– Слушай, я не знаю Оливера и наверняка ты не стала бы влюбляться в плохого человека, а парни не дружили бы с ним. Но он ведет себя как манипулятор, может, неосознанно, но он словно пытается вызвать у тебя жалость. Мне интересно, как бы он себя повел по отношению к тебе, если бы Джейк и компания с самого начала были на его стороне? И я ни за что не поверю, что Олли не видел симпатию Джейка к тебе, потому что она очевидна.

Я раскрываю рот, и Бэйли вскидывает палец.

– Это сказали не только мы с Ником, но даже миссис Элфорд, так что нет смысла отрицать. И твоя симпатия тоже очевидна.

– Я не хочу признавать это, Бэйли, – выдыхаю я, съехав по спинке сиденья. – Потому что тогда придется разбираться в чувствах. Мне страшно, моя нервная система напоминает палатку во время урагана, которая вот-вот улетит.

– И это нормально. Ты только что по пьяни лишилась девственности с парнем, в которого была влюблена много лет. Теперь ты осталась без девственности и без друга, который поступил как настоящий урод. А еще парень из прошлого, который одно время играл роль злодея, вдруг превратился в золотистого ретривера, пусть и плохо воспитанного. У тебя схлопнулись прошлое и настоящее, ты потерялась во времени. Да тут бы любой свихнулся. Ты отлично держишься, Микки.

– Спасибо. Но меня смущает одно, как я могу любить Оливера, но при этом меня тянет к Джейку? У меня раздвоение личности, я глупая, или просто шлюха? – Я бегло провожу пальцами по волосам. – Что вообще все это значит?

– Не знаю наверняка, что это значит, но ты точно не шлюха. Знаешь, Мейсон всегда говорит, что нельзя судить себя за чувства, их невозможно контролировать. И пусть когда мой брат говорил об этом, то имел в виду свои беспорядочные половые связи, но он прав. Чувства – не вещь, которую можно купить или сдать обратно в магазин, они либо появляются постепенно благодаря множеству мелочей, либо падают на тебя с неба, как бетонная плита. Но ты не в силах это контролировать.

– Я… Наверняка тебе не понравится то, что я сейчас скажу, но я рада, что ты перевелась в нашу школу.

– От этого я все еще не в восторге, но я очень рада, что мы с тобой познакомились. А еще тебе нужно перестать думать о том, что правильно или неправильно, нужно слушать сердце.

Сегодня все словно свихнулись на теме разговора с сердцем. Может, только мое не болтает, а просто стучит, говоря со мной на азбуке Морзе?

– Кто бы говорил про отрицание очевидной симпатии и разговор с сердцем.

– Что ты имеешь в виду?

Улыбнувшись, я пожимаю плечами, и Бэйли раскрывает рот от возмущения.

– Не понимаю, о чем ты, но мне пора ехать к Айзеку.

– Все ты понимаешь. – Я со смехом открываю дверцу, когда Бэйли демонстративно делает музыку погромче.

Было ожидаемо, что мама разозлится, узнав, что Берни взял меня работать на кухню. Глупо было надеяться, что она придет на смену в боулинг-клуб и не заметит меня. Хотя я продержалась под прикрытием целую неделю. Берни был уверен, что я рассказала маме о подработке, поэтому на меня злятся уже двое взрослых. Хотя даже трое, потому что Фрэнку прилетает парочка бранных слов каждый раз, как только он начинает причитать, что от нашей семьи одни проблемы и шум.

– Я сделала домашнее задание, у меня полно времени, мам, – убеждаю я, натирая сыр на терке. – И мне правда здесь нравится.

– Микки, я не хочу, чтобы ты работала.

– Знаешь, обычно родители ругают детей за курение, алкоголь и наркотики. А ты злишься из-за того, что я делаю то, что мне нравится, да еще и получаю за это деньги.

– Хватит тебе, Глория, – добродушно отзывается Берни, который всегда краснеет и никогда не повышает голос в присутствии мамы. – Микки права, пусть лучше проводит время здесь, чем пропадает неизвестно где и с кем. Я слышал, что подростки увлеклись новой игрой: ходят по краю крыши, что-то вроде русской рулетки. На кухне твоей дочери явно безопаснее.

– Согласна, к тому же я не боюсь высоты, так что меня даже заинтересовала идея с крышей. – Я опускаю натертый сыр в глубокую миску. – И если ты переживаешь, что я не живу нормальную жизнь подростка, то сегодня я иду на футбольный матч. А со следующей недели буду заниматься с Джейком дополнительными занятиями по химии и математике. Я в порядке.

И я действительно верю в свои слова. Теперь я понимаю людей, которые бросают школу. И пусть работа на кухне не легкая и платят не очень много, но даже в горячем цеху в окружении острых ножей и с криком Берни я чувствую себя комфортнее, чем в школе.

За последние дни Пайпер не трогала меня, у локера нет мусора и записок с угрозами. ПАКТ вообще ведут себя подозрительно тихо и даже дружелюбно. Бэйли сказала, что на собраниях «Мемфис Ньюс» ее хвалят, и Констанс даже позвала ее на свою вечеринку. Что бы там ни было, я не доверяю Констанс и компании, в их улыбках всегда кроется нечто зловещее, словно фарфоровые куклы в фильмах ужасов – на вид мило и симпатично, но как только часы бьют полночь, начинается настоящий кошмар.

Джейк и Ник все так же садятся с нами во время ланча, и это еще один красный сигнал, потому что Айрис то и дело посматривает в сторону нашего столика. Хотя не только Айрис, в сторону нашего стола теперь смотрят все, не понимая, почему мы сидим вместе. В целом, мне плевать на это, но я переживаю за Бэйли, а точнее за то, что может вытворить ревнивая Айрис. По сравнению с ней Пайпер просто ангел во плоти.