В сущности, вся фэнтези-литература представляет собой вот такую прочувствованную речь о красоте мира, о том, что этот мир великолепен, что он пронизан солнцем, населен удивительными существами.

Это мир, который стоит спасать, мир, которым надлежит любоваться.

Если мы не видим красоты из окна своего офиса или своей квартиры, - мы всегда можем обратиться к фэнтези.

Мы раскрываем эти книги не столько ради того, чтобы узнать, каким образом один герой победил другого, сколько ради того, чтобы совершить переход и очутиться там, где нам всегда хотелось бы быть.

Отсюда: чем больше книг о данном мире, тем лучше.

Теперь, если позволите, покажу одну чисто техническую проблему, с которой сталкиваются все создатели многотомных саг. Это проблема нового читателя.

Каким образом преподнести ему тот мир, куда он вступает впервые? Как бы пересказать сюжет предыдущих томов таким образом, чтобы и постоянный читатель не особенно скучал, и новый гость не чувствовал себя чужим на празднике жизни?

Образцом и примером для меня служит Гарри Тертлдав с его "Пропавшим Легионом". Я обожала эту тетралогию (да и сейчас очень люблю ее). Посмотрите, как умно, деликатно, кратко и емко Тертлдав в каждом новом томе сообщает содержание предыдущих! Эскпозиция у него чрезвычайно удачна.

По-другому поступила Робин Хобб в "Миссии Шута" - начале второй трилогии о Шуте, если я не ошибаюсь. Там главный герой живет-поживает в отшельнической хижине, а к нему то и дело наезжают разные старинные знакомцы, и каждый сообщает новости. Ну и заодно вспоминает дела давно минувших дней. Вот мы и вошли в сюжет, вот уже и разбираемся в сложных взаимоотношениях персонажей и в том, как устроен данный мир.

Ничего не объясняет Муркок. Читатель попадает в его мир и испытывает нечто вроде шока. Полное ощущение головокружительного алисиного падения в колодец. Ба-бах! И тебя уже окружают багровые закаты, черные птицы и золотые всадники. И ни одна каналья не озаботится пояснить, что все это значит.

Рискованно - но и прекрасно. Муркок - Мастер. Подражать ему - дело опасное.

Интересно, что в русской традиции отсутствует эта манера пересказывать в начале второго тома краткое содержание первого. (Можете себе представить, например, "Войну и мир" или "Братьев Карамазовых", оформленных подобным образом? Я говорю сейчас не о книгах типа "Вся русская классика в кратком изложении для дебилов", а об оригинале.)

Русско-пишущий литератор всегда был убежден в том, что русско-читающий читатель приучен запоминать имена героев, обстоятельства, названия улиц и вообще все, что имеет отношение к тексту.

Фэнтези - жанр, для русской словесности не характерный. Мистические повести В.Ф.Одоевского или И.С.Тургенева созданы по совершенно другому принципу, согласитесь.

Отсюда: необходимость заимствования у западных авторов гуманной манеры помогать новому читателю входить в уже созданный и функционирующий мир.

И наши, в общем-то, справляются. В качестве примера назову Александра Рау и Анну Гурову. Читая их книги, чувствуешь себя желанным гостем в мире, который они создают.

А ведь именно ради этого мы и берем книгу, пренебрегая ее аляповатой обложкой, которая зачастую даже не бьет, а прямо-таки лупит по нашему художественному вкусу.

Ностальгия по неистовому Виссариону

21:18 / 05.06.2016

Периодически я слышу печатные стенания: у нас нет критики! То есть в мэйнстриме она, кажется, есть (мы не читали, но говорят), а вот в фантастике ее нет! Приблизительно половина статей пишется с этим посылом. Вроде как - раньше не было, а теперь вот будет.

Но ничего не меняется, фантастической критики по-прежнему "нет".

Я бы хотела поставить вопрос немного по-другому. А она нам нужна, эта самая критика?

Что, по большому счету, хотел бы увидеть читатель в журнале (на сайте), посвященном фантастике? Серьезный разговор в критической статье о "направлении" подразумевает, что читатель тоже прочел все эти многочисленные книги, на которые ссылается критик. А книг очень, очень много. Читатель не в состоянии исследовать их все. Обычно при чтении аналитической статьи ловишь себя на том, что выискиваешь знакомые названия. Ага, вот это я читал(а), кажется, помню, про что - ага, ага, вот что, значит, это такое в общем потоке... Но основная мысль все равно ускользает, потому что на два названия, которые вызывают ответные ассоциации и позволяют читателю включиться в поток мыслей критика, попадаются еще десять, которые вообще никаких ассоциаций не вызывают.

Есть и другие причины. Возьмем золотой век критики - времена Белинского. У Белинского и Добролюбова была крепкая и не очень многочисленная тусовка с флетом у Некрасова и очень большие площади в журнале. Публика читала все, что выходило в печать (потому что названий было сравнительно немного). Публика понимала, про что пишет Белинский в своих "Взглядах на русскую литературу". А писатели либо разделяли идею "направления", либо шли лесом.

И вот представьте себе теперь, появляется такой вот Белинский. Глашатай и прочее. Так мало того, что бедный писатель стиснут клещами маркетинга и вынужден лавировать между требованиями издателей касательно "формата" и требованиями собственной Музы, изрядно ощипанной, но не побежденной, - так ему еще и критик начнет диктовать: недостаточно политкорректно, недостаточно демократично, недостаточно патриотично, маловато Православия (или многовато Православия)... Мне как писателю это совершенно не надо. Я не хочу, чтобы меня с одной стороны впихивали в прокрустово ложе маркетинга (к этому я, в конце концов, уже привыкла и довольно ловко изворачиваюсь), а с другой - диктовали, "про что" писать с точки зрения "направления". Чтобы соответствовать. Так что если издатели и издадут, так критики заклюют.