Чёрный Город

Аннотация

Чёрный Город – это мир на руинах прошлого, территория, где люди еще могут выжить. Вокруг пустоши, полные мутантов и потерявших контроль машин, очевидных опасностей и скрытых угроз. За свою защиту Чёрный Город берет огромную плату, но никогда не подводит… Или не подводил до того дня, когда враг неожиданно оказался внутри.

Марк Вергер, обычный хирург из приграничной территории, стал не первым, кто столкнулся с этим врагом, но первым, кто перед ним не отступил. Кажется, что шансов у него нет, никто и никогда не делал на него ставку… Но ведь никто и не знал, что Марк обманывал Чёрный Город много лет. Теперь в новом игроке заинтересованы две могущественные силы, и Марку предстоит решить, на чьей стороне остаться и кто в реальности вечного хаоса стал истинным злом.

Глава 1 Смерть пришла с севера в день, когда все радовались дождю. Дождя, в отличие от смерти, очень ждали, потому что только он мог победить пыль. Ну а пыль на Объекте-803 была всегда: мелкая, никогда по-настоящему не оседающая, способная оказаться везде. Она покрывала кожу, путалась в волосах, скрипела на зубах и до слез раздражала глаза. Укрыться от нее было невозможно: в ярком солнце она вилась плотными клубами, и сквозь нее проходил каждый, сначала с непривычки гневаясь, потом привыкая. Новички допускали и еще одну ошибку: верили, что, если за хорошую работу получат столь редкое поощрение, как пять минут в душе, это им поможет. Рано или поздно им предстояло добиться этого бонуса – и разочароваться в нем: пять минут под слабыми струями мутной воды превращали пыль на коже в плотную корку грязи, и становилось только хуже. Так что по-настоящему мог помочь лишь дождь, но дожди Объекту-803 доставались редко. По крайней мере, безопасные, а не те, что снимают с тебя кожу заживо… Но сегодня вот повезло: часов в пять утра в небе пролетела одна из «Птиц» – кажется, еще и серая… Черный Город расщедрился на ливень, которого с нетерпением ждали все, кто видел «Птицу» или слышал о ней. Марк видел. Он и сам не знал, почему проснулся так рано – нужды не было, само получилось. Ему снова снилась дорога, в последнее время такие сны накрывали его все реже, но уж если наведывались, постоянно оставляли после себя тягучее чувство тревоги. Марк был недостаточно суеверен, чтобы принимать их за мистическое предупреждение – особенно при том, что после таких снов обычно ничего особенно плохого не происходило. Не хуже, чем любой другой день в Объекте-803. Просто Марк знал: если остаться в постели, вроде как давая себе время успокоиться, сон проползет в реальность, запомнится, а помнить такое он точно не хотел. Поэтому он сразу же поднимался, цеплялся за рутину, отправлялся на кухню – по-прежнему бодренько цветочную, предназначенную для большой семьи, но удачно выжженную солнцем, которое будто хотело поубавить градус радости и сделать это место куда более подходящим для Марка с его невозмутимым одиночеством. Он никогда не тяготился тем, что живет в чужом доме – потому что мертвецам дома не нужны, а значит, дом был ничьим до прихода Марка. Такое уточнять не приходилось: кости прежних обитателей он нашел лично и сдал представителям Черного Города. Не достал только из дальней комнаты, розово-белой, кости там были совсем мелкие и нашлись под кроватью, прикрытые потерявшей цвет тряпкой. Марк велел чистильщикам разбираться самостоятельно. С тех пор и кухня, и дом принадлежали ему. Он стоял у окна и потягивал кофе из кружки с неровно нанесенной надписью «Лучшему папе на земле». Тогда он увидел «Птицу», бурного восторга не почувствовал просто потому, что никогда не был на него способен, но про себя отметил: будет дождь. Наконец-то. В первую половину дня небо оставалось обманчиво ясным, но это никого не смущало, «Птицы» не лгут и не допускают ошибок. Вот и теперь после полудня стремительно налетели тучи, образованные той дрянью, которую посланница Черного Города распылила в воздухе. Марк взял паузу, работы все равно не было. Халат он оставил в кабинете, в собственной одежде вышел на площадку перед больницей, когда с неба уже хлестали тугие струи ливня. Прикрыл глаза, поднял лицо к небу, даже улыбнулся, хотя не собирался. День оказался неожиданно хорошим… А потом стал очень, очень плохим. Взвыла сирена – низкая, гулкая, как одинокий зверь, потерявшийся в водяной мгле. Марк, не ожидавший подобного, невольно вздрогнул, открыл глаза и обнаружил, что и он, и поселок утонули в густом жарком тумане. В этом тоже не было ничего необычного: туман столпами поднимался с панелей солнечной фермы, а потом, прибитый дождем, расползался во все стороны, накрывая и близкий поселок. Дождь ведь изначально послали сюда не ради людей – на людей Черному Городу плевать, у него этого добра и так хватает. Просто порой панели раскалялись слишком сильно, система отсылала предупреждение, куда следует, и прилетала «Птица». Ливень выполнял свою роль, охлаждал оборудование, а заодно и очищал людей, давал силы, внушал надежду, что все на самом деле не так уж плохо. Да и туман в иное время помогал: он не давал пыли подняться слишком быстро и даже обеспечивал хоть какую-то иллюзию прохлады, по крайней мере, по сравнению с обычной жарой Объекта-803. Ну а то, что в нем ни черта не видно и дышать этой жаркой водянистой массой тяжеловато… К такому все привыкли. Смирились, потому что иначе нельзя, приучили себя, что не нужно бояться, потому что здесь безопасно, это ведь не дорога и не пустоши какие-нибудь, Черный Город рядом, он не допустит беды! И вот теперь в жаркой мгле завывал одинокий зверь сирены, и стало ясно: беда все-таки подкралась, наблюдает за ними из-за завесы, готовится напасть. И когда она нападет, ничего они не сделают, потому что попросту не смогут… Марк отогнал эти мысли, толку от них все равно не было. Он заставил инстинкты замолчать, он цеплялся за доводы разума – они как раз играли на его стороне. Ну, сработала сирена и сработала, подумаешь… Какая-нибудь одинокая тварь, вроде бродяги или отступника, прокралась слишком близко под покровом водной завесы. Скоро «Офицеры» с ней разберутся – и все пойдет своим чередом, первый раз, что ли? А серьезная угроза сюда не доберется, Объект-803 не на границе даже, он слишком близко к Черному Городу – так близко, что в ясные ночи в небе отражаются столпы света оттуда. Они за несколькими линиями защиты, они в безопасности! Успокоив себя этим, Марк просто следовал протоколу: вернулся в больницу, снова надел халат, приготовился помочь на случай, если среди операторов будут раненые. Скоро сирена замолчала – будто зверь захлебнулся туманом. Обычно это означало финал… А теперь стало началом: поселок содрогнулся от взрывов. Пока что на окраине, среди первой линии домов, но полыхнуло так, что Марк даже из окна больницы увидел. Дома так взрываться не могут… не сами так точно. Но их заставили разлететься на части – вместе с жителями, которые тоже укрылись внутри по протоколу. Там, где совсем недавно жили люди, один за другим вспыхивали гигантские факелы. Они делали туман ярко-оранжевым, будто наполняли его, привлекали внимание – и позволяли увидеть смерть, пришедшую в поселок. Их было пятеро – по крайней мере, стольких насчитал Марк. Тут сложно ошибиться, слишком уж огромные силуэты, резко очерченные пламенем. Сколько в каждой твари, метров десять, если она поднимется? И одной бы хватило, чтобы уничтожить весь Объект, а сюда доползла целая стая! Больше всего они напоминали гигантских сколопендр – эти насекомые, в отличие от многих других, пережили все Перезагрузки, размножились, увеличились. Они частенько нападали и на дорогах, и в лагерях, жалили с такой силой, что дети и старики не всегда выживали, да и молодым приходилось непросто. Но настоящих сколопендр хотя бы можно было раздавить, а те гиганты, что явились в поселок, давили сами. Они двигались на зазубренных лезвиях, способных извернуться в любую сторону. Их суставчатые тела, покрытые бронированными пластинами, изгибались под немыслимыми углами, бросались в атаку на скорости, которая казалась невозможной для таких огромных машин. Но у них получалось, а когда они приподнимались, вытягивали свои грандиозные туши к небу, становилось видно, что на нижней части укрыта опасная коллекция оружия – от бронебойных пушек, разрушавших стены городов, до крутящихся с доводящим до безумия воем лезвий, способных мгновенно перемолоть любое живое существо. Они всегда приходили стаями – от трех до пятнадцати машин в каждой. Пять – это вроде как немного, но для Объекта-803 будет больше, чем достаточно. Он был защищен приграничными линиями обороны, однако именно это сделало его уязвимым сейчас: здесь никогда не строили ни внешние стены, ни укрепления, да и запас «Офицеров» был убогим, символическим скорее, не предназначенным для такой угрозы. Потому что ее не могло быть! Но кому сказать об этом, кому обиженно доказывать, что они так не договаривались? В новом мире нет правил. Хазары уже прорвались, и переговоры они не ведут. Марк ведь знал, что это хазары – в отличие от многих людей, сейчас с криками покидавших свои дома. Он видел такие машины раньше, видел, что они могут сделать… Если хазары нападали на дороге, от каравана оставалась абсолютно однородная багровая масса, плотно заполняющая колеи в земле. Если добирались до поселка, поселок переставал существовать, и выжившие могли разве что залить его строительной смесью, тела жителей оказывались слишком плотно перемешаны с дроблеными камнями для отдельных похорон и уж тем более опознания. Многие считали, что хазарами эти механические твари зовутся по аналогии с чем-то там древним – кочевниками, тоже приносившими смерть… В принципе, разумно, и понятно, почему убеждение прижилось. Но Марк когда-то узнал, что их появление было вызвано вирусом «Хазар», образовавшимся при Третьей Перезагрузке. Тогда были созданы целые полчища убийц, охотящиеся до сих пор. Их задача – уничтожить. Без смысла, без выгоды, без более сложной цели, просто уничтожить и все, сделать живое мертвым. Но именно из-за простоты своей миссии хазары не останавливались никогда, не знали ни страха, ни жалости, не поддавались перепрограммированию. Они, может, и преуспели бы в уничтожении людей, если бы их изготовление не прекратилось после Четвертой Перезагрузки. Это давало органической жизни хоть какой-то шанс… Даже при том, что всех хазаров, сконструированных тогда, не удалось уничтожить до сих пор. И сегодня не удастся… Не в Объекте-803 так точно. Не важно, как хазары сюда добрались, это выяснят потом и уже совсем другие люди. Для Марка и остальных имело значение лишь то, что от поселка скоро ничего не останется, здесь просто нет оружия, способного противостоять такой сокрушительной силе. Нет, «Офицеры» еще пытались, Марк видел это в мутных от тумана всполохах взрывов. Операторы не отступили, однако они всего лишь выигрывали время, ничего по-настоящему не меняя. Когда последние роботы будут разгромлены, их операторы побегут вместе с остальными, и все закончится. Словно в подтверждение догадок Марка, из динамиков, развешанных по городу, прозвучало автоматическое оповещение: – Внимание населению! Приступить к немедленной эвакуации. Двигайтесь заранее согласованными маршрутами. Только запись в нынешних обстоятельствах могла звучать настолько четко и спокойно. Марк не сомневался: среди немногочисленного руководства Объекта сейчас паника, никто не знает, что делать, и не представляет, какую плату возьмет за потерю солнечной фермы Черный Город. Возможно, такую, что уж проще