— Я стараюсь научить его позитивному взгляду на жизнь, — объяснила Дженнифер. — «Только посмотри, — говорю я, — ведь ты обладаешь способностями, которых нет у других». Большинство людей, если спросить их, когда они в последний раз были у окулиста, скажут что-нибудь вроде: «По-моему, в прошлом году». Ну а мой сын скажет: «24 мая [прошлого года]». У него прекрасная память на даты, — с гордостью отметила Дженнифер.

Подобно прочим больным с синдромом Аспергера, Райан говорит иногда слишком монотонно и не смотрит при этом в глаза собеседнику. Не удивительно, что прочие дети сторонятся его. Недавно Дженнифер водила Райана к лечащему врачу.

— Эта женщина спросила, есть ли у него друзья. Нет, ответил мой сын. Тогда она поинтересовалась, дружил ли он с кем-нибудь раньше, и он снова ответил «нет». У меня просто сердце сжалось при этих словах, — тихо заметила Дженнифер.

Младший сын Дженнифер, Брэдли, знает около двадцати слов. Причем до недавнего времени все беседы с ним ограничивались простыми вопросами, подразумевающими «да» или «нет». Помимо этого, Брэдли общается с помощью знаков. О том, что ее младший сын слеп, Дженнифер узнала достаточно рано. А еще спустя два года ему был поставлен диагноз «аутизм».

— Господь позволил мне переварить две эти новости по очереди, — замечает Дженнифер. — И я бесконечно признательно Ему за это.

Брэдли, когда был еще совсем ребенком, страдал от жесточайших приступов раздражения — вплоть до того, что бился головой о разные предметы. Больше всего его выводило из себя нечто неожиданное. Когда Дженнифер брала его с собой в магазин, у него обязательно случались вспышки гнева, если она возвращалась к прилавку, у которого уже была. Чтобы избежать этого, ей приходилось идти вперед до самого конца, а затем возвращаться назад в обратном порядке. К тому же она обнаружила, что не в состоянии заправить машину, когда там находится Брэдли. Стоило ей выключить зажигание, как мальчик решал, что пора выходить из машины. И если она этого не делала, у него опять случался приступ.

Брэдли, как и его брат, по-своему очень талантлив.

— У него необычайные музыкальные способности, — говорит Дженнифер. — Стоит ему хотя бы раз или два услышать песню, и он без труда воспроизводит ее на синтезаторе.

Дженнифер призналась, что поначалу, когда она только-только пыталась приспособиться к недугам своих сыновей, она просто боялась плакать.

— Почему? — поинтересовался я.

— Мне казалось, что если я начну, то уже не остановлюсь.

— Дженнифер, вы когда-нибудь спрашивали у Господа, за что вам это?

—Нет-нет, я всегда знала, что это не случайно. Более того, я заранее предчувствовала, что мне следует как можно больше узнать об аутизме. Уже в школе я стала посещать занятия по психологии. Там нам показывали черно-белые фильмы об аутах. Я была просто зачарована. Занятия психологией продолжались и в университете — я даже написала статью на тему аутизма. Когда я услышала, что вскоре на экраны выйдет фильм, посвященный этой проблеме [«Человек дождя»], то с трудом могла дождаться премьеры. Все это было еще до рождения Брэдли. Полагаю, это душа готовила меня таким образом — не зря же я заинтересовалась столь необычным вопросом.

— Вы сказали, что вам это было дано в том числе и для вашего собственного блага. Что вы имели в виду?

— Терпение. Я стала куда более терпеливой и терпимой. К тому же мне довелось познакомиться с совершенно фантастическими родителями. Все они входят в группу поддержки, с которой я связалась с помощью Интернета. Сейчас в моей жизни полно людей и событий, о которых прежде я даже и не подозревала.

— А что вы узнали за это время о себе?

— Я всегда знала, что я сильная личность, а теперь убедилась в этом еще больше. «Смотри-ка, Дженнифер, да ты крепкий орешек!» Я не просто существую, но живу в состоянии полного внутреннего покоя. Иногда мой отец — а он любит побеспокоится — спрашивает меня: «Что будет с Райаном и Брэдли, когда ты умрешь?» На это я отвечаю: «Папа, все, что у нас есть, — это сегодня». Люди часто тревожатся о том, чему вообще не суждено сбыться.

Я попросил Дженнифер рассказать о ее дочери Саре, которой исполнилось двадцать три. Она сказала, что Сара и Брэдли очень похожи друг на друга. В частности, у обоих белокурые волосы, чего не скажешь об остальных членах семьи. Кроме того, они родились в один и тот же день. Тогда это «совпадение» не произвело на меня никакого впечатления, однако позднее, во время сеанса с медиумом, я смог взглянуть на него по-иному.

— Сара всегда питала к ним [Райану и Брэдли] большую привязанность, — заметила Дженнифер. — Сама я старалась уделять внимание всем детям, но в моем положении это не так-то просто. Если в семье больной ребенок, то на его здорового брата или сетстру не всегда хватает времени. Я пыталась говорить об этом с Сарой, но она неизменно отвечает: «Что ты, я никогда не чувствовала себя отверженной. Я же понимаю, что им нужно куда больше внимания и заботы». Вскоре нам с Дженнифер станет понятно, что столь позитивный подход объясняется теми планами, которые душа Сары составила еще до рождения.

Дженнифер чувствует, что та забота, с какой она относится к своим сыновьям, позволяет им успешнее преодолевать жизненные трудности. Тот же Брэдли годом раньше прикоснулся к новым для себя возможностям.

— Он наконец-то получил свой DynaVox — программируемое разговорное устройство, — с нескрываемым воодушевлением рассказывала Дженнифер. — Помню, я как раз вела машину, когда сын дотронулся до моего плеча. Брэдли нажал на кнопку — и прозвучало слово «рыба». Затем он коснулся кнопки со значением «кормить». Боже мой, подумала я, неужели мы беседуем? Должно быть, он хочет покормить сегодня рыбок, поинтересовалась я, и Брэдли сказал «да». Это было потрясающе! Я чувствовала себя как ребенок, попавший в магазин со сладостями. Я стала задавать Брэдли все новые и новые вопросы. «А что ты хочешь сегодня на ужин?» Он нажал кнопку со значением «пицца». У нас действительно состоялся целый разговор — впервые за всю его жизнь.