– Она…что-то тебе сказала?

– Только то, что вам нужно поговорить.

Ясно.

Пару раз киваю и повторяю про себя: ясно. Значит, мама уже догадалась, что я не просто так приехала. Глупо было надеяться, что не догадается — слишком все вышло резко и скоропалительно. Теперь остаётся только придумать, как ей все рассказать…с наименьшими потерями для меня.

А это будет сложно.

Мама ненавидит женщин, которые влезают в чужие семьи.

Больно, что теперь это определение про меня, а еще дико страшно. Я волнуюсь. Но опять же, стараюсь не винить: во-первых, кто таких женщин вообще любит? А во-вторых, она же все-таки моя мама. Поругается, но не бросит меня...я это знаю. А остальное?...Для остального ты уже выросла, поэтому, даже если бы было дикое желание соскочить, мне через все пройти придется.

Вздыхаю и достаю телефон.

Я удалила его номер в порыве злости, но проблема в том, что я знаю его наизусть. Конечно, сейчас это не проблема вообще, а скорее благо, и все равно. Неприятно...

Мой номер он едва ли помнит даже по последним цифрам.

Ладно. Хватит. Да, ты влюбила, как идиотка, открылась и доверилась. Что с того? Придется все свое недовольство запихнуть поглубже в свою же глотку. Ради ребенка. И будущего...без Эмиля.

Быстро набираю сообщение, чтобы не передумать. Все-таки и это тоже надо признать, соблазн помучить его есть. Чтобы неповадно было.

Вы

Я уехала домой на пару дней. Надеюсь, их хватит, чтобы ты остыл и обо всем подумал. Когда вернусь, поговорим. Рассчитываю, что больше не услышу никакого абсурда, и обещаю сделать вид, что его вообще не было.

Немного подумав, добавляю.

Вы

Это Кира.

Вот и все. Галочки остаются серыми, но это даже хорошо. Сейчас с ним разговаривать я не готова вообще, поэтому вырубаю телефон, откидываюсь на сидение и говорю тихо:

– Я посплю немного? Устала.

– Конечно, сестренка. Домчим быстро, не волнуйся. Скоро окажешься в своей постели, отдохнешь как следует.

Хмыкаю.

Нет, не отдохну. Дома меня ждет еще одно сражение...а это лишь затишье. Перед самой настоящей бурей...

«Дом, милый дом»

Кира

Когда я открываю глаза, то до дома, в котором я родилась и выросла, оставалось примерно десять минут. Вот сейчас на одном из десяти светофоров загорится зеленый, потом мы проедем один квартал, повернем и до самого въезда в частный сектор. Там до конца к кромке леса, где стоит дом с красной крышей и зеленым фасадом.

Знаю. Странное сочетание цветов, но так захотела бабушка, а то, что хочет бабушка для деда — закон.

Тихо усмехаюсь.

Помню, как он ворчал по поводу этого самого фасада. Пока красил. Бабушка стояла внизу стремянки, уперев руки в бока, и забавно морщила носик в ответ на каждое его недовольное слово. Это было мило. На самом деле, наверно, одно из самых теплых воспоминаний в моем арсенале: такой мне всегда представлялась любовь. Дед у меня суровый, огромный мужик. Максимально закрытый от внешнего мира. Его бы запросто можно было назвать «нелюдимым», а как модно сейчас — интровертом. У него и профессия, кстати, отвечающая всем внутренним требованием не видеть, не слышать, не контактировать с большим количеством людей — он у меня лесник.

Звучит странно, согласна. Немного даже пугающе, но на самом деле в моем дедушке нет ничего страшного. Вся его угрюмость — не больше спеси, которую если приподнять, прячет под собой нежную душу.

Она раскрывается рядом с бабулей. Всегда притом.

Наверно, поэтому я и вижу в их отношениях любовь? Ведь она никогда его не боялась, а наоборот. Сама подошла много-много лет назад, чтобы познакомиться, хотя о нем ходили не очень-то приятные слухи. Тогда на деревне (и это была действительно деревня, а не то, что сейчас — почти небольшой городок) о нем много говорили. Красивый, высоченный, статный, но злой как собака. Ему приписывали чуть ли не общение с Сатаной, потому что дедушкина семья жила рядом с кладбищем. А бабуле было все равно. Однажды я спросила: почему ты не испугалась? Она у меня была первой красавицей, представляете? Могла выбрать абсолютно любого мужчину себе в мужья, тогда почему? Его?

Почему он?

Бабушка улыбнулась мягко и прошептала мне на ушко:

– Так пазлы сложились, Кирюша. Один взгляд — и все, а потом я начала его узнавать, и то, что увидела внутри, стало окончательной точкой.

– А что ты там увидела, бабуля?

Она тогда посмотрела в окно на деда, который колотил дрова. Солнце стояло, он в тени от яблони. Снова серьезный, угрюмый, закрытый.

А на ее губах улыбка…

– То, что легло на мою душу так, что и подгонять не нужно. Просто мое. Везде мое, дорогая…

Я мечтала встретить такого же человека. Знаете? Чтобы легло на душу и подгонять не нужно было, и долго мне казалось, что я встретила такого человека. Сашу.

Мой первый муж был обаятельным мужчиной, но за этим обаянием скрывалась страшная душа. Уродливая. Для меня. Я уже давно разобралась со всеми своими ошибками и когда приняла их, стала видеть больше. Может быть, у него все было в порядке с душой, просто красота в глазах смотрящего, как говорится, и для меня это все не подходило. Вот такая простая философия, чтобы не перекладывать вину на других, а нести свою ответственность: не он мудак, а просто для меня он мудак, потому что я изо всех сил старалась запихнуть свою жизнь и свои делания в предложенную кем-то схему.