умереть здесь и сейчас, ничего не делать, замереть, закрыть глаза, дождаться… Но люди такое принимают редко, и они бежали, даже рискуя сменить одну смерть на другую. Хазары вряд ли поняли текст сообщения, они на человеческую речь никогда не реагировали. Но они успели просканировать поселок, представляли его размеры и по-прежнему следовали основной цели. Они перемалывали лезвиями те дома, которые оказались прямо перед ними, а по остальным стреляли. Зажигательные снаряды проносились через пространство огненными кометами, взрывали стены, обваливали крыши, испепеляли, давили, разрывали… Никому не оставляя шанса, потому что шанс противоречит миссии. Многие уже погибли, многие оказались в клетках собственных домов. И эти люди кричали – потому что погибали под наваливающимся на них весом, сгорали в пламени пожаров. Остальные бежали, прочь бежали, в туман и дождь, и даже от тех, кто еще вчера был дорог, а завтра будет оплакан, но только теми, кому очень повезет сегодня. Хотя такое ли это везение, если они будут слышать полные ужаса последние проклятья до конца своих дней? Марк в таком не сомневался, потому что проклятья погибших на дороге так его и не покинули. Он тоже бежал – просто потому, что ничего больше сделать не мог. Оставаться в больнице глупо, она слишком близко к месту атаки, люди туда не придут, и он никому не поможет. Он поступал по протоколу, снова, это было правильней всего. Но вот ведь какое дело… Он не чувствовал того страха, который полагается чувствовать в такой ситуации. Почему-то. Он и сам не представлял, почему. Люди, бежавшие рядом с ним, вели себя правильно: они рыдали, задыхались, умоляли кого-то о чем-то… Марк просто двигался. Внутри будто поселилась пустота, похожая на серый водоворот холодного моря. Нет, страх все же был и было нежелание умирать, однако и то, и другое водоворот стремительно утягивал внутрь, оставляя лишь безразличие. Может, это и есть та самая апатия, о которой многих предупреждают? Лишающая надежды и желания сопротивляться. Очень похоже на то… И если сравнить ее с болезнью, то для Марка она стала не приступом, а постепенно развивающимся недугом. Он много лет жил один. Он чувствовал все меньше, да и последние чувства становились все тусклее. Он думал, что это усталость, само пройдет, он ведь не потерял способность работать и все еще мог быть полезным! Ну а потом случилось это: за ними всеми пришла смерть… Если он не способен испугаться даже ее, есть ли смысл бежать? И все же пустота не обрела над ним достаточную власть, чтобы заставить остановиться, и он бежал, прорывался через раскаленные руины поселка, пытался найти среди измазанных кровью, сажей и грязью людей знакомые лица, тех, за кого он сможет бороться, раз за себя уже не хочется. Нашел. Но стало только хуже. Марк остановился так резко, что чуть не упал. Люди, бежавшие сзади, с трудом его обогнули, они кричали ему что-то, но он не слушал. Они перестали существовать, да и весь мир тоже, даже хазары – и те куда-то исчезли. Остались только Марк – и человек, на которого он смотрел. – Костя? – зачем-то спросил он, и тут же закашлялся, когда раскаленный влажный воздух ударил по пересохшему горлу. Глупый вопрос, бессмысленный, не имеющий ответа – потому что подходит любой ответ. Да, Костя, Марк давным-давно не стремился заводить друзей и вообще хоть какие-то связи с людьми строить, ничего хорошего это не приносило. Но от тех связей, что есть, даже он избавиться не мог, они в него годами прорастали, если и вырвешь, то с частью себя, вот и зачем? Поэтому он узнал бы человека, которого помнил с детства, даже в таком аду. И одновременно – нет, не Костя, потому что Кости больше нет. Есть тело, когда-то принадлежавшее Косте, а теперь замершее у стены точно так же, как разбросанный во все стороны мусор. О причинах гадать не нужно, кровавый провал в груди все объясняет без слов, одежда пропиталась алым, лицо уже посерело… Глупо даже пытаться что-то менять – хотя с опытом работы Марка почти не осталось ран, которые он не мог вылечить. А смерть вот вылечить нельзя… От смерти можно только уйти, и он должен был. Потому что Костю не вернуть, а Марк по-прежнему нужен людям, потому что обученные и опытные хирурги всегда в дефиците. Понятно, что кто-то будет наказан за гибель Объекта-803. Но точно не Марк, его примут где угодно, возможно, даже пустят в Черный Город, и для того, чтобы снова жить если не счастливо, то хотя бы спокойно, нужно просто сбежать отсюда… А он вдруг понял, что не может. Не хочет. Не из-за причин, которые способен объяснить – таких не было, к ним даже смерть друга не относилась, потому что друга этим не вернуть, и Костя уж точно такого бы не хотел. Это было не столько понимание, сколько ощущение: нужно остаться. Эту правду принесла не пустота, нет, она как раз отступила, сменившись чем-то другим, не затянутым в ледяной водоворот, а вырвавшимся оттуда. Пока еще непонятным, но с каждой секундой обретающим все большую власть. Люди уже убежали – все, кто еще мог двигаться. Марк остался с телом Кости наедине, однако на него больше не смотрел. Он отошел от мертвеца, замер в центре полуразрушенной полыхающей улицы, расправил плечи – и вдруг рассмеялся. Неожиданно для самого себя. Одиноким смехом, который в опустевшем поселке звучал страшнее любых криков. Просто Марк вдруг понял кое-что важное, казавшееся верным признаком безумия, но безумия нужного, спасительного даже. Сегодня я остаюсь. Марк прекрасно понимал, что для него это означает смерть. Он не боялся – ледяная воронка забрала страх, выпустив на его место ярость, а главное, дьявольское, непобедимое упрямство. Он бегал всю свою жизнь, и к чему это его привело? А остальных? Спасло кого-то? Нет, не по-настоящему так точно. Потому что все привыкли бежать – и забыли о том, что некуда тут бежать. За спиной только Черный Город, который уверенно пожирает собственных детей. А в других сторонах, справа, слева, впереди – ничего. Сотни, тысячи километров пустынного и безжизненного ни-че-го. Дальше, за десятками горизонтов, можно найти разве что хищную тварь уровня Черного Города, так разве ж это лучше? Смерть везде, ее эта игра как раз забавляет, и победить можно только одним способом: остаться. Умереть – но на своих условиях! Марк никогда не чувствовал истинной связи с Объектом-803. Вырос он не здесь и за вполне долгую по нынешним меркам жизнь научился не привыкать к месту, которое все равно рано или поздно придется покинуть, когда наведается смерть. Да ему и не нужна была эта земля: мертвая, пыльная, прогоревшая насквозь, теперь еще и напитанная кровью… Но сейчас, глядя на приближающихся тварей, он каждой клеткой, каждой каплей крови чувствовал: больше ни шагу назад. Даже если это не его земля – все равно его больше, чем уничтожающих все на своем пути уродцев. И какая бы она ни была, и даже если она будто уходит у него из-под ног, отказываясь от защиты… Она достаточно твердая, чтобы упереться в нее и не отступать, этого хватит. Впрочем, то, что Марк решился умереть, не означало, что он принимал смерть покорно. Черта с два! Нет, план был как раз в том, чтобы заставить хазаров заплатить подороже, утянуть их с собой, если не всех, то кого получится, зарыть их в эту землю. И плевать, что они машины и не поймут этого, он остается не ради них, не ради мести, не ради тех, кто уже убежал, он остается ради себя, и понимание этого наконец разбивало пустоту у него внутри, дополняя ярость и упрямство незнакомой, ни на что не похожей радостью человека, который по-настоящему свободен, даже если ненадолго. Когда он принял решение, мысли стали четкими и ясными, а полыхающие в груди эмоции давали сил, позволяя отстраниться от жара, усталости и боли. Две задачи: не сделать больше ни шагу назад и убить хазаров. Обе будут исполнены. Марк настроился на нейромодуль – так, как делал не единожды, как запускал машину внутри себя годами. Ему, как и другим врачам, позволялось использовать только то оборудование, на которое им выдавали лицензию, да многие так и делали, опасаясь гнева Черного Города. Но Марк давно уже заметил: коды управления другими машинами не так уж сильно отличаются, основа везде одна, и, если наловчиться, можно увидеть их все – причудливыми неоновыми линиями, сияющими в воздухе. Они указывали ему путь к тем машинам, которые были достаточно близко и могли подчиниться его нейромодулю. Он потянулся к кодам – и он увидел их. Целая сеть, вспыхнувшая перед ним, перекрывшая даже пожар на руинах поселка. Так много… Да и понятно, почему: машины оказались погребены под обломками, но не уничтожены, они выдерживали атаку хазаров куда лучше, чем дома, построенные еще до Третьей Перезагрузки. Эти машины могли бы работать, если бы не сбежали люди, без операторов они становились бесполезным хламом. Но Марк готов был изменить это – все равно они больше никому не понадобятся. Первым он подчинил робота класса «Спасатель», подтип «Антипламя». Не потому, что надеялся потушить пожар – это еще зачем? Нет, куда больше Марка интересовало то, что «Спасатель» был крупной, мощной, отлично укрепленной машиной. И теперь она, вдруг вырвавшаяся из руин, крепкая, как древнее пушечное ядро, устремилась навстречу извивающимся тушам хазаров. Они были более совершенными, более гибкими… и более хрупкими. А мощный «Спасатель», предназначенный для сохранения солнечной фермы, давил их, как валун, сорвавшийся с горы, давит кишащих в траве насекомых. Хазары пытались уклониться, резали его лезвиями так же, как резали «Офицеров». Но «Офицеры» поддавались быстро, сложные орудия делали их уязвимыми. «Спасатель» же исходил огненными искрами и вязкой пеной – но терпел, как живое существо. И что-то ведь получалось! Хазары, легко преодолевшие сопротивление «Офицеров», впервые прекратили движение вперед. Один и вовсе замер, передавленный пополам. Другие продолжали атаковать «Спасателя», однако больше не стреляли, и шансы на выживание людей, которые успели сбежать, резко повышались. Но идея ведь была не в этом… Идея была в том, чтобы уничтожить всех роботов, пусть и умереть, однако показать при этом, что победа возможна. А одного «Спасателя» для такого недостаточно, и Марк, не отпуская первую машину, снова сосредоточился на сияющих в воздухе кодах, проверяя, что еще находится рядом. Это тоже было безумием. Управлять несколькими машинами сразу не то что запрещено – невозможно! Нет, кто-то умеет, те же Мастера Контроля, не говоря уже о Воплощениях Черного Города. Но откуда бы им, редким, гениальным, взяться в такой дыре, как Объект-803? Сюда всегда добирались разве что операторы, такие, как Марк. Ну а операторы, с их скромными базовыми нейромодулями, способны на управление только одной машиной, той, на которую есть лицензия. Потому что иначе их ждет не наказание даже, а смерть, долгая и мучительная. Опытный хирург прекрасно это понимал… и все равно не остановился. Он выбрал бытового робота класса «Универсал», находившегося достаточно близко к беснующимся в ловушке пены тварям. Кажется, это шестнадцатая модель… Или пятнадцатая… Хотя какая, на хрен, разница? Важно лишь то, что это один из роботов-настройщиков – оснащенный лазерами разной мощности, способный подавать ощутимые электрические разряды, а главное, очень быстрый, достаточно быстрый, чтобы сравниться с хазарами. Он влетел в облака серой пены ловко, такой смехотворно маленький по сравнению с пришлыми гигантами, но достаточно активный для того, чтобы доставить им проблемы. Их ведь по-прежнему давил «Спасатель», Марк позаботился об этом. Так что «Универсал» становился для них не главным противником, а отвлекающим фактором. Зато каким! Ему удалось вывести из строя несколько орудий, он как будто злил их – выглядело так, хотя вряд ли машины были по-настоящему способны на злость, он просто сбивал им привычные схемы действия. Но главной победой «Универсала» неожиданно стало не это. Ему помогло то, что изначально казалось уязвимостью: маленький размер. Этот робот не мог двигаться быстрее хазаров, скорость они выдавали одинаковую, однако Марк сумел использовать эффект скольжения, пуская «Универсала» по покрытым пеной металлическим изгибам машин. И в какой-то момент один гигант, пытаясь достать противника, пробил четырьмя длинными ногами-лезвиями союзника. Насквозь пробил, одним ударом, поврежденный хазар изошел электрическим треском – и рухнул в болото, образованное пеной и грязью. Минус два, осталось три. Больше, чем казалось возможным, но меньше, чем рассчитывал Марк… пока меньше. Если бы кто-то сейчас наблюдал за ним со стороны, этот человек мог наивно поверить, что Марк побеждает. Потому что хазаров уже почти вдвое меньше – а он даже не ранен, они забыли о нем, отвлеченные его машинами! И потому что в этом есть какая-то высшая, позабытая после всех Перезагрузок справедливость… Да, никто никогда не выживает. Но почему не может выжить тот, кто первым за много-много лет не убежал? Ведь уйти проще, чем остаться, а если так, разве не положена награда? Но Марк слишком хорошо понимал, что награды не будет. Чувствовал. Может, он и смотрелся каким-нибудь легендарным героем – человек, который среди пламени расправил плечи. Однако опытный хирург чувствовал, что умирает. Боль появилась сразу после того, как он взял под контроль вторую машину, и с тех пор лишь нарастала. Казалось, что она полыхает везде и сразу, наполняет раскаленным свинцом его вены, расползается шипастыми щупальцами по мышцам. Нейромодуль сделался пугающе горячим, впервые за много лет – ощутимым. При общем уровне боли вспышки в голове все равно выделялись, били в виски, в лоб, хлестали по черепу так, что Марк едва чувствовал, где верх, где низ, ему казалось, что мир вокруг него кружится все сильнее, а он не стоит, он падает – или скоро упадет… По лицу текло что-то горячее, вырывалось из носа, потоками стекало по горлу, уже и не стремясь наружу. Нервная система поражена, сосуды лопаются, кровь густеет… Перед глазами теперь не только настоящий туман, но и тот, что существует лишь для Марка, красный в начале, стремительно темнеющий, застилающий все вокруг и все пожирающий. На миг страх все же поднял голову, вырвался из клетки, потому что у страха перед смертью особое положение: он рождается вместе со своим носителем и передается от поколения к поколению. Страх шептал, что Марк уже сделал больше, чем достаточно, и, хотя травмы его велики, он может спастись, вероятность не так уж низка! А потом упрямство снова победило страх, шугануло, загнало в пустоту. Если решил, что ни шагу назад, нужно выполнять, не выискивая для себя оправданий! К тому же… Та радость, которую подарила ему последняя свобода, значила для Марка больше, чем долгие годы тихого ожидания очередного бегства. Обратный отсчет начался, он знал об этом. Он умирал. Но нужно ведь уйти красиво и уж точно не одному! Поэтому, не отпуская двух первых роботов, Марк потянулся к третьему. План сложился, все наконец стало на свои места. Нейромодуль посылал по телу волны такой боли, что хотелось кричать – и, возможно, Марк кричал, он не знал наверняка, потому что страдание поглощало не только зрение, слух тоже, и все остальные ощущения… А упрямство держалось. Именно оно выискало в мире, который стал мутным и едва различимым, последние неоновые нити кода. Марк взял под контроль «Строителя» – гигантскую дорогущую бандуру, посланную в Объект-803 временно, чтобы возвести новую вышку связи. Теперь уже не будет ни вышки, ни Объекта… Но Марк признавал это давно, а «Строителя» не трогал лишь потому, что думал: не получится, нет смысла тратить силы, слишком масштабная и сложная машина, он все равно не сможет. А теперь смог… Да, заплатил за это. Болью, криком, звуком костей, трескающихся от предельного напряжения. Но он взял эту нагрузку – и последним отчаянным усилием заставил «Строителя» сначала взлететь в воздух, а потом сокрушительной плитой рухнуть на оставшихся хазаров. Он сделал то, что хотел, не отступил, и он умер – но умер уже внутри белой вспышки, порожденной гибелью непобедимых тварей. * * * Проводник никогда не сочувствовал жителям этого города – напротив, он считал, что смерть они вполне заслужили. Потому что они даже не понимали, как им повезло. Они получали воду по первому желанию, катались на машинах, которые не могли переломить им хребет, ныли о том, что не хватает денег на сотое платье, и тратили ресурсы на забавы… Да если бы проводник застал кого-то настолько беспечного, он бы сам этого избалованного слизня проучил! Нет, город не для таких вот слабаков, город для сильных. Для проводников, например, которые заслужили право здесь находиться. Потому что если даже какие-нибудь беженцы чудом переживут дорогу и доберутся до этой точки, дальше они не пройдут. Мертвые города привлекали не только людей… За годы запустения тут накопилось всякого. Эта территория не принадлежала никому и принадлежала сразу всем. Проводник не заблуждался на ее счет, он не сомневался, что убить его может каждая улица, и вполне справедливо было бы бояться с первого шага в зону запустения до последнего. Только вот если все время бояться, можно сойти с ума и однажды поддаться страху последний раз. Поэтому проводнику было куда выгодней верить, что это его территория, с ним тут ничего плохого не случится. Если он будет соблюдать правила, разумеется, и он соблюдал. Первым и главным было не соваться сюда после наступления темноты, этого ни один из проводников не делал. Вторым – всегда проверять маршруты. Да, даже знакомые. Потому что в мертвых городах постоянно что-то меняется, и прежде, чем вести сюда группу истеричных беженцев, которые наверняка в критический момент станут обузой, нужно самому убедиться, что путь по-прежнему безопасен. Именно этим и занимался сегодня проводник. Он двигался по широкому проспекту, разглядывая уже знакомые громады зданий, частично обвалившихся, но все еще величественных. Природа, избавленная от людей, брала свое – медленно, зато неотвратимо. Трава пробивалась через асфальт, кусты умудрялись разрастись в трещинах, покрывавших теперь стены и крыши. Мох и лишайник и вовсе не знали преград, их остановить могло разве что солнце, но солнце сюда добиралось редко, в центре правили тени. За грязными окнами стеклянного здания мелькнуло движение, и проводник, до этого расслабленный, даже насвистывающий себе под нос незамысловатую мелодию, замер, насторожившись. Движение повторилось, белое пятно прильнуло к окну… Проводник хмыкнул и двинулся дальше. Оно хочет, чтобы он увидел, хочет, чтобы вошел, значит, само вылезти не может, вот и все, что ему нужно знать. Чуть дальше находилось здание, которое проводнику особенно нравилось – старинный дом, на удивление хорошо выдерживавший испытание временем, даже сохранивший редкие вспышки белой декоративной штукатурки. Правда, это сложно разглядеть за одичавшим парком, теперь превратившимся в настоящий лес, но проводник подходил достаточно близко, чтобы увидеть. Раньше, теперь-то уже нет – он еще месяца два назад услышал дрожащий девичий голос, доносившийся из разбитого окна: – Помогите! Кто-нибудь… пожалуйста… Спасите меня… Проводник тогда сразу отпрянул – и больше уже не возвращался. Наиболее вероятным вариантом было то, что дом облюбовала какая-нибудь новая тварь, поселившаяся в городе. Наименее, но тоже вероятным – это действительно беспомощная дура решила сэкономить на услугах проводника и вполне закономерно потерялась. Ему не хотелось связываться ни при каком сценарии. Теперь-то ясно, какой вариант был верным. Когда проводник проходил мимо здания, он снова услышал тот же голос, произносивший те же слова, да еще заметил засохшую кровь на остатках дорожек, чудом сохранившихся среди высокой травы. Похоже, кто-то все-таки повелся на этот дешевый трюк… Проводник сочувствия не ощутил, он просто по пятнам отметил, как далеко способно дотягиваться это нечто. А раньше оно и возле дома не нападало! Значит, либо атакует ночью, либо увеличилось. Но с самим проводником и с теми, кто готов платить, такого не случится. Да и вообще ничего плохого не случится: он прошел большую часть маршрута и убедился, что никаких неприятных сюрпризов город не подготовил. Из-за жары хотелось даже повернуть обратно, однако проводник себя пересилил: правила сохраняют жизни. Он знал привычные опасности мертвого города и знал признаки новых. Проводник успел поверить, что, если негласные условия соблюдались годами, ничего уже не изменится. Он ошибся – и понял это, когда свернул на крупном перекрестке, но было уже поздно. Дорога оказалась перекрыта, потому что между старыми небоскребами, полуразрушенными и оплетенными лианами, появился новый. Этот, причудливый, лишенный углов, тянулся вверх на высоту примерно пятнадцати этажей, а то и больше. Но не пригодных для жизни, вообще не предназначенных для людей, а ощетинившихся частично обломанными лезвиями, покрытых копотью и запеченной кровью. Чудовищная башня была сложена из хазаров. Уже полностью отключенных, уничтоженных, но от этого становилось лишь страшнее. Потому что хазары, каждый из них, были смертельной угрозой для целых поселений. Ну а тот, кто не только победил этих тварей, но и мог себе позволить неторопливую игру с их искореженными тушами, был намного опасней… Проводник вроде как не должен был понять, что это означает, но почему-то понял сразу, и осознание отозвалось в душе ледяным ужасом того, кто уже обречен. Он ведь говорил, что не нужно связываться, давно уже говорил! С самого начала… Как только до него дошел слух, что кто-то подбросил проводникам очень щедрое предложение: за каждый маршрут, по которому стая хазаров сможет добраться до территории Черного Города, платят продовольствием высшего качества, оружием, лекарствами, а главное, контролируемыми машинами – совсем новыми! Такое нигде больше не получишь, и многие прельстились, согласились, отработали… А он отказался сразу. Во-первых, потому что связываться с хазарами – сомнительная затея. Во-вторых, потому что хазары не способны на переговоры, и, если у них появился представитель, управляющий ими, держаться от него нужно даже дальше, чем от самих механических ублюдков. Ну а в-третьих, составление такого маршрута – это вызов Черному Городу. И не важно, что косвенный, Черный Город такое не прощает. Теперь пришел час расплаты… Проводник замер перед грудой уничтоженных роботов, не зная, как поступить, что делать. Он не участвовал в переправке хазаров – но не сумел бы доказать этого! Он работал на этой территории, он мог быть виновен, так что никто не будет разбираться, виновен он на самом деле или нет. Путь к спасению оставался только один: бежать. Убраться отсюда как можно скорее, затаиться, сменить маршруты, объяснить тем придуркам, которые приняли награду, что они навлекли на всех… Начинать чуть ли не с нуля, но хотя бы выжить! Это он и попытался сделать. Проводник развернулся и бросился прочь – уже проверенным маршрутом, тем, на котором можно не замедляться до убежища. Хотя он с самого начала знал, что спасется, только если груда уничтоженных хазаров была предупреждением, а не ловушкой. Не повезло. Не