Я как раз хотел спросить Аркви, зачем мы пришли на эту площадку? Поклониться изображениям богов. Но не успел. Потому что тот в очередной раз меня шокировал.

Он подошёл к статуе, выполненной из чего-то красного. При взгляде на неё должно было создаться впечатление, что изначально фигура была целой, но затем прогорела, покрывшись множественными трещинами. Вся поверхность её рассохлась, как почва при длительной засухе.

В какой-то момент мне даже показалось, что Аркви бухнется перед ней на колени, столько обожания было в его глазах. Но он сделал ещё более невероятное. Он обнял эту самую статую и прошептал:

— Ну, здравствуй, брат…

Стоп! Что? Какой брат?

Я стоял с тыла, поэтому обошёл статуи по дуге и пригляделся. Чёрный человек был мне неизвестен, а вот красный… Если бы эту статую состарить или омолодить моего спутника, их вполне можно было бы спутать. Да что уж там. Я видел черты своего отца, брата, даже свои собственные. Только не сегодняшние, а черты того Виктора, который сбривал медную щетину напротив расколотого и замызганного зеркала в каторжной казарме на Стене. Того, кто смывал мыло ледяной водой и не морщился.

Того самого Адена, который пожертвовал собой, сметя к чёртовой матери три легиона противника. А, может, и больше.

Сука, у меня даже кулаки сжались. До меня, наконец, дошло. Это никакие не статуи. Вот таким же красненьким я остался стоять там, напротив поверженного врага. Эти деды захреначили такое мегауберзаклинание, что оно сохранило их в веках. Один окаменел, другой… не знаю… тоже окаменел, но иначе. Он не развалился в золу, как я думал. Он остался памятником самому себе и собственному подвигу.

Я заскрипел зубами. Одно дело слышать, что твой предок погиб, защищая отход тысяч людей, а другое — видеть, как именно он это сделал. И осознавать, что ты потомок по-настоящему выдающегося человека.

Но Аркви назвал его братом! Погодите-ка! Но этого не может… Кого же я считал сумасшедшим психом все эти годы?

Чтобы не выдать минуту слабости, я отвернулся и посмотрел на город. На этот раз я увидел движение. Но совсем в другой стороне. Это были обычные, привычные, можно сказать, демоны.

А вот поведение их было совсем необычным. Я привык видеть их как штурмовиков, идущих в атаку. Причём, даже если сами они были достаточно слабы, всегда старались задавить числом. При этом каждый отдельный демон не пытался спасти свою жизнь. Наоборот, они знали, что их убьют, но не пытались уклониться или убежать. Они неизменно шли на врага, сминая и уничтожая его путём колоссальных жертв.

Так вот, у тех демонов, что я видел поведение было, скорее, человеческое. Они что-то делали, кажется, готовили еду. Неподалёку находилась арена. И вот там я увидел самое серьёзное шевеление. Конечно, деталей я не разглядел. Но всё-таки бытовая жизнь демонов для меня оказалась тоже серьёзным таким открытием. А уж несколько живых деревьев и даже один бассейн — вообще ввели меня в ступор.

Аркви наобнимался с братом… На этом моменте мои мысли снова заклинило, потому что я никак не мог принять, что наш конюх — мой двоюродный прадед, который прожил четыре сотни лет.

А я увидел то, что до сих пор было скрыто от моего взгляда. На шеях у обеих статуй висели похожие в чём-то амулеты. Но у Кемиза — чёрный, лоснящийся, словно чернозём. А у моего предка — алый раскалённый, словно только что из топки.

— Возьми, — сказал мне Аркви, проследив за моим взглядом. — Он тебе пригодится.

Я ожидал слов: он твой, но нет. Мой спутник был не так прост, как можно было бы от него ожидать. За эту поездку он уже раскрылся передо мной тысячей новых граней.

Мне нужно было сделать несколько шагов к статуе. Но я увяз в воздухе, словно та муха в паутине. Казалось, что я шагал по ровному, выплавленному камню, слегка засыпанному пылью, так как ветер тут сметал всё лишнее. Но в то же время я не мог сделать и шага.

Мой предок смотрел на меня. Не обвиняя, скорее, ожидая. Нет, я понимал, что он сотни лет, как почил, а его взгляд, наверняка, относится к работе, которую они с другом провели. И всё же мне казалось, что он заглядывает мне прямо в душу. При этом он даже не допускал сомнения, что я продолжу его дело.

— Я не предам тебя, дед, — прошептал я. — В прошлой жизни не предал и в этой не предам.

Дышать, да и делать шаги стало легче. Я подошёл к статуе… Да какая это статуя? Это же он и есть! Погибший, но не сдавшийся! Мой предок! С горящим сердцем и пламенеющей душой!

С этими мыслями я протянул руку и взялся за амулет.

Пламя. Бесконечное, пылающее, всполохи зарницы кругом. Нечто безбрежное и вечное, как сама суть мира. И вдруг всё это буйство стихии начинает втягиваться во что-то тёмное, почти чёрное. Нет, продолжает жить, продолжает пылать. Ах, нет. Я просто вижу отражение бескрайнего пламени в глазах саламандры.