-Они умирали первыми
Колонна дошла до поворота на Малгобек
и скрылась за «зеленкой». Она больше
никогда не вернулась. С войны не
возвращается никто. Никогда.
«Нам всего по девятнадцать лет, а мы уже мертвые. Как нам жить дальше? Как нам после этих гробов спать с женщинами, пить пиво, радоваться жизни? Мы хуже дряхлых столетних стариков. Те хотя бы боятся смерти, а мы уже ничего не боимся. Ничего не хотим. Мы стары, ибо что такое старость, как не жизнь прошлым? А у нас осталось только прошлое. Война была самым главным делом нашей жизни, и мы его выполнили. Все самое лучшее, самое светлое в моей жизни — это была война. Ничего лучшего уже не будет. И все самое черное, самое паскудное в моей жизни — это тоже была война. Ничего хуже тоже не будет. Жизнь прожита".
Посвящается девятнадцатилетним
мальчишкам, которым довелось
испить «горькую чашу»
чеченской войны
Они вернулись с войны в родной город. Их не так много. Но они есть. Эти ребята, что видели всю мерзость, кровь и грязь чеченской войны. Они вернулись со своей болью, с нарушенной психикой, со своим взглядом на этот жестокий и несправедливый к ним мир. Они вернулись домой, где их никто не ждал, кроме родителей и близких. Кто залечит их кровоточащие раны, кто ответит за их исковерканные судьбы? Долго мальчишкам еще будут сниться: обстрелы, зачистки, крики и стоны раненых, горящие как факел БМП, смертоносные растяжки, разрушенные дома, чужие глаза, полные слез и ненависти. Сталкиваясь с безразличием и равнодушием окружающих, им остается забыться в пьяном угаре. Кто поможет им вернуться к мирной жизни, найти контакт со сверстниками, найти интересную работу? Администрации города и военкомату не до этого. Вот когда появится указ или постановление о реабилитации и помощи участникам антитеррористической операции, тогда, может, и вспомнят о защитниках Отечества. А в настоящее время не до них.
Недавно в одной из газет промелькнуло довольно откровенное интервью наемника из Пензы, который воевал в Чечне на стороне боевиков, на совести которого, вероятно, не одна загубленная жизнь наших пацанов. Правда наемника! А где же правда нашего желторотого мальчишки, что испил всю горькую чашу до дна? Да, она не такая красивая, как нам хотелось бы, она очень горька, эта правда об армии и войне. Такой правды не любят.
Часть первая
Возвратимся мы не все
Глава первая
И вновь приказ! Идти в Чечню сражаться!
В своей России Родину спасать свою.
Мне дали роту симпатичных новобранцев,
Все как один погибли там, в ночном бою.
Простите матери! Простите, ради бога!
Я распознать их всех не смог,
Что полегли…
Впереди медленно двигались, внимательно всматриваясь в поверхность дороги и торчащие по обочинам кусты, Мирошкин с овчаркой Гоби и саперы, вооруженные миноискателями и щупами. А за ними, чуть поодаль, — взвод старшего лейтенанта Тимохина. Осень была в самом разгаре: посадки, окаймлявшие дорогу, уже начали сбрасывать с себя позолоченную листву. Сдуваемые легким прохладным ветерком умершие листья, переливаясь на солнце яркими красками, легкой порошей плавно кружились и падали на головы и на плечи солдат, на покрытый колдобинами и рваными заплатами старый асфальт. Чистый утренний воздух пьянил божественными запахами осени. Дышалось легко, непринужденно, полной грудью. Тишину нарушали только завораживающий шелест листвы да посвистывание какой-то перелетающей с места на место одинокой пичуги за кюветом, заполненным мутной водой. Солнечные лучи по-женски ласкали молодые задумчивые лица, играли на них веселыми юркими бликами и слепящими глаза зайчиками отражались на холодных стволах «калашей». Хотелось жить, мечтать, любить и не думать о войне…
Обернувшись, рядовой Пашутин заметил, как кто-то юркнул в заросли в метрах двухстах у них за спиной. Он тут же доложил об увиденном командиру.
— Продолжаем движение! Стефаныч, разберись! — распорядился обеспокоенный Тимохин, обращаясь к старшему прапорщику Сидоренко. — Что-то мне это совсем не нравится.
— Самурский, Пашутин, Танцор, Кныш! Выяснить, кто там маячит у нас на хвосте? — тут же отреагировал опытный служака.
Разведчики с автоматами на изготовку, перемахнув через канаву с водой, растворились в густых зарослях. Оказавшись на той стороне посадок, быстро направились вдоль них назад; старались двигаться быстро и бесшумно, внимательно глядя под ноги и осматриваясь по сторонам. Вдруг, идущий впереди, сержант Кныш резко присел и поднял руку. Все замерли. Но было уже поздно. Их заметили. Со стороны дороги раздались выстрелы. Кныш и Самурский открыли ответный огонь. Неожиданно, почти рядом, за поворотом, ударил мощный взрыв. Земля вздрогнула, качнулась. У Ромки Самурского крепко заложило уши, так бывает, когда ныряешь на большую глубину.
— Огонь! — выкрикнул Кныш, стреляя и отчаянно продираясь напрямик через кусты. Они выскочили на дорогу, над которой все еще стоял столб дыма и пыли. Добежали до поворота. Перед их глазами предстала дымящаяся зияющая воронка, около которой покрытые песком и кровью валялись в изодранном в клочья тряпье изуродованные останки убитого и покрытый пылью АКС без «магазина». Из образовавшейся воронки несло дымом и кислым запахом тротила. Танцор, Эдик и Ромка, опасливо оглядываясь по сторонам, присели на корточки, стараясь не смотреть на то, что недавно было человеком. Кныш обошел место взрыва, у края дороги замер, внимательно всматриваясь в следы. В селе, до которого было около полутора километров, во всю ревели «бээмпешки» их батальона.
— Парни! Гляди, кровь! Он был не один! — крикнул Володька Кныш, показывая пальцем на примятую пыльную траву у обочины. На сухих травинках и серых обломанных кустах темнела большими смазанными каплями свежая кровь. Кровавая дорожка за кюветом пересекала тропинку, вытоптанную овцами, и исчезала в густом колючем кустарнике.
— Фугас ставили, сволочи! — прокомментировал Пашутин, щурясь от лучей яркого солнца. — Специально ждали, когда мы с саперами пройдем, чтобы колонну идущую следом рвануть!