удивительно – проводнику очень редко везло, а в его деле все знают, что удача по-настоящему изменяет только один раз. И вот сегодня этот день наступил для него… Не вовремя, слишком рано, нечестно!.. И неотвратимо. Сначала он уловил движение на крыше, справа от него. Одинокое движение, вроде как не опасное, но чем менее опасным выглядит любое существо в мертвом городе, тем оно смертоносней. Проводник остановился, чтобы рассмотреть, кого прислали за ним. Оно не хотело, чтобы он видел, оно двинулось дальше, и он успел заметить лишь тонкий силуэт, укутанный в черный походный плащ с капюшоном – слишком тонкий для мужчины. Если бы с ним были беженцы, дилетанты эти, они бы уже вздохнули с облегчением, решили бы, что это хорошо, они обязательно справятся. Всего один человек, да еще девица! Но проводник знал: даже Мастера Контроля не ходят по одному и не одеваются вот так, не отказываются от личной брони. Если оно выглядит как человек из прошлого, это нечто несравненно худшее. Так что выжить он действительно не мог, но все равно побежал, надеясь лишь на чудо. Может, сейчас какой-нибудь из уродцев проявит себя, нападет, вмешается, и в возникшей суете проводник сумеет скрыться? Хоть бы один отвлекающий маневр, один шанс! Но местные монстры дураками не были, они и сами затаились. Черный силуэт продолжал его преследовать – быстрым скольжением по крыше, ненормально легким движением по зеркальным стенам небоскребов. Все еще человек – но при этом и гигантское насекомое, и нечто худшее, то, чему нет названия… Проводник видел его, пока оно позволяло видеть. Потом оно наигралось или просто выбрало место, которое ему понравилось – один из широких перекрестков, открытых всем ветрам. Там оно и настигло проводника. Появилось рядом с ним, и он даже не понял, как, откуда… Это было не важно. Оно могло убить за секунду, но не убило, просто ударило по ноге – легко так, будто в шутку пнуло, однако этого оказалось достаточно, чтобы проводник повалился на серо-белый от времени асфальт и с криком уставился на рубиново блестящий осколок кости, появившийся из точки перелома. – Не ори, – невозмутимо велело существо. Голос был издевательски приятный: женский, невысокий, негромкий. От этого почему-то становилось только хуже. – Не люблю. Проводник заставил себя замолчать. Он понятия не имел, каким чудом у него это получилось: боль и страх разрывали его изнутри. Но нельзя отчаиваться, нельзя… Оно не убило его сразу, вот за что нужно держаться! Существу что-то требуется, и, если проводник сумеет это дать, у него еще есть шанс! Хотелось воспользоваться этим шансом немедленно: умолять, доказывать, что он ни в чем не виноват, он не хотел, плату не брал и других отговаривал… Он вынудил себя молчать и ждать. Существо ему все равно не поверит, а даже если бы поверило, вряд ли ему такое интересно. – У нас наметилась проблема с тем, что ты видел, – продолжило оно. – Слишком глобальная, чтобы быть случайностью. Кто-то водит их мимо наших точек обороны. Мы потеряли семьсот двадцать три формы жизни, в том числе пятьсот двадцать пять людей. Это плохо, дороже, чем ты. Не говори, что это твои друзья водят их – мы и так знаем. Не говори, что не ты, это не имеет значения. Если ты не вредоносен, а просто бесполезен, нет причин не раздавить твой череп. У тебя право на одну фразу. Скажи то, что придаст ценность твоей жизни. Сомневаться в том, что существо выполнит угрозу, не приходилось, его обманчиво спокойный тон ничего не значит. Поэтому проводнику пришлось соображать очень быстро, вспоминать всю информацию, которую им дали при поступлении задания, все, о чем болтали, хвастаясь оплатой, те, кто задание принял… Он вспомнил через секунду после того, как существо занесло над ним ногу для последнего удара, но до того, как оно этот удар нанесло. – Предатель! – крикнул проводник, чувствуя, как глаза застилают слезы. Он замер, даже дышать боялся, он ждал боли, но боли не было. Существо снова стало на две ноги, оно было заинтересовано. А проводник, сообразив, что судьба все-таки подкинула ему чудо, заговорил сбивчиво и быстро: – Провести стаю хазаров – не то же самое, что группу беженцев! Беженцы никому не нужны, они маленькие, их не ищут, а хазары огромные, чтобы их не заметили раньше срока, нужно было точно знать, как работают патрули, куда будут направлены разведчики… Наши все это знали, им передали точные данные, которые никогда не подводили… А это значит, что один из ваших людей давно уже предатель! Глава 2 То, что его тело переполняли боль и слабость, казалось такой мелочью на фоне того, что он вообще выжил. Не мог ведь! Марк слишком хорошо понимал это – и как человек, который путешествовал по дорогам, и как медик. Он сделал невозможное, он был один в пылающем поселке, его травмы оказались слишком велики, он успел почувствовать это за секунду до того, как отключился. Какое уж тут пробуждение? Поэтому он даже не поверил, что все это происходит по-настоящему. Марк прекрасно знал, что обсуждение любой формы загробной жизни не утихает вообще никогда, теории лишь множатся. Да оно и понятно: если здесь настолько паршиво, может, там будет лучше? Марку было все равно, во что верят другие, но сам он придуманных кем-то объяснений не искал. Ему казалось, что это способно стать ловушкой: поверишь, что где-то в ином мире легче, и уже не станешь отчаянно сопротивляться переходу туда. Но если он не растворился в пустоте, может, иная реальность все же существует? Если и так, это тоже какое-то надувательство. Потому что там по-прежнему есть боль, онемение… и потому что выглядит эта реальность как одна из палат в его больнице. Сознание постепенно прояснялось, и это хорошо. А плохо то, что происходило это на фоне того, как ослабевало действие обезболивающего. Сердцу совсем не понравилось то, что на него снова свалили такой шок, сердце ускорилось, захлебнулось в собственном ритме, датчики, подключенные к телу Марка, взвыли о приближающейся беде, и в палату тут же ворвалась медсестра Рита. Еще одно доказательство того, что Марк по-прежнему в мире живых… если только Рита не погибла при нападении хазаров, так что все по-прежнему зыбко. Впрочем, мертвой или даже обретшей вечный покой юная медсестра не выглядела. Она поспешила к аппарату, который смешивал коктейль лекарств для Марка, и стала возиться с настройками. Рита начала работу только в этом году – перевелась после обучения из Объекта-112. То, что ее швырнули в поселок при солнечной ферме, сразу многое говорило о том, как она показала себя при учебе. Вскоре догадки Марка подтвердились: Рита была неплоха и даже полезна, только если выдать ей точные инструкции. Если же ей приходилось думать самой, она неизменно подвисала, как «Универсал» первой модели. Марку пришлось вмешаться, заговорить, хотя горло болело так, будто он прельстился коктейлем из стекла и песка. – Пятой позиции больше, седьмой меньше, остальные оставь как есть. Рита, почему-то не ожидавшая от него связной речи, отпрыгнула в сторону и едва не сшибла аппарат. Хотя, может, ее напугал непривычно хриплый голос, будто доносившийся из разрытой могилы. За это Марк ее винить не мог – он бы и сам шарахнулся от такого скрежета. – Марк Александрович! – смущенно улыбнулась Рита. – Напугали! Я не знала, что вы очнулись! – Открытые глаза считаются верным медицинским признаком пробуждения. – Вы в порядке, я так рада, вы не представляете! После того, что вы сделали, я так боялась… Я так молилась за вас… – Рита. Я не в порядке. Препараты. – А, да! Простите! Пока она возилась с настройками, Марк позволил себе прикрыть глаза, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Он не надеялся выжить… Это должно было привести его в восторг, но не привело. Расстройства он тоже не чувствовал, он пока застрял в непонятной ему серой зоне. Если он жив, значит, он победил – он справился! Это хорошо. А плохо то, что бардак на самом-то деле не закончился, просто потому что бардак не заканчивается никогда. Теперь с этим предстояло разбираться в том числе и Марку. Когда Рита наконец изменила подачу препаратов и стало чуть полегче, Марк уже подготовился к продолжению разговора. Хотелось отложить это, позволить себе еще пару часов блаженного неведения, а он не мог, права не имел. – Расскажи, чем все закончилось, – попросил он. – Сколько… погибших? Рита, до этого жизнерадостно улыбавшаяся ему, мгновенно помрачнела. Ей этот разговор нравился даже меньше, чем Марку, и все же она не ушла, она просто придвинула к кровати стул и уселась перед пациентом, как ребенок, ожидающий выговора. – Я лично мало что видела, – признала Рита. – Я на работу еще не пришла… У меня была ночная смена. Я только выходила из дома, когда зазвучала тревога, потом – распоряжение об эвакуации. Мой дом далеко от места нападения, так что я даже не видела хазаров, я была в первой группе, добравшейся до транспорта. Мы уехали, никто ничего не понимал, все плакали… – Когда это было? – Пять дней назад… Получается, без сознания он провел пять дней… Звучит жутковато, но на самом деле это мало, можно считать, что он легко отделался. – За пять дней ты должна была все выяснить, даже если не видела сама, – заметил Марк. – Я знаю то, что знают другие… – Почему обычные линии защиты не сдержали хазаров? – Потому что не увидели… Эти штуки… Ну, хазары, они каким-то образом проползли мимо стандартных линий обороны и проявили себя уже возле нашего поселка. Они напали сразу на нас! Это многое объясняло. Изначально Марк предполагал, что на территорию Черного Города прорвалась настолько большая стая, что линии обороны смогли уничтожить лишь часть, а пятеро просто доползли до Объекта-803. Но если они добрались сюда незамеченными, это все меняет. Поселок не был рассчитан на столкновение с такой угрозой, поэтому поражение было быстрым и неизбежным. По крайней мере, до тех пор, пока Марку не удалось сделать то, что он сделал. Но объяснить это он бы и сам не смог. – Это еще не все, – продолжила Рита. – У нас тут болтают, что напали не только на наш Объект! Говорят, еще несколько поселков, близких к Черному Городу, разгромили… Полностью разгромили, представляете? У нас были вы… А там не было никого. Два или три Объекта уничтожили до того, как туда добралось подкрепление. – У нас сколько погибших? – Мало по сравнению с тем, что было там, многие спаслись, вы сделали невероятное! – Рита, – прервал Марк. – Сколько? Она отвела взгляд, но все-таки ответила: – Девяносто восемь… – Ясно. Имена знаешь? – Да, я… На площади вывесили список. Из нашего персонала никого! – Константин Григорьев там есть? Марк и сам знал, что есть, он понятия не имел, почему задал этот вопрос. Пожалуй, сейчас, накачанный препаратами, он еще мог позволить себе надежду, что воспоминания и иллюзии смешались слишком плотно, отличить одно от другого не получится. А значит, Костя вполне может быть жив… Долго держаться за надежду не получилось. – Да… Он точно погиб, это все в полиции знают. Мне очень жаль, вы ведь дружили? – А его жена? – уточнил Марк, игнорируя бесполезный вопрос медсестры. – Неля? Она выжила, она добралась до точки эвакуации… Многие добрались. Потом нас остановили, заставили простоять несколько часов на дороге и вернули сюда. Вот оно как… И за минувшие дни Неля уж точно узнала о смерти мужа. Скорее всего, увидела его тело, разглядела, что с ним стало. Они с Марком никогда не были друзьями, и все же он, если бы мог, уберег бы ее от такого, такое не нужно ни одной женщине, а тем более – готовящейся к появлению ребенка. Хотя истинной, разъедающей изнутри