– Да. Просто замерзла.

– Извини, я заставил тебя долго ждать.

– Ничего, – я улыбнулась.

Трэвис включил обогреватель, погладил меня по бедру, а потом вдруг принюхался и нахмурил брови.

– В машине странный запах, тебе не кажется?

– Хм, нет, ничего не чувствую.

– Пахнет дымом и… чем? Одеколоном? Мятой? Ты правда не замечаешь? – спросил он с легким отвращением.

О боже! Должно быть, на мне остался запах от куртки Томаса.

– Нет, я ничего не чувствую, – бесстрастно повторила я. – Это тебя преследует одеколон Финна, он всегда с ним перебарщивает.

Я включила радио, чтобы отвлечь Трэвиса, и, видимо, это сработало, потому что он стал рассказывать о своем дне. Запрокинув голову, я слушала его и все еще ощущала запах Томаса.

Что, черт возьми, это было?

– Знаешь, я тут подумал… после ссоры у нас еще не было возможности побыть наедине, так что… хочешь, я останусь у тебя на ночь? – с надеждой спросил Трэвис, когда мы подъезжали к дому.

Меня охватило чувство вины: всего несколько минут назад я была одна на парковке с парнем, которого Трэвис ненавидел. И главное, я все еще о нем думала.

Я вздохнула и постаралась ответить как можно более спокойно:

– Да, конечно. Пойдем.

Мне нужно все исправить, стать прежней Ванессой, которая не поддается очарованию первого встречного и не лжет своему парню.

На шкафчике у входа лежала записка от мамы: «Ужинаю с Виктором и коллегами, буду поздно. Целую». Если так будет продолжаться, то скоро я забуду, как она выглядит.

Я быстро разулась, включила обогреватель и босиком прошлась по персидским коврам, расстеленным между прихожей и гостиной.

Ковры. Когда отца взяли бухгалтером в одну международную компанию, мы смогли позволить себе более комфортный уровень жизни: эти ковры были первой дорогой покупкой мамы. Двенадцать лет прошло, а они выглядят так, словно их только вчера привезли из магазина.

Трэвис устроился в гостиной на кресле рядом с диваном, а я отправилась на кухню в поисках чего-нибудь на ужин. Увы, холодильник был пуст. Что за черт! Спасибо за заботу, мама!

– Наверное, придется заказать еду, у меня ничего нет! – крикнула я Трэвису.

– Хорошо! Пиццу или что-то азиатское?

Что ж, не могу не признать: Трэвис прекрасно знает мои предпочтения.

– Здесь неподалеку открыли японский ресторан, говорят, там очень вкусно, – я сняла нужный флаер с магнита на холодильнике, потом вернулась в гостиную и села к Трэвису на колени.

– Значит, ужинаем по-японски.

– Что-нибудь выпьешь? Газировку, пиво? – спросила я, оформив заказ.

– Пожалуй, пиво. Сегодня же за руль уже не садиться.

– Мама всегда держит в холодильнике одну бутылку для тебя. В этом доме может закончиться еда, но вот пиво для тебя всегда найдется.

– Она любит меня чуть ли не больше, чем моя мать, – самодовольно проворковал Трэвис.

– Только потому, что ты напоминаешь ей лучшую версию моего отца в счастливые времена. Так что не слишком обольщайся, – я показала ему язык и сходила за напитком.

– Ну, пока меня это устраивает, а дальше время покажет, кто лучше, – подмигнул Трэвис и сделал глоток.

Его слова меня немного задели, хотя я понимала, что он прав. Долгие годы я верила, что никто и никогда не сможет сравниться с отцом: он был моим героем, мужчиной с большой буквы, моим убежищем. Но, когда я пошла в школу, родители стали все чаще ссориться. Маму постоянно что-то не устраивало в жизни, казалось, ее раздражал даже просто голос отца рядом. Никогда не понимала почему. Ведь именно он обеспечивал нас всем, мама же неблагодарно воспринимала это как должное.

С каждым годом ситуация только ухудшалась: ссоры сменились обвинениями и угрозами, потом случилось расставание и наконец развод. В этом кошмаре я была совсем одна, брошена на произвол судьбы.

Отец психанул, оставил нам дом, немного денег и уехал. Он бросил меня, а ведь я всегда была на его стороне. У нас с ним были особые отношения. Не как с мамой.

Мама… Когда она кричала на папу, меня тошнило. Она обвиняла его в том, что целиком посвятила себя семье и не реализовалась на работе, как это сделал он.

Но потом я узнала о Бетани… И про то, что их отношения с отцом начались задолго до ссор с мамой. Бетани была моложе и сговорчивее моей матери, у нее была успешная карьера. Ей не хватало только одного – семьи.

В последний раз родители разругались, когда мама через общих друзей узнала, что Бетани в положении, а ведь после ухода отца прошло совсем мало времени. Для нас с ней это стало ударом. Я почувствовала себя отвергнутой, что меня предали и ранили до глубины души. Сердце разлетелось на тысячу мелких осколков. Но, чтобы окончательно не потерять отца, я заставила себя смириться с беременностью его новой жены.