Но разбудить его и начать спрашивать прямо сейчас, не решилась. Всё же страшнее пока было то, что прямо сейчас снова будет ругаться. А потом… Может снова остановится, если попросить? Пока он силу ко мне почти не применял, если не считать то, что тащил сюда как непослушную собаку на поводке…

Зажмурившись тоже, чтобы случайно не потревожить его разглядываниями, я теперь только прислушивалась к его ровному размеренному дыханию. Казалось, что его сон и спокойствие сейчас вообще ничего не может нарушить. А вот мне как-то стало не до сна.

Жар его тела ощущался и на таком расстоянии, хотя между нами было добрых полметра. Я и так уже почти свисала с кровати, чтобы случайно его не коснуться, а вот Дар себе не отказывал в удобстве и улёгся так, как видимо привык – на всю постель, раскинув ноги.

Но долго так лежать не смогла, мои глаза против моей же воли всё же так и норовили посмотреть ниже крепкого пресса великана. Туда, где под тонкой тканью покрывала было прекрасно заметно его возбуждение. Однако же вряд ли он только делает вид, что не тронет и поджидает удобного момента. Ему это ни к чему. Дар наверняка и сам понимает, что он в своём праве. Так что это не отвлекающий манёвр. Хотел бы взять силой – взял бы, и не сомневался. А значит, он не хочет…

Глаза защипало от этой непривычной мне тут пусть не доброты даже, а благородства что ли. Люди тут все какие-то грубые, каждый сам за себя. Распущенность вроде и осуждают, но сами все не слишком уж целомудренные. Хозяин крутит вон со служанками интрижки, слуги между собой, каждый устраивается как может или хочет, а потом сами же все друг друга и осуждают за это. Странно.

В моём мире в маленьком городке тоже, конечно, осуждающих много. Лицемерие – оно во всех мирах, наверное, присутствует. Но то время, что я провела здесь и все те события, что случились в последнее время до моего тут появления, превратили меня из молодой девушки в старушку. Какая-то необъяснимая тяжесть давила на мои плечи. Там мне пришлось бороться за комнату, за учёбу, работу, пытаться выжить. Тут – сохранить себя и своё дитя, в зарождении которого я даже не участвовала.

Это всё было для меня слишком сложно.

Может быть, Анка с её характером как-то бы и вырулила из этого. А я вот почти сдалась. Пошла даже на замужество, чтобы облегчить себе жизнь. Ну что сказать теперь? Облегчила, называется…

Муж меня ненавидит, постоянно грозится побить, правда не бьёт – но пока не понятно, надолго ли его так хватит. Признаться, что я уже не та Анка – страшно до ужаса. Попросить его не трогать меня совсем – наверное, нечестно.

Взяв Анку в жёны, Дар явно рассчитывал хотя бы на такую благодарность – в постели. Если ему и это не дать, то зачем же ему такая жена? Он бы мог позволить себе приличную девушку, а взял такую, как я. Явно же не просто так…

Но и предложить ему отказаться от меня я не могла. Столкнувшись с другими людьми тут, понимала, что никто другой на его месте не вёл бы себя вот так. Не стал бы обращать внимание на мои слёзы или страхи и переступать при этом через свои желания и планы. Так что с ним, наверное, всё же лучше, чем с кем-то другим. Поэтому нужно придумать способ хоть как-то его отблагодарить.

Решив, что завтра обойду весь дом и двор, чтобы найти себе работу тут и обязательно сделаю для него что-то полезное, немножко выдохнула. Мне хотелось верить, что Дар заметит изменения в Анке и если даже не оценит их, то примет к сведению. Всяко лучше, чем раздражать его и злить постоянными отказами просто, совсем ничего не давая взамен.

Немного успокоившись от собственных планов, я так и уснула под размеренное дыхание мужчины. Казалось, что провалилась только в темноту, как почти сразу же открыла глаза, обнаружив пустую кровать и пробивающийся за шторой свет солнца. Это сколько же времени, что уже так палит, несмотря на совсем уж позднюю осень?!

Вскочила мигом, поправляя на себе одежду и одновременно оглядываясь. Дара не было видно или слышно. Значит, он ушёл, как и сказал вчера. А я вместо того, чтобы что-то сделать по дому, проспала полдня!

И хотя хорошо выспавшись впервые наверное за всё это время, почувствовала себя куда лучше, всё равно сжалась от звука открывшейся двери и от хмурого взгляда мужа, когда тот увидел меня сонную у разобранной ещё постели… Прибралась, называется. Отблагодарила…

Понимая, что выгляжу совершенной лентяйкой, принялась одновременно и застилать постель, и извиняться:

– Проспала случайно, прости, пожалуйста! Я сейчас всё приберу. И приготовлю, что надо. Только не злись… – приговаривала, запутавшись в покрывале как специально, и на все попытки его расправить, наталкиваясь на невозможность это сделать.

Хмуро понаблюдав за моими тщетными попытками некоторое время, Дар медленно подошёл ближе, вырвал покрывало из моих дрожащих пальцев, быстро расправил и застелил постель сам.

– Безрукая, – вздохнул и, не глядя, отправился, видно, на кухню, где конечно же не было никакой еды. Это он и понял, стоило туда только войти.

Я поспешила за ним, тоже замирая на пороге.

– Ты скажи, где что брать, я приготовлю… – попыталась исправить положение хотя бы так.

– Ты даже постель застелить не можешь, какая тебе готовка, – раздражённо отозвался великан и тяжёлой поступью отправился к небольшой двери, что вела, наверное, в кладовую.