вины Марк не чувствовал. Он не помог Неле не потому, что не хотел, от него ничего не зависело. И он сделает для нее все, что сможет, только для этого нужно разобраться… А что, собственно, он может? – Что будет дальше? – С вами или с поселком? – смутилась Рита. – Или с фермой? – Со всем сразу. – Да, конечно… Ладно… Начнем с хорошего – ферма вообще не пострадала! Эти штуки, как их там… Они пришли другим путем, не со стороны фермы! Рита преподносила это как большую удачу, Марк же подозревал, что все вполне объяснимо. Главной ценностью Объекта-803 была именно солнечная ферма, а не люди, обслуживающие ее. Никто толком не знал, какие дополнительные меры безопасности там установил Черный Город. Да и потом, хазаров всегда привлекало уничтожение жизни. Даже если они каким-то образом поумнели настолько, что сумели забраться вглубь территории Черного Города незамеченными, вряд ли они при этом отказались от основной цели. Они пришли убивать – и они убили. Рита печально это подтвердила: – Разрушена примерно треть поселка, о погибших я уже сказала… Но все, кто эвакуировался, уже вернулись. Из Черного Города сообщили, что поселок будет восстановлен, скоро нам пришлют материалы и новых «Строителей»! – Это все, что они пришлют? – Марк Александрович, как вы все время угадываете? – растерялась медсестра. – Мысли читаете, что ли? Для таких прогнозов Марку мистические способности как раз не требовались. Он уже видел: произошло нечто странное… страшное. Уникальное. То, что Черный Город просто не может проигнорировать. Причем частью аномальной ситуации было и то, что Марк выжил – победив стаю хазаров и взяв под контроль трех роботов одновременно. То, что для наивных созданий вроде Риты, – подвиг, для Черного Города – спорный фактор, тоже подлежащий исследованию. – Они сказали, что пришлют дознавателя, – сообщила Рита. – Не к вам лично, если что! Вас все очень хвалят, все понимают, что вы нас спасли! А дознаватель будет разбираться, как сюда добрались мерзкие штуки и что делать теперь… Ну и с вами поговорить хочет, конечно… Наверно, поблагодарить! – Да уж, – усмехнулся Марк. – Поблагодарить… Что по моему состоянию? – Все почти хорошо! – Звучит не так обнадеживающе, как тебе кажется. – Ну… Могло быть и хуже… Судя по виноватому виду, Рита боялась расстроить его или шокировать, но тоже напрасно. Все, о чем она говорила, вполне соответствовало его прогнозам. Он не был ранен хазарами, и пламя до него не добралось, тут ему повезло. Но он надышался токсичным дымом, а главное, он слишком сильно перегрузил нейромодуль. Это обернулось множественными внутренними травмами, частично поврежденной нервной системой, инфарктом и тромбом, застрявшим где-то в сосудах мозга. Марк не выжил бы без помощи, но помощь пришла. Вспышку, с которой были уничтожены хазары, заметили, первые группы людей начали возвращаться в поселок быстро, Марка нашли и доставили в больницу, по большей части уцелевшую при атаке. Поскольку выживших было немного, не возникло нужды экономить средства, и Марк сразу получил лучшее. Его лечением занималась Ольга С у рнина, она справилась с большей частью травм, но вот трогать тромб не рискнула. Да и понятно, почему: Марку хватило одного взгляда на скан, чтобы понять, насколько нехорошее положение у этой дряни, тут автомат не справится, нужен контроль оператором… А единственным оператором в поселке, способном на такое, был сам Марк. – Но мы уже сообщили об этом, – поспешила успокоить его Рита. – Когда был сеанс связи, Эдуард Яковлевич сказал, в каком вы положении, и нам пообещали прислать очень хорошего хирурга, он прибудет вместе с дознавателем. – Когда? – Ориентировочно через три дня, сейчас идет большая проверка дорог, чтобы все точно было безопасно. Но это нормально, никто не сомневается, что вы выживете! Насколько я поняла, даже лучше, что вы еще больше восстановитесь перед операцией! – Наш «Хирург» уцелел или они привезут нового? – Он в порядке, склад с оборудованием вообще не пострадал! – Тогда вези его сюда. Рита, как и следовало ожидать, опять зависла: – Э-э… Чего? – Привези сюда моего «Хирурга», я сам проведу операцию, – терпеливо пояснил Марк. – На себе?! – Других пациентов я здесь не вижу. – Марк Александрович, вы что, с ума сошли?! – Думаю, это стало очевидно еще пять дней назад. Марк и правда не мог отрицать, что распрощался с рассудком, но вот решение об операции было вполне логичным – и необходимым… Или, по крайней мере, желательным. Такие, как Рита, искренне им восхищаются, это понятно, но они не играют в жизни поселка никакой роли. Руководство наверняка встревожено тем, что он сделал. Спас всех? Замечательно. Но способом, который теоретически может вызвать недовольство Черного Города, и тогда люди все равно погибнут, да еще и так, что будут сожалеть об ускользнувшей быстрой смерти в лезвиях хазаров. Поэтому судьба самого Марка и многих других людей зависела от того, как пройдет допрос. И если в этот момент у него в мозгу будет по-прежнему маячить сгусток крови, или, того хуже, мозг окажется поврежден неудачной операцией, выполненной непонятно кем, последствия никого не обрадуют. Только вот Рита всего этого не понимала, она мыслила так, как и полагалось вчерашней студентке: – Исключено! Вам нельзя двигаться! – Для того, чтобы управлять «Хирургом», мне и не нужно плясать тут, а нейромодуль работает. – Кое-как! Кое-как он работает, и проверить его пока невозможно, у нас нет нормального оборудования… – Он либо работает, либо нет, – спокойно возразил Марк. – И я чувствую, что работает. Тогда он перегрелся, но сейчас пришел в норму. – Ага, еще скажите, что зажил! – Рита, пытаясь умничать , постарайся произносить нечто действительно умное , иначе смысл слова теряется. Если бы нейромодули нужно было доставать для починки, многие долго бы не прожили. Это оборудование настроено на самовосстановление, а еще у него сложная система предохранителей. Именно предохранители меня травмировали, но они же уберегли сам модуль – на случай, если я выживу. Он не пытался ее обмануть, нужды не было. Марк уже попробовал коснуться возможностей нейромодуля, сначала осторожно, а потом уверенно, совсем как раньше. Неоновые линии вернулись, они теперь пронизывали все вокруг. Пожалуй, если бы Марк решился на такую проверку сразу после пробуждения, он бы и подачу препаратов сам отрегулировал. Но поговорить с Ритой в любом случае следовало, так что он ни о чем не жалел. – Вы слишком слабы для такой операции! – настаивала Рита. – Физические усилия тут нужны минимальные: всего лишь ввести иглу с манипулятором внутрь черепа. Это могу сделать я – а можешь сделать и ты, если тебе так спокойней. Ты уже ассистировала мне на операциях, должна справиться. – Я ассистировала на операциях, а не проводила их! Что я буду делать, если вы отключитесь, не завершив работу? – Не отключусь, это проставя операция, отнимающая десять минут от силы. Рита, мне это нужно. Что бы ты там себе ни придумала, дознаватель – не друг нам. И я не хочу беседовать с ним в состоянии, когда мне можно внушить что угодно. На этот раз Рита спорить не спешила, она нервно прикусила губу, раздумывая о чем-то. Ирония заключалась в том, что девчонка эта искренне хотела его уберечь – но из-за этого рисковала подставить под удар. Наконец она придумала то, что ей самой наверняка казалось идеальным компромиссом: – Хорошо, я привезу сюда ваш «Хирург»! Но только если прямо сейчас вы позволите мне ввести вам повышенную дозу препарата номер шесть! – Успокоительного, которое отключит меня еще на сутки. До сих пор не веришь, что время работает против нас? – Допускаю это, – кивнула Рита. – Но дознаватель точно не прибудет раньше, Эдуард Яковлевич четко сказал – три дня! А вы проспите всего день, это не изменит ничего в общем раскладе, но вы в таком состоянии восстановитесь намного лучше! Я все равно считаю, что вам не нужно проводить операцию на самом себе, но вы ведь такой упрямый… Я знаю, что не сумею вас переубедить, так хоть немного вам помогу! – Еще большой вопрос, кто из нас более упрямый, – вздохнул Марк. – Я ведь могу тебе доверять? Нам еще работать вместе, не забывай об этом. – Я как раз не забываю, я делаю все, чтобы мы и правда продолжили работать! С лекарствами она бы его не обманула: теперь, когда нейромодуль снова заработал, Марк мог проконтролировать дозу, которую медсестра задала аппарату. А вот убедиться, что она действительно прикатит в палату «Хирурга», он не сумел бы, это оставалось на совести Риты. Впрочем, это был не самый грандиозный риск в его жизни, и в глубине души он даже признавал, что медсестра в чем-то права: ему и правда не мешало бы окрепнуть перед операцией. Так что отключать аппарат подачи лекарств Марк не стал и с готовностью поддался сну. Следующее пробуждение прошло спокойней – потому что было именно пробуждением, а не внезапным возвращением из мертвых. Марк прекрасно помнил, где находится, боль заметно уменьшилась. Правда, оставалось легкое головокружение и дезориентация, но это норма после суточного искусственного сна, Марк не раз объяснял такое пациентам. Он советовал им не торопиться и теперь не торопился сам. Пару минут он полежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к собственным ощущениям, осторожно разминая мышцы. Если бы не тромб, он бы немедленно покинул палату. Но такая проблема не могла решиться сама собой, и пока что Марку следовало избегать резких движений. Это он планировал исправить в ближайшее время, он активировал вызов медсестры… Рита не пришла. Это было странно. Нет, понятно, что может быть не ее смена, но… Теоретически, сутки спустя на дежурство снова должна была заступить она. А даже если нет, она и сама бы захотела остаться рядом, она ответственная – одно из достоинств, искупающих многие ее недостатки. Так почему же она не пришла? Обмануть его она не могла: возле его кровати уже стоял подготовленный «Хирург», Рита сдержала свое слово, у нее нет причин сторониться Марка. Он продублировал стандартный вызов, потом включил громкую связь: – Рита, можешь пройти в мою палату. Или это может сделать тот, кто дежурит вместо Риты. Снова никакой реакции… Странно. Да, он сейчас на этаже хирургии, Ольга Сурнина работает ниже, если она вообще в здании. Но медсестра должна оставаться рядом всегда, хоть какая-то! Почему тогда ему не отвечают? Обычный пациент в таких обстоятельствах наверняка растерялся бы, не зная, что делать. Но Марк работал в этой больнице, да и другой врач разобрался бы, как устроена система. Стена, отделявшая палату от коридора, представляла собой большое зеркало – это было нужно, чтобы пациент наблюдал за лечением, и помогало распределить в пространстве солнечный свет, проникавший в окно. Однако все медики знали, что главная функция стекла – наблюдение, в первую очередь из коридора за палатой. Обратное предполагается не всегда, иногда врачам как раз нужно, чтобы пациент их не видел. Тот, кто умеет менять настройки, сам способен регулировать прозрачность стекла. Вот и Марк задействовал нейромодуль, с удовольствием убедившись, что это больше не доставляет ему неудобств, и вскоре получил возможность выглянуть в коридор. Риту он увидел сразу – и сразу понял, что что-то не так. Просто в первые секунды понимание было скорее интуитивным, чем осознанным, истина оказалась настолько чудовищной, что разум Марка противился ей, отталкивал, отказывался принимать… А пришлось, потому что отменить он уже ничего не мог. Девушка, которая только вчера говорила с ним, которая согласилась ему помочь, была мертва. Да, он