В качестве доказательства тезиса о том, что человек, не достигший совершенства, подвержен влиянию зла, автор Тании приводит несколько аргументов. Один из них - сны. О том, что сновидения, по крайней мере, некоторые из них, являются выражением сокровенных человеческих желаний, было известно еще в глубокой древности. Примером может послужить цитата из Танаха: И будет так: как снится голодному, что он ест, но пробуждается и вот, пуста душа его; как снится жаждущему, что он пьет, но пробуждается и вот, томится он, и душа его жаждет... (Йешаягу, 29:8).

Но хасидизм дает более четкое описание этого явления. Как сказано выше, сновидение приводится в качестве доказательства стремлений, которые могут быть скрыты от самого человека. Приведем такую цитату из гл. 3 книги Цидкат hа-цадик: Даже на ложе своем знает человек, пред Кем лежит... Хотя постичь это гораздо сложнее, чем в состоянии бодрствования. И слышал я комментарий слов Торы: "И увидел Яаков во сне..." (Брейшит, 28:12), гласящий, что по снам познается человек и уровень его. И вот Всевышний стоит над ним... там же, 28:13) - при том, что Яаков ничего для этого не предпринимал, он просто спал. И лишь некоторые праведники достигли этого высокого уровня.

Суть подсознательного

В рамках своей теории Фрейд не проводит различия между понятиями бессознательное и подсознание; в соответствии с этой точкой зрения, бессознательное является вместилищем всего низменного и порочного (согласно критериям иудаизма) в человеке. Хасидизм, признавая существование такой сферы, делит ее на два уровня.

Первый из них - сверхсознание - уровень высшей духовности, свойственной каждому человеку, независимо от того, сознает он это или нет. Оптимизм Тании в отношении возможностей человеческой личности в значительной части основан на признании существования коллективного бессознательного еврейского народа. Вне зависимости от самооценки индивидуума, в критические моменты оно пробуждается и влияет на него, иногда побуждая к подлинно революционным изменениям как в самой личности, так и в ее поведенческих реакциях. Второй из них - собственно подсознание; исследуя его, хасидизм в первую очередь интересуется первичными импульсами и инстинктами.

Однако, как говорилось выше, отличительным свойством учения хасидизма (это верно и для той его части, которая занимается структурными исследованиями души) является отсутствие систематичности. Эмпирическая природа его открытий и в этой области, как и во многих других, бросается в глаза. И как следствие, в рамках хасидизма не может возникнуть и развиться теория, которая, будучи сведена к одной ключевой формуле, обобщила бы все сделанные наблюдения и открытия в области человеческой души. Однако, с точки зрения хасидизма, первичных импульсов, лежащих в основе всего многообразия чувственно-эмоциональной сферы, совсем немного: половое влечение и себялюбие.

Оценку полового влечения как основного инстинкта, оказывающего влияние на формирование всей личности, мы находим уже в изречениях мудрецов Талмуда. Они не только установили то, что нет человека, который был бы выше подозрений в этой области (подобный подход иудаизма уникален), но и более того: в любом месте, где упоминается грех безо всяких дополнительных определений, подразумевается именно грех, вызванный половым влечением.

Подобный подход нашел еще более глубокое выражение в хасидизме. Хасидские авторитеты не только занимались исследованием происхождения этой страсти и сопровождающих ее психологических феноменов, но и придавали ей первостепенное значение, рассматривая все остальные влечения как ее порождения. Например, раби Нахман из Браслава называл ее основной страстью, поскольку, по его мнению, она включает в себя все остальные. Браславский хасидизм рассматривает половое влечение в качестве основы всех человеческих чувств. Это основная страсть в человеке, охватывающая его всецело, поскольку ею и создается человек, - сказано в одной из его книг.

Это свойство человеческой психики, которое на языке психоанализа называется либидо, является первоосновой всего Творения, в терминах хасидизма - онег, стремление к наслаждению, - несмотря на всю неочевидность подобной параллели. Если рассматривать структуру души изолированно, источником и основой всего - и чувств, и разума, и даже силы желания, которое выше разума, - является именно стремление к наслаждению, самодостаточное и ничем не обусловленное. Однако в хасидизме это свойство не является специфически соотносимым только со строением человеческой души, являясь сущностью и первоосновой всего мироздания.

Хасидизм различает еще одну скрытую, полностью или частично, сторону человеческой натуры, свойственную каждому. Ее возникновение обусловлено ощущением ценности собственной личности, стремлением Я распространиться за существующие рамки, то, что в хасидизме определяется как Малхут стремление царствовать, воля к власти.

Это чувство может иметь и множество негативных проявлений: гордыня, высокомерие, эгоцентризм и т.д. Однако, как и стремление к наслаждению (первичным выражением которого является половое влечение), воля к власти, Малхут, с точки зрения хасидизма, является всеобъемлющей, космической силой, оказывающей свое влияние на всех уровнях мироздания, от высочайших до самых низших. Она отождествляется с неискоренимым желанием души (и всего мира) к самореализации. Это может принимать самые разнообразные формы, в том числе и деформирующие реальность, - гордыня, например, это не что иное, как гипертрофированная самооценка. Или, как наиболее явное выражение того же желания-стремления личности распространиться за существующие рамки (тем сильнее действующего на человека, чем более оно сокрыто от него), - эгоизм, приводящий в его крайних проявлениях к ненависти, ревности и соперничеству. Все эти проблемы возникают, в соответствии с учением хасидизма, из неспособности человека удержаться в отведенных ему пределах, и, как следствие, перешагнув через грань, он вторгается на чужую территорию и вредит окружающим.

Исправление изъянов души

Хасидизм ни в коей мере не является умозрительным теоретизированием практически во всех областях, которые он затрагивает, его целью является исправление ситуации. И поэтому, исследуя проблемы человеческой души, он озабочен не столько созданием стройной системы, сколько исправлением изъянов личности, усиления и развития ее положительных сторон.

Практически единственный способ освободиться от власти зла над душой, существовавший в древности, заключался в максимальном подавлении, всеми возможными способами, всех негативных сил, в сокрушении страсти и вожделения. Наиболее радикальное средство для этого - изнурение тела. Посты, аскетизм и остальные виды самоистязания рассматривались не только как кара за грех (способствующая покаянию и очищению), но как способ ослабления плоти и вместе с ней - ее страстей и дурных наклонностей. Хасидизм оказывал мощное противодействие этой практике аскетизма, настаивая на том, что она не только неэффективна, но и вредна, и отрицал сам подход, при котором тело рассматривается как нечто ненавистное, господствовавший у моралистов того времени. Основной хасидский аргумент гласил, что теория аскетизма вообще не достигает поставленных целей, поскольку все насильственные попытки преодолеть вожделение только загоняют его в глубину души.