Что он там хочет рассмотреть? Я, снедаемая любопытством подкалываю его:

– На ней узоров нет и цветы не растут, – глупо хихикаю и стыжусь своего дурацкого поведения.

– Вот сейчас мы это и проверим, – немного взволнованно произносит ректор, а я застываю с раскрытым ртом при виде того, что происходит с моей рукой.

На моих глазах средний палец покрывает узор в виде кольца. Не верю тому, что вижу. Нет, так не бывает. Это розыгрыш какой-то.

Я выдёргиваю руку из лапищи ректора и подношу её к лицу. Пальцы дрожат и покалывает место, где появился рисунок.

– Что это? – срывающимся от волнения голосом спрашиваю я ректора. – Чёрт побери, что это за фокусы? Я не люблю татуировок, убери её.

На пальце красуется аккуратный бирюзовый дракон. На тыльной стороне ладони его голова, держащая в пасти хвост. Он переливается всеми оттенками бирюзы.

Лоб покрывается испариной, ладони вспотели. От тела ректора пышет жаром, а меня колотит озноб. Господи, куда я попала? В чём провинилась перед тобой?

Ректор суёт мне под нос свою правую руку, на которой сияет точно такой же дракон.

– Это метка истинной пары, – удовлетворённо сообщает он.

– Что за бред? Какая ещё истинная пара? – произношу я, едва сдерживая плач.

Отчаяние, скопившееся в сердце, прорывает плотину здравого смысла, накрывая меня с головой. Я попала в лапы к сумасшедшему маньяку. Что ещё ему взбредёт в голову? Меня в детстве пугали, что, если буду себя плохо вести, появится маньяк и запрет меня в подвале. Похоже, я себя очень плохо вела.

– Отпусти меня, пожалуйста, – прошу я его дрожащим от страха голосом, складывая руки будто в молитве. – Я никому не скажу про тебя. Клянусь! Только отпусти.

Проклятая метка сверкает, раздражая меня своим присутствием. Я плюю на рисунок, и дракон открывает пасть, издавая неслышимый рык. О, поздравляю тебя, Виола, начались галлюцинации. Тру ненавистный рисунок, а он не стирается, только ярче становится.

– Да что за чёрт, – от отчаяния я бью кулачком по груди ректора.

Он перехватывает мою руку.

– Перестать истерить, это всего лишь метка. У меня такая же, – раздражённо говорит он. – Утомляешь своим квохтанием.

От возмущения я даже не знаю, что сказать. Открываю и закрываю рот, глубоко дыша.

– Вот так-то лучше. Хорошая девочка, – ухмыляясь, хвалит меня, как болонку.

– Я не хорошая, – от злости я начинаю нести чушь.

На каменном лице ректора появляется лёгкая улыбка.

– Радует, что девочка, – язвительно отвечает он.

Я перестаю соображать от отчаяния и злости. Пытаюсь слезть с его колен, но этот наглец крепко меня держит.

– Послушай, нехорошая девочка, – вдруг становится он серьёзным, а я напрягаюсь. – Ты моя истинная пара.

Открываю рот, чтобы возмутиться, как он закрывает его древним, как мир способом – поцелуем. Дракончик на моём пальце удовлетворённо урчит и этот звук я отчётливо слышу в своей голове.

Я снова теряюсь. Волна жара разливается по телу, заполняя каждую клеточку.

Вот только мозг, пробиваясь сквозь обволакивающую меня пелену чувств, превращающих моё тело в кисель, вопит: «Беги, Виола, беги!». Я бы рада бежать, да некуда.

– Истинность – это значит, что ты моя и душой, и телом. Принадлежишь мне без остатка, – прерывая поцелуй, шепчет он мне в приоткрытые от удивления губы.

Он точно ненормальный. Маньяк. Я слышала, что их нельзя злить.

– Дяденька, отпустите меня домой, – хныча прошу я. – Ну, пожалуйста, я никому не скажу.

Я физически ощущаю, как он взбешён. Атмосфера в кабинете настолько накалилась, что впору вешать табличку «Не влезай, убьёт!». Даже воздух стал тяжелее. Мне сложно дышать.

– Ты специально бесишь меня? – рычит ректор. Его лицо в нескольких миллиметрах от моего. Глаза мечут молнии, и я сжимаюсь от страха. – Тебя что, кто-то ждёт дома?

Мотаю головой. Нет, приёмным родителям я не нужна уже. Государство перестало платить на меня пособие, и я перестала их интересовать.

– Тогда слушай и по возможности не перебивай, – уже более спокойно произносит ректор. – Ты попала в королевство драконов Лорингию. Сейчас ты в самой большой в стране академии магии.

– И что мне здесь делать? Я не дракон. Я человек. Поймите же наконец, что произошла чудовищная ошибка, – в отчаянии кричу я.