В этот момент в кабинет тихо вошёл Поскрёбышев.

— Товарищ Сталин, на проводе Василевский и Жуков. С кем соединять?

— Александр Николаевич, начни с Василевского, потом поговорю с Жуковым. После этого организуй спецсвязь с командующим Киевским военным округом, — дал я указание своему помощнику.

Поскрёбышев вышел, а через десяток секунд я поднял трубку одного из телефонов, на связи был министр Василевский. Он доложил мне о чрезвычайной ситуации в Киеве. Я его выслушал внимательно, по голосу Василевского можно было понять, что министр обороны не волнуется говорит вполне спокойно, по-деловому.

— Товарищ Василевский, прискорбно, что ваши подчинённые вступили на преступный путь и в свою очередь обманом подбили на бунт курсантов и военнослужащих гарнизонного полка. Будем разбираться, готовьте комиссию и самолёт для вылета в Киев. Да, я лично полечу в Киев, а значит должны быть места для охраны, — распорядился я.

Поговорил с Жуковым, ничего нового он мне не добавил. Спросил о надобности объявлять в войсках готовность «Военная опасность». Я велел Жукову панику не разводить, но связаться со всеми командующими военных округов, чтобы пресечь слухи о моей смерти. Сразу после разговора с Жуковым, связался с Чуйковым, подтвердил распоряжения Жукова. Ситуация показала, что Жуков полностью на моей стороне и даже не помышлял о каком-либо заговоре, хотя разговор у него с Хрущёвым тоже имелся. Пробивал Никитка почву, надеясь склонить на свою сторону знаменитого маршала, но Жуков отклонился от темы заговора. Хотя Хрущёв напрямую не предлагал, возможно, побоялся.

В Киев прилетели двумя бортами. Нас встречал генерал-полковник Василий Иванович Чуйков с организованным штабом ЧС. Проехали сразу в Центр ЧС, который расположился в районной Администрации в пригороде Киева. Со мной в лимузин сели Чуйков, Судоплатов, Власик, Абакумов, Василевский и Жуков.

— Доложите обстановку, товарищ генерал-полковник, — обратился я к Чуйкову.

— Через радио и телевиденье обратились к гражданскому населению, чтобы не покидали свои дома и квартиры. В городе объявлен комендантский режим. Взяли под охрану пехотными полками все предприятия в Киеве. Организовали связь с блокпостами. Командир гарнизонного полка полковник Дрищев на стороне заговорщиков. Утром расстреляли коменданта города полковника Щеглова, он пытался агитировать солдат и младших офицеров сложить оружие. Заговорщиками арестованы двадцать офицеров Управления МГБ по Киевской области, вместе с полковником госбезопасности Переваловым. Ещё вчера произошла перестрелка между офицерами отдела КГО по Киеву. Потери с обеих сторон, сотрудники КГО погибли все, кажется их там было шесть человек, — начал докладывать Чуйков.

— Зашли далеко, кровь пролилась., — хмуро произнёс я.

— Есть перебежчики из гарнизонного полка и из военных училищ. В училищах вскрыли арсенал, но не все курсанты встали на сторону заговорщиков. Тех, кто отказался участвовать в заговоре, взяли под охрану. От «комендачей» сдался командир 1-ой роты старший лейтенант Лыков, вместе с личным составом. Их отправили в южный район занять оборону, но они сразу сдались. Мы организовали фильтрационный лагерь. Перебежчиков и прочих разоружаем и отправляем пока туда. Я приказал сформировать штурмовые команды, куда вошли только фронтовики, имеющие опыт в городских условиях, — продолжил доклад Чуйков.

— Переговорщиков посылали? — вновь спросил я.

— Пока нет, — ответил Чуйков.

— Организовать парламентёра из москвичей, что прибыли с нами, узнать требования. Какие и у кого есть мысли? — я посмотрел на высших офицеров, что сидели со мной в лимузине.

— Парламентёрами лучше послать известного лётчик и танкиста, я про училища. Курсанты однозначно выслушают таких офицеров, — подал мысль Жуков.

— У меня есть такой. Командир 37-ой гвардейской танковой гвардии полковник Быков Иван Васильевич. Герой Советского Союза, дважды в танке горел, закончил войну в Праге. У нас командует дивизией в Кривом Рогу. Бывает ездит в танковое училище, приглашали они его несколько раз, — предложил Чуйков.

— Быкова вызвать и проинструктировать, да пошлите самолёт за ним в Кривой Рог, — дал я распоряжение.

— А из лётчиков, самый известный Василий Сталин…, — начал говорить Чуйков и замолчал на середине фразы.

В машине резко замолчали все, я обвёл взглядом офицеров.

— Свяжитесь с Жуковским, если Василий там, пусть вылетает на сверхзвуковом истребителе. Ну или я не знаю на чём, главное пусть не тянут, — согласился я.

Чуйков прав более знаменитого лётчика чем Василий Сталин в стране нет. Точнее есть асы и герои, которые даже более заслуженные чем Василий, но он самый известный, тем более сын Сталина. Мне меньше всех хотелось проливать кровь курсантов, тем более лётчики. Даже танкиста выучить непросто, а на обучение лётчиков тратится много времени и средств. Наверняка там есть молодые пацаны, обманутые заговорщиками.

Когда Василия Сталина вызвали к начальнику школы лётчиков-испытателей, он только собирался провести парный полёт с одним из курсантов школы. Узнав в чём дело, Василий согласился без раздумий. Через час он уже вылетел с аэродрома в Жуковском на «МиГ-17». Пришлось прихватить парадную форму с наградами, такое распоряжение поступило из Киева. Пришлось сделать несколько посадок для дозаправки на аэродромах подлёта. Однако через два часа Василий приземлился на военном аэродроме под Киевом. Его встречали и достаточно быстро доставили в штаб ЧС, где тут же провели инструктаж. С отцом встретиться не получилось. С Василием в Киевское авиационное военно-инженерное училище поехали два лётчика капитан Мыскин и майор Летучий, оба из 106-ой бомбардировочной авиационной дивизии Киевского Военного Округа. После войны в Корее младший Сталин изменился, как в отношении к службе, так и в отношении в быту. С пьянкой завязал, приходилось много летать, чтобы не отставать от курсантов школы в мастерстве. А в ШЛИ проходят подготовку не просто сопливые мальчишки, поступившие в лётное училище, а состоявшиеся профессионалы. Не разу не сомневаясь, Василий знал, что нашёл своё место в жизни — это школа лётчиков испытателей. Подойдя к воротам училища троица переговорщиков, ну или парламентёров, остановились. Сами ворота закрыты, территория училища огорожена высоким решетчатым забором. Метрах в десяти, рядом с будкой КПП [300] , сооружена баррикада из мебели, которую явно притащили из корпусов училища. За баррикадой виднелись двое курсантов, вооружённые автоматами.

— Сразу видно нашего брата летуна, никакой подготовки для обороны. Что за придурок велел пацанам баррикаду из мебели соорудить, такая даже пулю из автомата не удержит, про крупный калибр я даже вспоминать не буду. Будь здесь пехотинцы, они бы мешки с песком или землёй уложили, — высказался капитан Мыскин.

Василий не обратил внимания на реплику Мыскина, он подошёл к самым воротам и пнул несколько раз в нижнюю часть ворот, создавая грохот. Из будки КПП выглянул сержант, с погонами курсанта, но с сержантскими лычками на погонах.