увидел Риту, сделав стекло прозрачным. Ее голова была на том же уровне, что и раньше, длинные рыжие волосы позволяли легко ее узнать. Поэтому Марк на пару мгновений позволил себе не признавать, что только голова от нее и осталась. Но долго от истины бегать нельзя… Голову отделили на уровне соприкосновения верхней и нижней челюсти, поставили на шкаф с оборудованием у стены, поэтому она и осталась на том же уровне по высоте. А вот тела, раньше удерживавшего голову, больше не было, и сразу за длинными волосами тянулись багровые потеки. Верить в это по-прежнему не хотелось, однако выбор у Марка оказался невелик: либо тратить время на неверие, либо сразу признать проблему и искать решение. Ничего ведь еще не закончилось… Несчастной девушке оторвали половину головы, и, если Марк не придумает, что делать, его постигнет точно такая же участь. Да, его первой мыслью было, что голову отсекли – так подумал бы кто угодно на его месте. Но потом Марк понял, что голову именно оторвали. Потому что тот, кто это сделал, инструментами попросту не пользовался. Он все еще был здесь… Марк не видел его напрямую, однако разглядел его отражение в металлической поверхности шкафа. Крупная, замотанная в лохмотья туша, навалившаяся на то, что осталось от тела медсестры. Оно занято, пока что жрет… А потом покончит с этой жертвой и отправится искать новую. Потому что так уж устроены прокаженные. То, что происходило сейчас в больнице, было чуть более вероятным, чем появление хазаров, и вместе с тем совсем невероятным. Прокаженные порой пробираются вглубь защищенной территории – они держатся сами по себе, их сложнее обнаружить роботам-разведчикам, да и не представляют они настоящей угрозы для Черного Города, поэтому он не прилагает особых усилий, чтобы их убить. Уничтожает, если под руку подвернутся, а в остальное время они становятся проблемой тех, кто имел несчастье с ними столкнуться. Так что сам по себе прокаженный мог пробраться в Объект-803, такое прежде случалось. И даже то, что это совпало с появлением хазаров, можно объяснить: вероятно, он притащился по их следу, а они его не заметили, они прокаженных игнорируют. Но каковы шансы, что он оказался сразу в центре города, в больнице, да еще и на этаже хирургии? Как это вообще понимать? Весь город мертв и никого больше не осталось? Да нет же, если бы такое произошло, Рита успела бы услышать шум атаки и спрятаться! Пока что все выглядит так, будто кто-то намеренно подослал сюда это отродье, чтобы избавиться от Марка… И этот кто-то побеждает. Рита пациента больше не защитит, никаких средств связи с внешним миром в палате нет – не положено. А до коммуникаторов в коридоре Марк не доберется и уж точно не сбежит, ему вообще с кровати вставать нельзя! Ему оставалось лишь надеяться на то, что прокаженный пресытится и уйдет, но… Очень вряд ли. Эти выродки чуют живых каким-то немыслимым, одним им понятным образом. Прокаженные не отличаются умом, но они быстрые и сильные, намного сильнее обычного человека… А дверь в палату не заперта. В миг, когда существо повернет ручку, все будет кончено. Оно ведь сделает это очень скоро, Марк видел, что от тела несчастной медсестры осталось не так уж много. А прокаженный увеличился в размере, но не слишком сильно, он теперь напоминал плотно сложенного мужчину. Не похоже, что ему доводилось убивать кого-то на пути сюда… Напротив, выглядит так, будто его намеренно морили голодом! Ожидание не спасло бы Марка, отчаяние – тем более. Оставалось единственное, что еще доступно… Рита подкатила «Хирург» достаточно близко к кровати, тянуться к оборудованию не пришлось. С помощью нейромодуля Марк запустил сканер, который тут же вывел на экран нужную зону мозга – с застрявшим внутри тромбом. Далековато все-таки, паршиво, Рита была права в том, что не следовало проводить такую операцию самому… Да еще без ассистента! Но выбора у Марка просто не осталось. Он взял с подставки иглу, запустил программу стерилизации. Инстинкты требовали и дальше смотреть в окно, наблюдать за прокаженным, подготовиться к моменту, когда уродец ворвется в палату… Марк запретил себе это. Подготовиться можно только через операцию, отвлекаться бесполезно, опасно даже – как и смотреть в сторону. В иных обстоятельствах он предпочел бы просверлить в черепе отверстие и сразу ввести иглу максимально близко к тромбу, это снизило бы угрозу жизни до минимума. Но самостоятельно Марк рисковал не справиться, и приходилось довольствоваться иным методом, тем, которому будущих хирургов обучали сразу с оговоркой «Только если иначе нельзя!» Сейчас иначе было нельзя, и он ввел иглу в собственный глаз. Он разместил монитор так, чтобы постоянно видеть движение инструмента – даже если теперь он не видел окно. Это к лучшему, глаза ни в коем случае не должны двигаться… Не только тот, возле которого игла, глаза всегда двигаются одновременно. Ему повезло, что рука не дрогнула, что игла прошла ровно так, как надо – между глазным яблоком и костью. Но это не означало финальный успех, потому что Марк, находясь в прекрасно оснащенной больнице, действовал чуть ли не в полевых условиях: никакого обезболивающего, никаких фиксаторов для век, никакой смазки для поверхности глаза… никакого права на ошибку. Он заставил себя поверить, что это на самом деле происходит не с ним. То, что он сейчас видит на экране, – не его мозг, не его череп, не его глаз… Он приехал в академию, ему нужно объяснить студентам, как действовать в нестандартной ситуации. Это всего лишь симуляция, которая существует только на экране! Он поверил себе – тому, кто хочет обмануться, это дается легко. Решение оказалось верным: сердцебиение выровнялось, дыхание стало стабильным и не слишком глубоким, боль отошла на второй план, уступив место концентрации. Игла введена в мозг, первая фаза завершена. Мозг как таковой боли не чувствует, так что нынешняя, пульсирующая на месте прокола, – все, что есть, и все, что будет. Но навредить все еще можно, а цель совсем в другом! Так что глубже вести иглу нельзя, она ведь всего лишь носитель, пора выпускать тончайшие манипуляторы, скрытые у нее внутри… Сзади слышится резкий громкий стук по стеклу, который почти заставляет вздрогнуть… Почти. Марк и сам не может объяснить, как ему удается не обернуться. Видно, очень хочется жить… тому, кто недавно был готов к смерти. Но тогда она была неминуемой, а сейчас нужно бороться! Стекло пока держит, но существо уже колотит по тему, заметило новую жертву, значит… Окно оно не выбьет даже со своей звериной силой. Но оно будет искать другие пути, оно упертое, а дверь совсем близко… Нет, нельзя думать об этом, потому что сердце снова разгоняется, а мозг начинает рисовать картины того, что способен сотворить прокаженный. Нельзя умирать так бездарно, не здесь и не сейчас, вот и все, что важно. Поэтому Марк подавляет желание ускорить процесс – смерть от разрыва мозга своими же, по сути, руками еще более бездарна, чем смерть в зубах прокаженного. Нужно делать так, как надо, даже если кажется, что манипуляторы застряли. Тромб же вот, так близко, а они движутся к нему так издевательски медленно! Но движутся – и достигают. Манипуляторы обхватывают сгусток со всех сторон, закрепляются на нем, пропускают идеально выверенный заряд, чтобы снова сделать кровь жидкой. Не дают ей растечься, забирают, разделяют, запускают в иглу – и темное пятно наконец-то исчезает с экрана. И это тоже не финал. Человеческая природа требует поскорее вырвать из тела чужеродную дрянь, но нельзя, нельзя… Манипуляторы должны вернуться в иглу, иначе инструмент выйдет с сувениром в виде кусочка мозга. Еще и лобной доли! От прокаженного это не спасет, разве что подарит безразличие к смерти. Поэтому нужно держаться, и все-таки как это тяжело… Когда активная фаза операции завершена, экран становится чуть темнее. Безобидно в иных условиях, новый удар сейчас, потому что экран способен отразить окно за спиной – и уродца, прильнувшего к стеклу. Стоя за спиной у прокаженного, его очень легко принять за человека. Особенно если он выпрямится и не будет двигаться – без этих своих звериных рывков. Тогда разницы в фигуре, голове и даже волосах, если они сохранились, и правда нет. Разве что одежда покрыта плотной коркой грязи и изодрана, но у тех, кто пережил долгую дорогу, бывает и хуже. Однако стоит существу обернуться – и становится видно, что это не человек. Давно уже нет… Для большинства людей это монстр, одно из загадочных порождений Перезагрузок. Студенты-медики в свой черед узнают, что это результат насильного паразитического заражения. Хотя какой толк от этого знания? Только хуже делает, потому что после размещения паразита ничего исправить уже нельзя, а осознание того, что такое может произойти с кем угодно, с тобой тоже, усиливает страх. Кожа прокаженных покрывается скользкой прозрачной пленкой, напоминающей муцин улитки. Челюсти остаются теми же, но зубы быстро обламываются из-за противоестественной необходимости пожирать кости. Но не ломаются окончательно, никогда, а у прокаженных постарше еще и слюна становится кислотной, размягчающей ткани жертв. Тот уродец, которого привели сюда, относительный новичок – у него сохранилась большая часть зубов, а вся нижняя часть лица и шея покрыты кровью. Не его кровью, разумеется. Однако самое страшное в его случае не это, нет. Челюсть не меняется, и только из-за крови на лице он сошел бы за психа, не дотянув до монстра. Чудовищем его делают глаза – или то, что появляется на их месте. Вместо глазных яблок человека из глазниц тянутся плотные полупрозрачные отростки, длинные, постоянно двигающиеся в разных направлениях, наполненные чем-то ярким, пульсирующим… Наследие того самого плоского червя, который запускает мутацию. От человеческого мозга тоже ничего не осталось, он поражен, уничтожен той же пульсирующей тканью, которая лезет теперь из глазниц. Но это не делает прокаженного безобидным – если бы! Перемены отнимают у него интеллект, лишая при этом страха и жалости, оставляя голод… и ничего больше. А уже голод не дает ему остановиться. У Марка не получается вспомнить, способна ли эта тварь заразить кого-то, превратить в нового прокаженного… Он не хочет проверять. Манипуляторы вернулись в иглу, все закончилось… почти. Но этого «почти» как раз и не хватает, щелчок дверной ручки предупреждает о грядущем поражении, и время резко ускоряется. Отражение в мониторе показывает, как открывается дверь, как покрытый слизью и кровью уродец бросается вперед. Марку остается лишь соскочить с кровати – одновременно вырывая из себя иглу. Глаз отзывается резкой болью, и пока сложно сказать, насколько излечима травма… Но покойникам глаза точно не нужны! Ситуация стала паршивой, и все равно не критичной: без тромба двигаться снова можно быстро и уверенно, тело, переполненное адреналином, позволяет это. Прокаженный надеется получить вторую жертву так же легко и быстро, как первую, но это он зря. Марку удается подхватить подставку для препаратов и ударить металлическим шестом по распахнутой пасти. Слышен треск кости, челюсть существа ломается, оно отступает – ненадолго, однако ровно настолько, чтобы Марк успел открыть окно и выскочить наружу. Прыгать нельзя, не следовало бы, но другого пути просто нет. Остается лишь надеяться, что навес, который Ольга потребовала установить над окнами от солнца и пыли, все еще на месте… Мог и сгореть, и тогда сопротивление Марка закончится. Но навес сохранился… По крайней мере, до сегодняшнего дня дотянул. Он падает вместе с Марком, однако удар смягчает. Все