Живот заурчал, напоминая, что тревоги тревогами, а обед, то есть завтрак по расписанию. Кухню я нашла на первом этаже. К счастью, экономки там не было. Зато топилась печь, и я наконец смогла расслабиться в тепле. Я отрезала добрую треть от каравая, налила себе из бочки воды и, устроившись за столом так, чтобы видеть вход, съела хлеб. Стало немножко легче. Никогда я не надеялась на высшие силы, но сейчас очень хотелось верить, что они, какими бы ни были, выдернули меня сюда не для того, чтобы заставить платить за чужие грехи. Если так — выкручусь. Если нет — все равно далеко не убегу и незнакомом мире, без денег и документов.

Чтобы занять голову и руки, я осмотрела кухню. Большая русская печь, рядом — чугунная плита, похожая на ту, что стояла в моей комнатушке. Деревянный стол по центру. Вдоль стен — низкие шкафы и полки с посудой, и было ее столько, словно в доме жило не четыре человека, а целый полк. Вот только следить за ней явно не успевали: часть чищеная, а часть — позеленевшая от времени. В сундуке, тоже под замком, обнаружились мешки с крупами. Заглянув внутрь, я покачала головой: что овес, что перловка затхло пахли мышиным пометом.

Что ж, вот и понятно что делать в ожидании исправника, чтобы не рехнуться от волнения и дурацких мыслей. Вон и бочка с водой в углу, а закончится — еще найду. Опять же, вся посуда, как на подбор, увесистая, будет чем успокоить, если приказчик или экономка решат разбушеваться. Но сначала… Я заглянула в дно начищенной до блеска медной сковородки. Да уж, такую только ленивый шпынять не будет. Хрупкая блондинка с острым носиком и взглядом олененка. Ну ничего. Стервозное выражение лица в прошлой жизни само собой натренировалось, и в этом освоим, а хрупкость эта наверняка кажущаяся, судя по тому, как легко я выпихнула экономку из комнаты.

Следующие часы — не знаю, сколько их было — я перебирала, промывала и перекаливала крупу, раскладывая ее сушиться тонким слоем на печи, надраивала песком и золой посуду, отскребала ножом от пола толстый слой жира. Когда с улицы донесся конский топот, от начищенной меди слепило глаза, а доски пола радовали белизной — надо только сварить мастику и пропитать их, чтобы снова не пачкались так быстро.

— Сбежала наверняка, — услышала я голос управляющего.

— Нет, я здесь, в кухне! — Я крикнула это как можно громче, чтобы исправник, или как там его, меня услышал.

— Сюда, — угодливо прошелестел приказчик.

Дверь распахнулась. Я с любопытством уставилась на новое действующее лицо.

Дорогие читатели, рада привествовать вас в моей новой истории. Как вы уже поняли, события снова происходят в мире Рутении, в Комаринском уезде:) Напоминаю, что лайки и комментарии радуют автора, а добавив книгу в библиотеку, вы ее точно не потеряете.

А теперь давайте знакомиться с героями.

Глафира, в этом мире Андреевна, Верховская

И то самое «новое действующее лицо»: уездный исправник, граф Стрельцов Кирилл Аркадьевич.

В первый миг мне даже стало стыдно за свое видавшее виды платье, на которое после уборки добавилась еще пара пятен, и руки с заусенцами и обломанными ногтями, под которые забился песок после чистки посуды.

В следующий миг я разозлилась на себя. В конце концов, что мне до этого мужика, даже если он непростительно хорош собой? Высоченный — а может, мне это просто казалось сейчас, с пола. Светлый мундир с золотым шитьем подчеркивает широкие плечи. Мужественные и при этом правильные черты лица. Исправник — а вряд ли это кто-то другой — выглядел настолько безупречно, что мне немедленно захотелось найти в нем какой-нибудь недостаток. Но даже чересчур отросшие темные волосы его не портили.

Я кряхтя поднялась: от скрюченной на полу позы затекла спина. Все же высоченный — пришлось задрать подбородок, чтобы смотреть исправнику в лицо. Головы на полторы выше меня.

Красавец в мундире едва заметно кивнул мне и обернулся к управляющему:

— Представьте нас.

— Кирилл Аркадьевич, это Глашка…

— Глафира Андреевна, — перебила его я. — Очень приятно.

Хотела было протянуть руку для пожатия, в последнюю секунду вспомнила, что в ней по-прежнему нож, которым я отскребала полы. Смутившись, будто девчонка, спрятала обе руки за спину. Разозлилась на себя еще сильнее: веду себя как дура! Эта суета наверняка не укрылась от взгляда исправника. Что он обо мне подумает?

В самом деле дура, как будто больше не о чем волноваться, только о том впечатлении, которое я на него произвела! Да что со мной? Мне же не пятнадцать, в конце концов.

Нет, я в самом деле поглупела. Биологичка, могла бы и раньше догадаться. Этой девочке, место которой я заняла, едва ли семнадцать. А значит, от нее мне досталось не только юное стройное тело и большие глаза, но и все, что к этому прилагается. Гормональные бури и не до конца созревшие лобные доли, которые, как известно, отвечают за самоконтроль.