— Кис-кис-кис! — Я поскребла пальцами по полу.

Из-под кровати выбрался черный пушистый котяра. Глянул на меня янтарными глазищами, всем видом выражая неодобрение, чего, мол, обманываешь? Вежливо обнюхал мои пальцы. Я почесала его за ухом, и кот громко заурчал.

Вот, значит, что это был за трактор. Наверняка котяра взгромоздился на меня, а когда я проснулась и заорала, спрятался под кровать.

Но откуда он взялся в запертой комнате?

А может, и не брался ниоткуда. Может, он здесь и был, днем забрался куда-нибудь в угол за сундук и спал себе спокойно, как это водится за котами. А сейчас вот вылез. Странно, правда, что я не видела лотка… Я засмеялась сама над собой. Когда это в деревне коты ходили в лотки? Хотя и уличным он не выглядел: холеный, как с выставки, шерстинка к шерстинке, морда поперек себя шире.

— Ты чего мышей не ловишь? — спросила его я, продолжая наглаживать.

Он возмущенно на меня посмотрел, прошел к двери и снова выразительно глянул. Пришлось всовывать ноги в валенки и открывать ему дверь. Закутавшись в шаль, я вышла в галерею, котяра шествовал рядом, гордо распушив хвост.

— Как же тебя назвать? — сказала я. «Пушок» и прочие «барсики» явно не подходили к его широкой самодовольной физиономии. — Бегемотом?

Кот оглянулся, возмущенно чихнул.

— Не нравится? А Мотей будешь? Матвеем?

Он заурчал и снова пошел чуть впереди меня.

— Ну вот и договорились.

— Ты с кем там разговариваешь, касаточка? — Марья распахнула дверь кухни. Она уже оделась — сумела справиться с одной рукой.

— Да вот. — Я указала взглядом на кота, который продолжал дефилировать по галерее. — Чего ты мне не сказала, что у нас такой красавец живет?

— А это не наш. В первый раз вижу, приблудился откуда-то.

Я задумалась. В прежней своей жизни я бы сфотографировала кота и развесила по всему кварталу объявления в поисках хозяев. А здесь что делать?

— Думаешь, у деревенских сбежал?

— Да бог его знает. Там же что псы, что коты по округе без пригляда бегают. Один пропадет, полдюжины других останется.

— Значит, захочет — вернется к своим, а не захочет — пусть живет, — решила я.

Мотя, точно понимая, что разговор идет о нем, оглянулся. Подошел к двери кладовки и уставился на нее, гипнотизируя. Я рассмеялась.

— Открывай, Марья, охотничьи владенья.

— Как он в дом-то попал? — проворчала нянька, идя за ключами. — Не помню, чтобы я его пускала. Наверное, прошмыгнул, когда Ванька вещи аспида в сани таскал.

Ну, вот и ответ. Котики — они, точно газы, в любую щель просочатся.

Марья распахнула дверь кладовки, пропуская кота, и взялась за меня.

— А ты чего полуголая бродишь! Снова разболеться хочешь? Или ложись в постель, или одевайся немедленно!

Спорить я не стала. Перелила в большую кастрюлю теплой воды из бака, стоявшего на печи, снова наполнила его и ушла в детскую, приводить себя в порядок.

Все-таки правильно я сделала, что вчера не поленилась утеплить окна как следует. Всего-то одной грелки, стоявшей под кроватью, хватило, чтобы сейчас и полы не казались ледяными, и ополоснуться в тазике я смогла, не приплясывая от холода.

Зато с одеждой так просто справиться не вышло. Платье было с застежкой на спине. Вчера мне помогала одеться Марья, она же расстегнула мне часть крючков, прежде чем отправить спать. Но сама застегнуть бесконечный ряд крючков, не вывихнув руки, я бы вряд ли смогла. Еще и пришиты они были странно: на каждой стороне крючок чередовался с петлей, на ощупь поди приноровись. Не зря нянька предлагала нанять горничную. Но «нанять» — это когда еще, а одеться-то мне надо сейчас! Перерыв все сундуки, я нашла одно платье с застежкой на груди, из хлопкового набивного сатина. Похоже, ни разу не надеванное. Зачем же шила, если не надевать?

Впрочем, какая мне разница, чужая душа потемки. Я привела себя в порядок, приподняв подол, полюбовалась валенками. Выглядит потешно, да и ладно. Вот утеплю все окна в доме, трещины в печах замажу, чтобы топились, можно будет и туфельки надеть. Хотя, скорее всего, тогда мне понадобятся галоши, сезон же начнется!

Когда я шла на кухню, в дверях кладовки показался Мотя. Уложил на порог придушенную мышь, рядом еще с одной такой же, глянул на меня — заметила ли — и снова скрылся в темноте, услышав: «Хороший котик!»

Чем, кстати, его кормить? Мясом и кисломолочкой? Мяса, положим, он сам наловит. Но есть ли в доме молоко? Коровы в усадьбе точно нет, я бы услышала.

Ох, не о том я думаю, совсем не о том. Засовы на двери нужны надежные! И ставни бы навесить. А то бродят тут всякие по ночам!

Об этом я и спросила Марью, вернувшись в кухню. Не было ли в сарае у маменьки каких замков про запас сложено, и где мне нанять плотника, чтобы привез доски и сколотил ставни.

— Да зачем тебе! — всплеснула руками она. — Отродясь двери никто не запирал. Да и от кого тут, мы же не в городе!