равно больно: земля безжалостно выбивает воздух из легких, отзывается новой болью в плече. Рядом уже кричат люди, однако все это не имеет значения. Жалеть себя нельзя, просить о помощи нет времени – никто не успеет разобраться в происходящем. Рассчитывать можно только на себя… но так ведь было всегда! Поэтому Марк ищет не людей, он ищет машины, неоновые нити, рассекающие воздух… Должно быть что-то, поддающееся контролю, должно, это центр города! Оно есть – и подчиняется быстро. Поэтому в миг, когда прокаженный с воем выскакивает из окна, Марк уже готов к встрече с ним. До того, как хищный выродок успевает прыгнуть на жертву, его ловко перехватывают металлические манипуляторы. Прокаженный извивается, рвется на свободу, и против человека его силы бы хватило, а против машины не хватит никогда. Робот класса «Чистильщик» так же безжалостен, как мутант. Ему поставили задачу – он выполняет… Да всё, в общем-то, как всегда: подхватить мусор, запустить пресс, поместить объект внутрь, закрепить металлическими крючьями, чтобы случайно не вывалился или ветром не унесло. А то, что объект на этот раз воет и вырывается… просто погрешность для программы. Лишь когда плиты пресса сомкнулись и на сухую землю хлынула кровавая река, Марк позволил себе расслабиться, отпустить контроль, устало откинуться на горячий песок, не слыша обращенных к нему вопросов за грохотом собственного сердца. Надо же, выжил, опять выжил… Хотя сегодня кто-то определенно очень этого не хотел. * * * Черный Город не отдает своих мертвых. Так было и будет, кто бы ни приходил на его территорию. Поэтому все, кто погиб при атаках хазаров и позже, прибывают сюда. Просто когда смертей много, Город забирает их не сразу, однако исключений нет ни для кого. Так что в эти дни капсулы с покойниками, порой собранными по частям, тянутся по улицам, как гротескные черные реки. Из окна центральной башни видно поток, но не видно, где он начинается и завершается. Это не имеет большого значения, правду здесь и так знают. Многие вообще не смотрят на последнее путешествие мертвецов. Те, кто все-таки подошел к окну, наблюдают скорее ради успокоения. Можно бесконечно смотреть, как течет вода… Только это не вода. Как бы то ни было, зрелище за окном имеет куда меньшее значение, чем слова, которые звучат сегодня в башне. – Новое нападение в Объекте-803. – Вторая странность там, не так ли? – Первая странность была условна. Некоторые предполагают, что вымышлена. – Да, но случилась вторая! Разве это не показатель? – Третья даже, если уж быть совсем объективными. Первая странность – сам Объект-803. Вторая – то, как он был спасен. Третья – попытка убить того, кто его спас. – Так уж и попытка… Может, совпадение? – Нет. Местная полиция сообщила, что прокаженный оказался сразу в больнице, голодный, минуя полные людей улицы. Он бы не додумался. Его привезли. – Полиция могла соврать нам? – Смысла нет. Да и страх не позволит. – Значит, все-таки против него. Так кто он такой? На центральном экране появляется изображение, и теперь даже те, кто наблюдал за потоком капсул с трупами на улицах, переводят взгляд на него. Мужчина, подтянутый, не прошедший специальную подготовку, но все равно сильный, другие в таких местах редко выживают. Кожа светлая от природы, теперь смуглая, он живет возле солнечной фермы не первый год. Волосы тоже сильно выгорели и стали куда светлее, чем на снимках времен академии, в ту пору они были русыми. Глаза зеленые, взгляд спокойный. Все признаки здоровья, нет признаков болезней. Не покалечен. Биометрические данные указывают на высокий рост и вес в пределах нормы, фактический возраст – тридцать пять, биологический возраст – на пять лет меньше, что несколько необычно в таких условиях, однако не аномально. Уровень интеллекта – стабильно средний или чуть ниже, оценка не менялась с детства. Обычный человек… никто. Или был никем до недавних пор. – Марк Александрович В е ргер, значит, полевой хирург, стандартный оператор такого уровня. – В документах сказано, что он родился в Пригороде-4. За что его выслали? При средних показателях для этого нет оснований. – Понижающий коэффициент присвоен из-за генетики: у матери диагностировано психическое расстройство. – Умерщвлена? – Не было необходимости – частично сохранила функциональность. Позже умерла сама. В случае сына не было оснований для возвращения в Пригород. – Что по отцу? – Погиб еще на дороге. Семья не из наших изначально, из беженцев. Марк Вергер прибыл в пятилетнем возрасте. – Значит, нейромодуль установлен уже наш? – Получается, так. – Стандартный? – А какой еще? – И вы хотите сказать, что он стандартным модулем управлял тремя роботами? И при этом ему не разнесло башку? Не поверю никогда! – Ну, даже если он без башки теперь, это не помешало ему удрать от прокаженного! – Контроль над тремя роботами мог быть обусловлен состоянием аффекта, прежде такое случалось: люди демонстрировали то, на что не были способны раньше, в дальнейшем они не могли повторить те же действия. Достижения Вергера сочли недостаточно важными для специализированной проверки. В Объект-803 решили послать обычного дознавателя. Она вот-вот будет там. – Да, но это было до того, как кто-то озадачился тем, чтобы подослать к нему прокаженного! Вы понимаете, что это значит? С учетом сведений, которые мы добыли у проводников! – Что это может значить. Не факт, кто значит. Это по-прежнему может быть совпадением – с учетом прошлого Вергера и не единожды подтвержденного отсутствия выдающихся способностей. – Правильно, давайте сидеть и гадать, пока новую партию хазаров не подвезут! Голоса, звучавшие в этот день в башне, были разными. Мужские и женские. Совсем юные, будто еще не обретшие свое истинное звучание, и чуть охрипшие от времени, будто придавленные им. Тихие и громкие. Безразличные ко всему и кипящие страстями. При этом все они имели одинаковое значение… Все, кроме одного. Он до сих пор не звучал, его обладатель слушал, анализировал, искал решение, которое должно было стать окончательным – по крайней мере, пока. И когда этот голос зазвучал, все остальные мгновенно затихли, готовые принять его волю. – Статус Марка Вергера изменен на спорный, – бесстрастно объявил голос. – Все показатели под вопросом до вынесения окончательного решения. Дознавателя, направленного в Объект-803, оставить при исполнении. Мнение дознавателя учесть. Для составления параллельного мнения по всем вопросам, охарактеризованным как «странности», направить в Объект-803 Воплощение Черного Города со всеми сопутствующими привилегиями. Решение считать окончательным до поступления новых критических данных. Прозвучало лишь это, но, когда голос затих, разговор не продолжился, уступив место напряженной тишине. Многие ожидали, что вместе с дознавателем пошлют кого-нибудь из Мастеров Контроля, и никто – что это будет Воплощение Черного Города… Потому что только у Воплощения было право без получения особых разрешений убить не только Марка Вергера, но и всех людей, населявших Объект-803, а потом забыть о них навсегда. Глава 3 Нужно было возвращаться к прежней жизни, но Марк пока слабо представлял, как это сделать. У него не получалось убедить себя, что ничего не было. Сложно забыть о случившемся, когда треть поселка в руинах лежит и еще не все тела закончили собирать, что на неизменной жаре становилось проблемой. Марку хотелось не принимать это, а реагировать… Может, и не мстить, но разобраться в случившемся, чтобы быть готовым к возможному повторению. А разобраться никак не получалось, да и не только у него. Ни у кого в поселке не было шансов выяснить, как сюда добрались хазары, это уже проблема Черного Города. Но можно ведь вычислить, кто притащил прокаженного! Это уродство не могло пройти через поселок незамеченным, причем не ночью, а в разгар дня! Кто-то должен был видеть, видеонаблюдение давно восстановили, и в первое время Марку казалось, что виновного найдут очень быстро… Облом. Вообще не нашли. Свидетелей не было, люди, подавленные недавней трагедией, спешили по своим делам и не смотрели ни по сторонам, ни друг на друга. Каждому казалось: если снова случится нечто подозрительное, это обязательно заметят другие, вот же, целая толпа вокруг! Беда в том, что так думали все без исключения. Но если реакцию людей еще можно понять, то сбой системы видеонаблюдения на случайность не спишешь. Камеры не отключились… это был бы не худший вариант, потому что отключение сразу заметили бы. Однако вместо этого система продолжала показывать картинку вполне мирной жизни. Ну и что в сухом остатке? Они не знали, кто притащил прокаженного и каким образом. На фоне этого невозможно было догадаться, где он взял отродье – прокаженные ведь по округе не бегают! Марка не покидало ощущение, что над поселком по-прежнему висит невидимая угроза. Им сказали, что ситуация под контролем, меры предприняты, бла-бла-бла… В общем, то сказали, что и положено говорить в таких ситуациях. Люди поверили, потому что только вера могла защитить их от выгрызающего изнутри страха. Ну а Марк поверить не мог, как не мог и ни на что повлиять. Тупиковая какая-то ситуация… Ему стало бы чуть легче, если бы ему разрешили вернуться к работе, она всегда спасала от тяжелых мыслей и скверного настроения. Увы, и это оказалось недоступно. Он вроде как был героем поселка, который спас сотни жизней, который не позволил прокаженному порвать еще нескольких человек… А в итоге что? – Я под подозрением? – холодно уточнил он при встрече с главой поселка. – Конечно, нет, – возразил Эдуард Сурнин, отводя при этом взгляд так, что «Конечно, да» буквально висело в воздухе. – Серьезно? После всего, что случилось? – Марк, я сказал, что тебя никто ни в чем не подозревает! Просто тебе необходимо отдохнуть. Помощь хирурга прямо сейчас никому не нужна, с остальным справится Оля. Говорить с ним и дальше было бесполезно, все равно ничего не выдаст: Сурнин – бывший военный, молчать он умеет. Но как это все нелепо… Марк прекрасно понимал: его назначили подозреваемым просто потому, что других нет, вот и выходит, что он сам на себя прокаженного натравил! Его дальнейшая судьба зависела от того, сколько мозгов уместилось в черепушке выбранного дознавателя. Из всех жителей поселка только Костя, пожалуй, мог бы в чем-то разобраться – но Кости больше нет. И это тоже не давало Марку покоя… Да, среди погибших было много операторов «Офицеров» и «Инспекторов», именно они пытались сдержать хазаров, чтобы выиграть своим семьям время на побег. Но Костя-то погиб не при исполнении, вот в чем подвох! Он был далеко от своего робота, в домашней одежде, он как будто готовился к эвакуации… Хотя это на него совсем не похоже: бросить товарищей по оружию и бежать, сверкая пятками, в сторону ближайшего транспорта. Быть может, он хотел довести до транспорта беременную жену, а потом вернуться к битве? В таком случае у него получилось, Неля выжила… Опять же, его тело было не возле площадки эвакуации. Как Неля добралась туда одна? Почему не погибла вместе с мужем? Все эти вопросы логичнее было задать Неле, но Марк пока не решался к ней подходить, он плохо разбирался в чужом горе и не представлял, что сейчас нужно сказать, как ее вообще утешить. К тому же, если его все-таки обвинят в случившемся, все сразу станет неважным: в Черном Городе тюрем нет, для виновных наказание одно. Думать о таком вроде как не было смысла, а отогнать эти мысли не получалось, и Марк был рад, когда в дверь его дома постучали, отвлекая от поиска решения, которого не существует. Хотя рановато