— Это был ты. Ты единственный оставшийся в живых человек, кроме меня, у которого есть доступ к банковским счетам. Когда ты узнал, что я все еще жива, ты планировал снова попытаться убить меня, чтобы добраться до денег.

Он смотрит на меня, и когда его глаза наполняются слезами, говорит:

— Прости меня.

— Зачем ты это сделал? — Спрашиваю я.

— Твой отец был неуправляем. Мы бы не пережили войну с Братвой. Ты знаешь, что я прав.

— Почему бы просто не убить его?

— Ты слишком многое хочешь изменить, — признает он. — Ты разрушишь организацию.

Гнев, словно щупальца, обвивается вокруг моего сердца, выдавливая из него всю любовь, которую я когда-либо испытывала к этому мужчине.

— Ты жадный трус, — бормочу я бесстрастным тоном. — Ты выбрал самый легкий путь, поручив Братве сделать за тебя всю грязную работу. У тебя даже не хватило смелости сделать это самому. — Мой палец ложится на курок. — По крайней мере, у меня хватит мужества смотреть тебе прямо в глаза, когда я буду убивать тебя.

— Кассия, — умоляет он. — Мои дочери.

Я качаю головой.

— Я проявлю к ним такое же милосердие, какое ты проявил к Кики и Элени.

— Нет, пожалуйста, — хнычет он. — Они невиновны. Не заставляй их расплачиваться за мои грехи.

— Я заставлю Офелию и Лидию бежать. Затем я выслежу их. Я выстрелю Офелии в затылок, и пока Лидия будет смотреть, как умирает ее сестра, я всажу пулю ей в спину. Если она выживет, я вырежу ей сердце.

Слезы текут по его лицу, а глаза наполнены ужасом.

Я вижу, что он верит каждому моему слову, и наблюдаю, как он страдает, думая, что я собираюсь убить тех, кого он любит больше всего на свете.

— Кассия, — начинает он умолять, но я качаю головой, заставляя его замолчать.

Это ради моей семьи.

Я прижимаю пистолет к его лбу и, не сводя с него глаз, нажимаю на курок.

Звук выстрела разносится по фойе, и его голова откидывается назад. Я наблюдаю, как он падает на пол, и кровь начинает скапливаться под его головой.

Развернувшись, я выхожу из дома. Увидев девушек, стоящих у одного из внедорожников с моими людьми, я направляюсь к ним.

Офелия начинает всхлипывать:

— Нет-нет-нет. Пожалуйста, Кассия.

Подойдя к ним, я засовываю пистолет обратно в кобуру и говорю:

— Мои люди сопроводят вас на Кипр и доставят к вашей тете. Если я еще раз увижу кого-нибудь из вас, я не буду такой милосердной. Это понятно?

Офелия быстро кивает.

— Убирайтесь с моих глаз, — приказываю я.

Я наблюдаю, как они торопливо садятся во внедорожник, и только когда машина отъезжает от дома, я прерывисто вздыхаю.

Дело сделано.

Я кладу руку на живот, где не чувствую ничего, кроме твердого комка, и, обернувшись, вижу Найта, стоящего прямо за моей спиной.

Он обхватывает пальцами мою шею и, слегка наклонившись, заглядывает мне в глаза.

— Ты в порядке?

Я киваю.

— Да, я в порядке.

Уголок его рта приподнимается.

— Я горжусь тобой.

На моем лице дрожит улыбка, поскольку его слова значат для меня очень многое.

— Мне нужно поговорить с Артуром, а потом мы сможем поехать домой, — говорю я.

Он оглядывается через плечо.

— Он сидит на ступеньках крыльца.

Сделав глубокий вдох, я подхожу к Артуру, и когда оказываюсь рядом, он с трудом поднимается на ноги, прижимая правую руку к животу.

Я останавливаюсь перед ним и, глядя ему прямо в глаза, говорю:

— Спасибо, Артур.

Он кивает, затем спрашивает:

— Мои дети. Я не смог связаться с ними.

— Они в безопасности. Эндрю здесь, в Афинах, а Алексу я оставила в Чили. Я пошлю за ней.

На его лице мелькает облегчение.

— Спасибо.

— Это меньшее, что я могу сделать. — Я кладу руку ему на плечо. — Поезжай в больницу и приведи себя в порядок. Мне нужно, чтобы ты вернулся на работу как можно скорее. Нам нужно многое обсудить.

Он кивает.

— Я буду на работе завтра. — Он опускает взгляд. — Мне нужно только проверить руку, и я буду готов.