“Он собирается съесть свою еду”, - говорит она, и Бетти загорается.

“Правильно! У него будет большой толстый живот”. Она щекочет живот Элизабет и притворяется, что ест его. “Посмотри, какой у тебя вкусный”.

Элизабет хихикает так сильно, что фыркает, пытаясь отдышаться, и этот звук заставляет меня смеяться.

Мы назвали нашу малышку в честь Бетти, но держали это сюрпризом до родильного отделения. Бетти была там, держась за руку Эрин, пока я беспокоилась о врачах и медсестрах. Когда наша маленькая Элизабет появилась на свет, она навсегда изменила наши жизни. Когда Эрин посмотрела на свою бабушку и назвала ей имя, они обе разрыдались, а Элизабет, измученная, спала между ними.

Одна из замечательных медсестер случайно сфотографировала этот момент, и я поместил ее в рамку над нашим камином.

Рене была снаружи родильного отделения с Даниэль, и хотя Дани была взволнована, Рене выглядела белой как полотно. Я думаю, что в тот момент они поняли, кто из них собирается рожать, когда решили завести детей.

“Съешь папин живот”, - хихикает Элизабет, а Бетти смеется.

“Я не знаю. Я думаю, папа тоже может быть голоден”. Она поднимает глаза, и я захожу в комнату Элизабет и сажусь с другой стороны кровати.

Я притворяюсь, что тоже ем ее живот, и она впадает в очередной приступ хихиканья и визга.

“Она никогда не ляжет спать”, - говорит Эрин с порога, улыбаясь нам.

“Не беспокойся о времени сна. Я разберусь с этим, а ты иди развлекайся”, - говорит Бетти, притягивая Элизабет к себе. “У тебя больше не будет такой возможности”.

Я целую Элизабет на ночь и подхожу к Эрин. Я кладу руки ей на живот, а затем на спину, чтобы помассировать его.

“Боже, я так беременна”, - стонет она, наклоняясь навстречу моим ласкам.

“И ты никогда не выглядела более красивой”, - говорю я ей, целуя ее в шею.

Она открывает один глаз и свирепо смотрит на меня. “Ты должен это сказать”.

“Он прав”, - соглашается Бетти. “И я тоже не обязана этого говорить”.

“Да, это так”, - упрекает Эрин, но я вижу, как в уголках ее губ появляется улыбка.

“У мамы тоже большой толстый живот”, - вмешивается Элизабет, и я открываю рот, чтобы сказать ей не говорить об этом маме, но Эрин начинает смеяться.

“По крайней мере, кто-то честен со мной”. Она качает головой, подходит к Элизабет и целует ее на ночь. “Приятных снов, маленький ангел”.

Когда мы добираемся до машины, Эрин вздыхает, когда я помогаю ей сесть. “Я знаю, что должна наслаждаться этими последними днями перед рождением нашего мальчика, но, клянусь, я просто хочу валяться в халате и есть ребрышки, как Крисси Тейген”.

Я смеюсь, когда подхожу к ней и целую в лоб. “Мы можем сделать это, если ты хочешь. Но я хотел бы напомнить тебе, что это свидание было твоей идеей”.

“Это было до того, как мне захотелось спать”. Она прижимается ко мне, и мне нравится ощущение ее теплого тела на моем.

“Ну, тогда тебе понравится то, что я запланировал”. Она смотрит на меня и ждет, когда я объясню, но я только улыбаюсь ей.

Поездка занимает некоторое время, но когда мы проходим через весь процесс, она ахает. “Пончики?”

“Заказывайте все, что хотите”.

Она перегибается через мои колени и кричит в громкоговоритель о всевозможных пончиках, а я смеюсь. Это ее любимое место, но оно находится в другом округе, и мы давно сюда не ездили.

После магазина пончиков мы совершаем еще четыре поездки в ее любимые места, пока не устроим пир, достойный беременной королевы.

“Куда мы теперь идем?” Ее глаза расширяются от волнения, когда она смотрит на всю эту еду.

“Домой”. Я беру ее за руку и целую тыльную сторону.

Когда мы добираемся до дома, она видит, что я обустроил задний двор с уличной кроватью и киноэкраном. Ни и Дани пришли раньше и помогли, подвесив светильники над головой.

“О боже, это так красиво и именно то, что я хотела ”. Эрин начинает плакать, и я прижимаю ее к себе. Ей не грустно, это просто гормоны.

“И твой халат прямо внутри, если ты захочешь снять штаны”.