постучали, если задуматься: дознаватель вроде как должен был явиться только завтра. На пороге и правда обнаружился не представитель Черного Города, а Вен Сычкин, которого никто не звал и не ожидал. Но Вена всю жизнь никуда не звали и нигде не ожидали, он привык являться сам. Вен, обычно жизнерадостный и шумный, будто у него каждый день праздник, выглядел осунувшимся и каким-то… потухшим, что ли. Ну и конечно, встревоженным, но это не помешало ему броситься на Марка с объятиями, как только тот открыл дверь. – Я так рад, что ты спасся! – объявил Вен, живым тараном вталкивая хозяина дома обратно в прихожую. – Я был на ферме, когда вся эта история с прокаженным приключилась, так не поверил даже! Уже Костика потеряли, а если бы и тебя?! – Претензия принята, в следующий раз постараюсь избежать, тут, видишь, поддался искушению, дополнительных приключений захотелось, – невозмутимо объявил Марк. Вен тут же побагровел от смущения: – Да я не пытаюсь тебя обвинить, ты что! Просто… Костика нет, нас и так только двое осталось… Их даже не двое, они по одному, но Марку не хотелось объяснять это – и настроения не было, и бесполезно Вену что-либо объяснять, если он что-то вбил себе в голову. Так, он уже несколько лет держался за непробиваемую веру в то, что они трое – друзья детства, почти братья, просто не по крови. Раньше Марк еще пытался напоминать ему, что они не могут быть друзьями детства хотя бы потому, что не ровесники – Вен на шесть лет младше, они пересеклись пару раз в Пригороде-4, разъехались и встретились уже тут. Потом стало ясно, что у Вена свой мир со своей историей. Прежде это было смешно, сейчас – грустно, ведь при таких искренних убеждениях и боль от потери Кости была сильнее. Поэтому Вен и считал, что им нужно держаться друг за друга. А Марк ни за кого держаться не хотел, да и в поддержке не нуждался. Кое-как оторвав от себя Вена, он готовился выпроводить гостя вон, говорить им все равно незачем. Однако Вен с неожиданной для человека его комплекции ловкостью вывернулся и сам прошел дальше в дом, на кухню. – Спасибо за приглашение! – нарочито громко, так, чтобы было слышно на улице, заявил он. – Я и сам рад поговорить про Костика! Марк только головой покачал: когда Вен хотел что-нибудь скрыть, получалось настолько очевидно, что проще уж было правду на главной площади проорать, и то меньше внимания бы привлекла. Однако то, что он пытается тут изображать секретность, все-таки интриговало… Он-то что мог узнать? Вен работал специалистом-наладчиком, от полиции был бесконечно далек, да и остротой ума не отличался. Скорее всего, сам придумал тайну, сам в нее поверил… но проверить стоило, да и делать больше нечего. Он присоединился к гостю на кухне, кивнул на банки с остатками кофе и чая, но Вен лишь отрицательно покачал головой, причем с таким энтузиазмом, будто пытался стряхнуть с макушки паразитического псевдо-кальмара. Он торопливо достал из поясной сумки личный компьютер и теперь что-то на нем разыскивал. – У тебя тут прослушка не установлена? – уточнил Вен. – Без понятия… Я бы не стал устанавливать: сам с собой я не говорю, а людей не пускаю, если сами не ворвутся. – Ты понимаешь, как я из-за тебя рискую? – Я даже не понимаю, зачем. – Неблагодарный ты человек, – укоризненно посмотрел на него Вен. – Но в память о Костике я не могу отступить! На, гляди! Он повернул к Марку монитор компьютера, на котором уже была открыта запись – похоже, фрагмент видеобеседы. Маленькая камера личного компьютера кое-как захватывала двух людей, даже при том, что они потеснее прижались друг к другу, чтобы точно попасть в кадр. Мужчина и женщина старшего возраста, оба в рабочих комбинезонах, женщина очень похожа на Вена – точнее, он на нее. Вену не нужно было объяснять, что это его родители, Марк помнил их еще со времен Пригорода. Знал он и о том, что с ними случилось позже. В Пригороде они считались ценными специалистами, там завели ребенка, там прожили большую часть жизни, так и не дотянув до Черного Города. Они, вероятнее всего, и мечтать об этом перестали, их вполне устраивал Пригород… проблема заключалась в том, что Пригород перестали устраивать они. Один из супругов получил понижающий коэффициент, то ли по возрасту, то ли по еще какой причине. С таким коэффициентом следовало уехать, остальные члены семьи могли остаться, но они не захотели. Роман и Елена Сычкины сумели многое пережить вместе, и они не собирались разлучаться, поэтому вместе направились на бессрочное дежурство в одну из наблюдательных башен – Марк не помнил точный номер их Объекта, да и не имело это такого уж большого значения. Вен, обожавший родителей, хотел поехать с ними, но это запретили как раз они. Они вполне справедливо считали, что подросшему сыну нужно получить профессию и завести семью, а сделать это в Объекте, где кроме него только мать и отец, проблематично. Вен неохотно согласился, но после получения профессии выбирал Объекты поближе к семье и постоянно выходил с родными на связь вопреки всем запретам. Он сейчас действительно рисковал, показывая Марку это: после нападения хазаров любая связь по личным нуждам оставалась под запретом. Однако Вен не был бы собой, если бы отказался от ежедневных бесед с родителями, а они неожиданно сообщили кое-что важное. Он запустил видео, и разговор просто возобновился – похоже, Вен обрезал запись чуть ли не посреди реплики. – …Не коснется, – говорила Елена. – Но для Марка это будет очень важно. Еще раз: данные не подтвержденные! И все же очень многие люди, которых мы уважаем, верят этим слухам, есть повод для беспокойства. Говорят, что в ваш Объект уже выдвинулся кто-то из Воплощений. – Мы не знаем, кто именно, – подхватил Роман. – И никто не утверждает, что будет прямой допрос Марка, но… Ему не помешало бы подготовиться! На этом запись оборвалась, Вен быстро спрятал компьютер обратно в сумку и с тревогой посмотрел на собеседника. Марку, пожалуй, тоже следовало сейчас чувствовать такую тревогу, но ее почему-то не было. – Откуда твои родители такое знают? – только и спросил он. Вен, явно ожидавший другой реакции, от удивления даже не стал возмущаться и ответил по делу: – Так они же часть разведывательного сектора, они в башне работают, много с кем общаются… Подожди, это все ерунда! Ты почему не в ужасе? – Лимит за месяц исчерпал. – Ты что, не знаешь, что такое Воплощение?! – Нет. И ты не знаешь. – Ну… не знаю, – еще больше смутился Вен. – Но догадываюсь! – Точнее, воображаешь. Наверняка ты сказать не можешь, а даже если бы мог… Что я тут сделаю? Как и все жители территорий Черного Города, Марк слышал о Воплощениях – в основном домыслы, густо замешанные на ужасе и восторге. Близкий круг, элитная охрана, последняя линия обороны… и прочие громкие эпитеты. Если же нужно было дать четкое описание того, что представляют собой Воплощения Черного Города и на что они способны, разговор либо сворачивался, либо сводился к многозначительным «Э-э», «Ну-у…» и «Такое вслух не говорят, понимать надо!» А без толковой информации вдвойне справедливым становился вопрос, который задал Марк: делать-то что с этим? Даже если это Воплощение – демон, идеальная машина или истинный правитель Черного Города, как к такому подготовиться? А только продуманные действия Марка и интересовали, бегать кругами и причитать он был не склонен. Вен явно не заглядывал в своих прогнозах так далеко, но и отступать не собирался: – Подготовиться к разговору как-нибудь! – Как? Переодеться во все чистое и оформить завещание? – Как ты можешь относиться к этому так несерьезно?! – А не к чему пока относиться. – Да уже того, что известно о Воплощениях, достаточно, чтобы подбирать слова заранее! Для любого из них такую стаю хазаров разделать – все равно что пальцами щелкнуть! Они сносят города, они могут уничтожить любого «Колосса»… – Ты это лично видел? – прервал его восхищенную песнь Марк. – Нет, но… – Так давай сначала посмотрим, а потом будем действовать по ситуации. На сей раз Вену возразить оказалось нечего. Он попробовал возмущенно сопеть и скорбно поджимать губы, однако на собеседника это должного эффекта не произвело. Пробормотав что-то про дьявольскую неблагодарность, Вен все-таки рванулся к выходу, да на такой скорости, будто из пушки собой выстрелил. Вины и сожаления Марк не чувствовал, мысли снова устремились к смерти Кости. Все-таки там слишком много странного… Место. Время. Действия перед смертью. Да еще и способ… Он пытался воспроизвести в памяти все, что видел в тот день. Многое получалось, но этого было недостаточно: он толком не рассматривал труп, не было ни времени, ни желания. Марк готовился умереть, он не думал, что эти знания понадобятся! Поэтому теперь образ мертвого тела был исчерчен всполохами пламени и укутан черным дымом, но даже так что-то не давало хирургу покоя. Что-то странное было в самих ранах… Вот только что? Желание пойти и поговорить с Нелей лишь крепло, но он все равно сдерживался. Если его действительно в чем-то подозревают, да еще так, что швырнули на это дело Воплощение, лучше не связываться с ней лишний раз, не подставлять – Костя бы это точно не одобрил. Для начала Марку следовало разобраться в собственном положении и будущем. Этого долго ждать не пришлось: дознаватель прибыл в поселок точно в срок ранним утром. Марк заметил, как по расчищенной центральной улице проехала череда бронированных грузовиков, заодно и оборудование для ремонта привезли. Интересно, захватили с собой нового хирурга или решили дать шанс нынешнему? Через час его пригласили в кабинет главы поселка. Марк предполагал, что Сурнин тоже будет присутствовать на встрече, но нет. Эдуард попросту уступил просторное светлое помещение дознавателю. Точнее, дознавательнице: из Черного Города прислали женщину. Впрочем, очевидно это стало не сразу, пришлось присмотреться: посланница отличалась специфической фигурой – бочкообразным туловищем на тонких длинных ногах, живот и грудь оказались на одном уровне, руки не прилегали вплотную к телу, и от этого женщина неуловимо напоминала курицу, одну из немногих птиц, которых Марку доводилось видеть в Пригороде. Сходство усиливалось и чертами лица: маленькие темные глаза, острый нос и чуть кривоватый рот природа почему-то решила разместить в центре широкого лица, окружив гладкими полями щек, лба и пары подбородков. Волосы женщина стригла очень коротко, и теперь они воинственным ежиком топорщились на небольшой голове. Марк не брался определить возраст женщины, он совершенно не такого человека ожидал увидеть… Хотя какая разница? Если она занимает такую должность, да еще и в Черном Городе, дурой она быть не может. Дознавательница кивком указала на стул, расположенный по другую сторону стола. Марк бывал в кабинете главы поселка раньше, знал, что обычно для гостей предназначалось мягкое кресло. То, что дознавательница озадачилась сменой мебели на куда менее удобную, ничего хорошего не сулило. – Ц е длиц Ирина Владимировна, – представилась она. – Младший дознаватель Черного Города. Меня прислали сюда разобраться в случившемся. Расскажите вашу версию. – С какого момента? – С того, что вы считаете началом. Началом Марк не без оснований считал день, когда явились хазары – и когда «Птица» принесла дождь. Рассказывать о случившемся он мог спокойно, сосредоточившись только на действиях, его боль и его мысли не имели такого уж большого значения, не для дознавательницы так точно. Ну а событий набралось не так уж много… Забавно даже: как будто целая жизнь – и рассказ на полчаса.

Конец ознакомительного фрагмента.