Шрифт:
Ярость Потапа оседала на обнаженные участки тела.
“Мазур ест девственниц на завтрак"...
Всплыло в голове Есении. Она слышала, как шутят про Потапа.
Или...это не шутка? Он всерьез озадачивался этим моментом? Ему реально нужны только девственницы?
Есения едва истерично не засмеялась. Кому в наше время нужна девственность?.. Посмотрев в непроницаемое лицо Потапу, мысленно же и ответила - ему.
А она...
Ну да. У нее было двое мужчин.
"Тебя кто-то трогал?".
Боже. Боже. Девушке никак не удавалось собраться. Она отказывалась верить, что ее любовь, ее надежды, вера так нелепо разрушатся.
Можно кинуться к нему на шею. Попытаться оправдаться, сказать, как сильно она его любит.
Ведь сильно!.. Так сильно, что, казалось, потеряла себя!
И готова унижаться. А что же иначе сейчас происходит?.. Что она от него требует? Каких-то объяснений... Зачем?
Поступки человека - вот что главное. Они или есть или их нет. А слова... Это только слова.
Её зашатало. Не упасться бы. Только не обморок. О, нет. Она стойкий оловянный солдатик, так её однажды назвал друг. И она им была. И будет. Точка.
Кто знает про боль больше, чем она?
Есения слабо улыбнулась.
– Спасибо, что не продолжил, Потап. И спасибо... за это, - она сама того не понимая повторила его жест - очертила пространство, где ещё витал запах их секса.
Не любви.
– И это всё? Всё, что ты мне можешь сказать?
Он не планировал сбавлять обороты. Наоборот. Если она останется здесь ещё хотя бы на минуту, он обрушит на неё всё своё презрение. Разочарование, гнев.
Разочарование в ней...
Почему её это ещё продолжало волновать?! Почему ей было всё ещё больно?!
– Потап, мне правда жаль, что мы не поняли друг друга, - Есения подняла руку и нащупала через ткань платья крестик.
– Но раз так вышло... Ты можешь меня сейчас выпустить? Давай я уйду. Я же не могу так просто... без твоего кода выйти...
Она была в ловушке. Его квартира - только его крепость.
И он запросто может оставить её тут до утра. Кинуть на кровать и...
Потап развернулся и подошёл к одежде, валяющейся на полу. Достал телефон.
На что-то нажал и более ровно произнес:
– Иди. Доступ активирован.
Вот и всё.
Она кивнула. Схватила сумочку, куртку. Кое-как всунула ноги в казаки. Где-то здесь была дверь. Ах, да. Вот она.
Потап стоял и молча наблюдал за её манипуляциями. Лучше бы не смотрел. Не надо...
Дай мне уйти... Позволь.
Она вышла в коридор. Так. Дальше лифт. Всюду камеры. Держись, Яся, только держись. Осталось нет ничего.
Потом она не сможет вспомнить, как спускалась на лифте, как выходила во двор. Кажется, ей что-то говорил охранник. И она ему вроде бы даже ответила.
Всё пустое. Лишнее. Ей надо выбраться подальше... Туда, где нет камер, где никто её не сможет видеть, где она останется одна со своей болью, что только нарастала. С физической болью можно справиться, а вот с душевной... Она куда сильнее. Синяки имеют свойство проходить. Они, кстати, подталкивают идти дальше, бороться, не сдаваться.
А что делать с сердечной болью?
Есения где-то остановилась. Остановка... Она не чувствовала ветра, не чувствовала ничего. Сжав зубы, которые, оказывается, тряслись от подавляемой истерики, она достала телефон.
Такси. Вот что ей нужно. Ей надо добраться до общежития. У неё же есть инстинкт самовыживания? Есть. Надо его активировать. Давай, Яся, давай же...
Девушка всхлипнула, зажала рот ладонью и сорвалась в рыдания. Телефон выпал из рук в весеннюю слякоть. Она присела на корточки, пошатнулась, рукой проехала по грязи.
Ничего... Ничего... От этого она отмоется.
От остального - тоже...
ГЛАВА 16
Она ушла.
И это правильно...
Потап подошёл к бару, открыл его, достал бутылку вискаря и начал пить прямо из горла. А потом запустил бутылку в окно.
Но то выдержало, не разбилось. Даже трещины не образовалось. Прочное оказалось.
А он?.. Насколько он прочен?
Он продолжил стоять, находясь в каком-то полуанабиозе, не состоянии сориентироваться и понять, что произошло.
У Яськи было два ебаря.
Два!..
Не так много и...
Доху я.
Потап достал вторую бутылку. Он не сдерживался. Кто-то потусторонний всего десять минут назад без анестезии вскрыл ему грудную клетку. Вскрыл тупым ножом, кромсая раз за разом.