«Нарастающий абсурд»

Кира

С самого утра мне прилетело сообщение от Эмиля.

Узурпатор

Я заеду за тобой в два часа. Будь, пожалуйста, готова.

Безумно захотелось закатить глаза, но спорить я не стала. С одной стороны, конечно, дико бесит. С другой — это не ради меня или него. Это ради ребенка. Я же не дура отказываться от услуг лучшего врача Москвы, а сомнений в том, что он действительно лучший, у меня не было. Мы мало общались с Мадиной после ее развода с Эмилем. Если честно, то почти и не общались. Ради дружбы Батаева с моим тогда еще мужем я сделала определенный выбор. Промолчала в ответ на новости о новой «любви». Полагаю, это тоже был не совсем верный выбор, хотя какие у меня были варианты? Наверно, никаких.

Не знаю.

Я стараюсь об этом не думать даже сейчас, но вот в чем я уверена. Эмиль сохранил хорошие отношения с ней, и иногда я слышала про жизнь бывшей подруги. Все было хорошо. Нет, не так. Все было великолепно! Она вышла замуж во второй раз, на этот раз за любимого мужчину — очень перспективного адвоката по разводам. Из адвокатской семьи! И я так понимаю, что именно она дала ему контакты своего врача, так как она тоже была беременна и родила девочку. Больше у Эмиля в окружении нет женщин, к которым он бы смог обратиться по этому вопросу, и при всех уже озвученных вводных, вряд ли Мадина наблюдалась у какого-то шарлатана.

Интересно, мы с ней увидимся?

Так, нет. Стоп. Вот это вообще лишнее. Мне только этого не хватает, будто мало с чем предстоит раскидаться в собственной душе. Ага, а то как же.

Согласие выйти замуж каждый раз встает комом в горле. Когда я представляю, как буду знакомиться с родителями Эмиля, вообще бросает в дрожь. Но я как будто опять в особой, социальной ловушке. Особо изощренной, само собой. Могла бы встать в позу? А чтобы нет. Конечно, да, я могла! И бороться за свободу, и пальцы гнуть, и громко кричать, истерить. Но! Проблема вся в том, что я слишком хорошо знаю Эмиля, и мне известно, сколько для него значит эта беременность. Единственное, чего у него не было — ребенок. Теперь он у него есть. Отступится? Ага, сейчас. В сказки верить — замечательно, только в моем возрасте весьма и весьма амбициозно. Я прекрасно понимаю, что последует за моим необдуманным поведением.

Угрозы.

Треш.

Кринж.

Боль.

Эмиль не станет со мной сюсюкаться. Он меня не любит для такого поведения. Это Кристине все можно было. Хах. Кроме измены, само собой. Но по факту он ей все прощал и не гнушается об этом напоминать. Слова о том, что мне до нее далеко бьют набатом.

Сомневаюсь, что он вкладывал этот смысл, но фраза прозвучала двусмысленно. Особо жестокое ранение. Буду вести себя глупо и неразумно? Огребу еще больше. А я не хочу! Мне с горкой, понимаете? Я не готова…получить еще порцию его… жестокости? Безразличия? Холода? Всего сразу? Нет, спасибо. Эмиль не видит в своем поведении проблемы. Он прав с какой-то стороны. Его так воспитывали, и договорные браки для него — это норма. А для меня? А кто меня, собственно, спрашивает?

Ой-ойо. Все. Туда мне тоже не надо. Только не в эти дебри, уж лучше о Мадине подумать. Или о его родителях. Но не в это вот все…Не хочу. Никакой рефлексии, я устала.

К двум часам я уже готова, и когда мой телефон звонит, а на экране отображается новое звание узурпатора по всем фронтам, я тупо сбрасываю звонок и спускаюсь вниз.

Едем в тишине.

Иногда мне кажется, что он хочет завязать разговор, но потом я себе запрещаю верить в чудо. Да…какая-то часть меня хочет поговорить. Что-то там обсудить. Ну, не знаю. Например, его гадкий поступок и мое разрушенное доверие. Опять.

Но я молчу.

Особенно усиленно молчу на этом припеве, ведь что он мне скажет? Сухие факты. Я ничего тебе не обещал, я тебя не заставлял, ты была в курсе всей ситуации, и сама принимала решения. Не маленькая. Тоже прав, конечно, но боли это все не отменяет. Мне ее тоже с горкой, так что по итогу тишина — это благо.

Мы приезжаем в клинику довольно быстро, несмотря на повторное движение со скоростью черепахи. И не ниндзя, а самой, сука, медлительной на этом свете и на том! Какой ад. Он будто издевается надо мной! Будто ему приносит удовольствие пытать меня своим гребаным тет-а-тетом.

В больнице удается немного расслабиться.

Опять же. Ненадолго.

Меня бесят мамочки, которые натирают свои пузики и улыбаются. Вообще, этот период должен быть максимально счастливым! А я сижу с прямой спиной, и ни один мускул на моем лице пошевелиться не может.

Узурпатор рядом. Тоже молчит. Тоже напряженный.

И из каждого утюга: ой, а мой муж так счастлив. Ой, а я своего погнала за яблоками в три ночи! Ой, яблоки?! Пф, какая банальщина! Вот мы с моим в пять утра ездили загород, потому что я хотела понюхать воздух! Как вам!

И опять по кругу.

Проклятущее соревнование «ой» за звание лучшего мужа. Я понимаю, что у меня будет по-другому, злюсь больше, но по факту мне просто больно. Забудь об этом. Вообще, обо всей беременной романтике позабудь, ага! Не будет так. Финита.

Бросаю быстрый взгляд на Эмиля. Интересно, о чем он думает?

Отвожу глаза. Нет, неинтересно. Я всегда знала, что задавать некоторые вопросы нельзя. Примерно с десяти лет, когда мне запретили заводить собачку.

Мой дедушка занимается собаками. Это да. Но это серьезные собаки, понимаете? Он разводит немецких овчарок. И не просто каких-то там, в добрые руки и любящую семью — не-а. Он занимается разведением служебных собак, а это означает одно. Жесткая дрессура и воспитание. Мне нельзя было заводить милого песика, потому что собаки — звери структурные. Их нельзя отвлекать. Моя бы отвлекала и рушила дисциплину. Точка.