Он не был идеален, как и никто таковым не являлся, даже непогрешимый Бог-Император. Но от не отменяет того факта, что Кор Фаэрон занимал крайне важное место в жизни Лоргара. Молча стоял примарх, смотрел на труп и думал. Думал обо всём, что произошло, изучал следы от болтеров и следы могучих ног Джагатая. Как рваные раны на теле Кор Фаэрона были нанесены не кривым мечом, а силовыми когтями, что рвались и до шеи самого Лоргара.

Подняв свой взор Лоргар отправил взгляд к скульптурам Тёмных Богов. Они смотрели на него вчетвером и молчали, ожидая реакции. Лоргар не злился, не был взбешён, он понимал почему происходит это и что это было неизбежно. Это же понимал и Кор Фаэрон, который не стал даже сопротивляться и принял смерть, глядя ей в лицо. Всё ради своего сына, которому было пора избавиться от последней мирской слабости.

И принял этот удар Лоргар достойно, так, словно бы это произошло уже десять тысяч лет назад. Будучи Гласом Истины, но уже не имел права на личные чувства, на слабость и бездействие. Изучение Хаоса, магии и энунции подошло к концу, час подвести итог каждому действию скоро пробьёт и Лоргар обязан был начать действовать.

— Я прощаю тебя, — произнёс примарх, закрыв глаза и веля унести тело отца.

Произнёс это, потому что знал, что убийца до сих пор следит за ним и лишь ждёт того, чтобы в братском сердце появился страх и ужас. Но не боль утраты горела сейчас в сердце Лоргара, а боль к собственному брату, что в порыве жажды мести пал так низко. Он изменился, изменился далеко не в лучшую сторону, как и определил свою «истинную» сущность вовсе не так, как стоило бы.

Всё из-за того, что в своё время именно Лоргару не хватило опыта, мудрости и знаний дабы спасти своих братьев. И с этой ношей ему придётся жить до конца своей жизни.

* * *

В неистовых схватках сходились сотни кораблей, обмениваясь торпедными залпами и совершая кратки варп-прыжки для совершения безумнейших таранов. Прямо в гущу этих сражений прибывали всё новые корабли имперского флота, а во главе них плыла Честь Макрагга. Сам Робаут Жиллиман явился на поле боя и тут же начал своим стратегическим гением объединять все формирования, повышая эффективность даже отрезанных или повреждённых кораблей до безумных уровней.

Стремительно менялись построения, разрезая саму пустоту ударные группировки начали ряд контратак и началось главное космическое сражение, которое определит кому будет принадлежать орбита Ризы. И мрачно взирая на стратегические карты Мстящий Сын своей дланью отдал приказ. Одно его слово и формирования пришли в движение, начав выдавливать врага.

Одним за другим взрывались суда, пылал сам космос, но несмотря на потери капитаны выполняли приказ любой ценой отодвинуть врага от Ризы. Словно герои из древних легенд они шли прямо в пасть ужасных чудовищ, но пасть эта хоть и пыталась сомкнуться, но никогда не могла сделать этого до конца. Могучими кулаками из барж космодесанта, решительными абордажными операциями своих сыновей выбивались клыки отродий Хаоса, явившихся сюда.

— Вы теряете много сил, главнокомандующий, — раздался шепот из-за спины Робаута Жиллимана.

Весь цвет Империума в этот момент возмутился, нахмурился, но никто не посмел сказать и слова. Все ждали лишь решения самого Робаута, что был тут главным. Все следили за его каменным лицом, на которому не появилось ни одной эмоции, ведь любая ошибка могла привести чуть ли не к гражданской войне. Как говорил не абы кто, а лорд-инквизитор Ордо Хронос, что прибывал рядом с примархом постоянно.

В то время как Робаут Жиллиман яростными атаками стремился всеми силами объединить Империум, этот человек… он порой давал такие советы и рекомендации, что не понятно было как он до сих пор не был казнён на месте. И в этом конфликте за Ризу, часть инквизиции была против решения бросить так много сил на защиту этого мира. Предлагались планы по созданию новой сети миров-крепостей после падения Терры, но не её защита.

Однако Робаут Жиллиман тогда жёстко оборвал эти мерзкие речи. Враг Человечества должен был пасть ниц здесь и разбиться об Ризу. Тогда Ордо Хронос начал пророчить будущее, что будет ещё более тёмным, они намекали даже на уже истинную смерть примарха. Делали конечно это издалека и очень завуалировано, но даже это не могло сравниться с тем, что произойдёт дальше.

— Вы же говорили с Ним. Вы знаете, чего Он хочет, — тихо прошептал инквизитор, после чего лицо Робаута Жиллимана вытянулось.

Это уже была та грань, за которую переходить не стоило. Одним велением руки сыновья увели глупца в его покои. Он смел не только перечить главнокомандующему на мостике в присутствии других высших командиров, но и говорил так, будто бы воля Отца известна ему лучше, чем сыну самого Императора. Это было возмутительно, за это он должен был понести наказание — так считал каждый. Но он не понесёт.

Не понесёт, потому Робаут Жиллиман понимал, что тот говорит правду. Как и детали того разговора, что прошёл между Робаутом и Императором… он был скрыт мраком тайны, но сам примарх понимал, что вероятно… вероятно инквизитор не только говорил правду, но ещё и был бесконечно прав. Тот разговор… это было тяжелейшее испытание для Мстящего Сына. Ничто не сравниться с этим, даже наверное сама смерть.

Но не мог Робаут Жиллиман сказать правду другим. Ведь едва он вышел и посмотрел на собравшихся, на их лица полные надежды… они не хотели слышать правду. Более того, никто из них не согрешил настолько сильно, чтобы быть наказаны столь жестоким образом. Что должен был в таком случае сделать Робаут Жиллиман? С каменным лицом сказать всё как есть и дать виток гражданской войне? В Хаосе тогда бы сгорело всё и сразу, а последствия были бы даже хуже если бы Робаут пошёл на прямой конфликт с Экклезиархией.