Первая - и одна из немногих художественных книг о применении авиации в Афганской войне 1979 - 1989 годов. Первая книга автора. Сейчас читателям АТ предоставляется уникальная возможность прочесть ее без купюр, в исходной редактуре.
Лейтенант Егор Савицкий воюет в жарком небе Афгана га новейшем штурмовике Су-25 "Грач". Штурмовки позиций моджахедов, прикрытие колонн и многое другое, из чего складывается жизнь военного летчика-штурмовика. Но Егор Савицкий и не подозревает, как вынужденная посадка на первом подвернувшемся аэродроме круто изменит его жизнь...
Пролог
Георгий Полеводов
Штурмовой удар
(«Пламя над горами»)
Оригинальная версия
Пролог
Бездонно-черная сибирская ночь. Яркие звезды освещают застывшие волны запорошенных снегом вековых сосен и елей. От края до края — тайга. Снежная, величественная, молчаливо-загадочная. Тишина… Лишь иногда с глухим шумом упадет с тяжелой еловой лапы ком снега. Только звезды перемигиваются друг с другом, безучастно глядя на земную твердь.
Две звездочки кажутся больше других, и, спустя некоторое время, можно заметить, что они медленно-медленно плывут по антрацитовому небосводу, увеличиваясь в размерах. Вот это уже не звезды, а две ярчайшие кометы, чертящие небо своими огненными хвостами. Постепенно приходит звук: пронзительно звенящий гул, который превращается в грохочущий рев. Каждый факел бело-голубовато-розового пламени венчает толстый иглообразный силуэт с широким угловатым килем и заломленными назад крыльями. Еще секунда, и два истребителя чуть «вспухли», сбрасывая скорость, консоли крыльев поползли вперед, меняя угол стреловидности несущей плоскости, и огнехвостые машины плавно скользнули к земле.
— «Прилив», я «Рубин-17», прошли ближний привод, разрешите снижение.
— «Прилив», я «Рубин-26», прошел ближний, разрешите снижение.
— Я «Прилив», Рубину-17', «Рубину-26» снижение посадочным курсом разрешаю.
— «Прилив», я «Рубин 17», щитки, закрылки выпустил, шасси выпустил — зеленые горят. Я на курсе, на глиссаде. Разрешите посадку?
— «Прилив», я «Рубин-26», щитки закрылки выпущены, шасси выпущены, на курсе, на глиссаде. Разрешите посадку?
— Я «Прилив», «Семнадцатому» и «Двадцать шестому» посадку разрешаю. Условия: ветер — встречный, правый борт, семнадцать градусов, двенадцать метров в секунду… Полосам сухая.
— Условия принял, захожу на посадку.
Внизу, в непроглядной тьме, вдруг вспыхнули прожектора, неоново-яркая цепочка огней отметила границы полосы. Пара МиГ-23МЛ, многоцелевых сверхзвуковых истребителей слитно выполнила разворот и пошла на посадку. Со стороны самолеты с выпущенными закрылками и шасси напоминали чудовищных взъерошенных птиц.
Головной МиГ «чиркнул» по бетону колесами, опустил на пробеге свой острый нос. Гулко хлопнул, раскрывшись, тормозной парашют, гася скорость. Следом за ним сел и ведомый. Самолеты зацепили тягачами и отбуксировали на стоянку.
Подъехал «Газик» комполка. Пилоты, успевшие вылезти из кабин, вытянулись в стойке «смирно».
— Товарищ гвардии полковник! Боевая задача выполнена. Самолет-нарушитель перехвачен и боевым маневрированием вытеснен за пределы нашего воздушного пространства. Ведущий — гвардии лейтенант Савицкий, ведомый — гвардии лейтенант Тимченко. Разрешите получить замечания?
— Ты, вот что, — пробасил полковник, игнорируя уставные нормы. — Ты с «боевым маневрированием» поаккуратнее, мне камикадзе не нужны.
— Товарищ гвардии полковник, — начал, было, летчик.
— Отставить, гвардии лейтенант!
— Есть отставить, — покаянно ответил тот, но в глазах его блеснули озорные искры.
— Возвращайтесь в «дежурный домик» и отдыхайте, после окончания дежурства Вы и лейтенант Тимченко напишите рапорты. Все, можете идти.
— Есть! — пилоты приложили ладони к летным шлемам.
Летчики дежурной пары пошли к 'дежурному домику, где в готовности номер один располагались остальные летчики их звена.
В полку о Егоре ходили самые разнообразные разговоры и слухи. Одни считали его «отмороженным», другие ругали за слишком независимый характер и экстремальную манеру пилотажа, третьи, и их было большинство, восхищались им. Разговоры разговорами, но за полтора года стать летчиком-истребителем II класса — это все-таки серьезное достижение. Тем более, здесь, где погода не балует своим постоянством, а служба постоянно проходит на грани боевого применения.
Он очень любил летать и летал с каким-то отчаянным фанатизмом и остервенением. Его пилотаж отличался резкостью, стремительностью, каким-то внутренним изяществом. В воздушном бою Егор всегда мог найти единственное, изящное и оригинальное тактическое решение, которое переламывало ход боя и давало ему преимущество в небе.
Он «показал себя» в первом же вылете на технику пилотирования. Вылетели с комполка полковником Соболевым на учебно-тренировочной «спарке» МиГ-23УБ. Дав «добро» на выполнение высшего пилотажа, полковник ожидал от недавнего курсанта осторожного, «по всем правилам» выполнения фигур. С обязательными «площадками», когда после выполнения каждой фигуры самолет переходит в горизонтальный полет. Куда там! Егор закрутил такую карусель из виражей, бочек, иммельманов, переворотов, мертвых петель, завершив программу выходом из крутого пикирования у самой земли. Весь комплекс высшего пилотажа — без «площадок», на максимальных скоростях, запредельных режимах, с максимально допустимыми перегрузками! После полета полковник ограничился одной фразой: «Или убьешься, или станешь классным летчиком». Ветеран войны во Вьетнаме, Герой Советского Союза, сбивший трех «Фантомов»[1], он знал, что говорил.