Не так уж и плохо быть императорским шутом-убийцей. Особенно когда ты из высших одаренных, и тебе можно все. Ну, почти все. Если не считать связывающей по рукам и ногам клятвы преданности его драгоценному величеству. Не моей клятвы. Но император ошибся, и мои оковы рухнули. Теперь я свободен. Хотя для этого мне пришлось умереть и провести в небытие… постойте, сколько лет? Впрочем, неважно сколько. Теперь ничего не помешает мне возродить мой собственный клан, право на который у меня отняли. Ну, здравствуй, новое время...
Annotation
Не так уж и плохо быть императорским шутом-убийцей. Особенно когда ты из высших одаренных, и тебе можно все. Ну, почти все. Если не считать связывающей по рукам и ногам клятвы преданности его драгоценному величеству. Не моей клятвы.
Но император ошибся, и мои оковы рухнули. Теперь я свободен. Хотя для этого мне пришлось умереть и провести в небытие… постойте, сколько лет?
Впрочем, неважно сколько. Теперь ничего не помешает мне возродить мой собственный клан, право на который у меня отняли.
Ну, здравствуй, новое время...
Чужой наследник 5
Интерлюдия
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Глава 24
Глава 25
Глава 26
Чужой наследник 5
Интерлюдия
Павлоград. Дворец алмаза
Через два дня после «инцидента» в Разумовском.
Император обвел взглядом собравшихся за столом представителей силового блока Кабинета. Он специально не собирал никаких антикризисных комитетов, экстренных штабов и прочего суетливого официоза по поводу ситуации в Разумовском. И «силовые структуры» Ожерелья показали себя в лучшем виде. Вернее наоборот.
— Начнем. — Сухо бросил он.
— Малое заседание Кабинета по повелению императора открыто. Присутствуют: его императорское величество…
— Мы все видим, кто присутствует. Протокольный нудеж сегодня можно опустить, Игорь. Не так ли, сиятельные господа?
«Сиятельные господа» торопливо закивали, отводя взгляды. Один лишь секретарь императора Игорь Фанкенштейн брезгливо поджал губы. Он считал, что протокол нельзя опускать никогда. Один раз так сделаешь. Второй. Потом треснет опора мироздания, и Ожерелье падет во тьму. Впрочем, это свое мнение он выскажет императору после. Наедине. Снова.
Лишь двое из присутствующих не прятали глаз.
Его высокопревосходительство тайный советник Александр Пушкин — министр военной промышленности. Именно он, под вой и обещания суицида министра финансов, продавил три года назад решение о постройке пяти «Громовержцев». Четырех для министерства колонизации и одного для ССО. И только действия Громовержца можно быть назвать полностью успешными во время недавних событий. Пушкин, несмотря на очень воинственную фамилию, единственный в этом царстве мундиров был в гражданском костюме.
Второй человек, не опустивший взгляда, был Василий Андреевич Жуковский. Но это в силу врожденной тупости или храбрости. Жандармский генерал-майор, начальник ОЖК (отдельный жандармский корпус) сверкающий двумя звездами на серебристом погоне без просвета выглядел, как и положено подчиненному перед лицом начальства, лихо и придурковато. Шрам, пересекающий все лицо, придавал его облику дополнительного военного шарма.
Державин крепко сжимал свою красную папку и глядел прямо перед собой. Его мысли витали где-то далеко от протокола и от нынешнего совещания вообще.
Неприметный человечек, в мундире действительного статского советника, морщил нос. Начальник тайной службы — Александр Сергеевич Грибоедов привык отчитываться перед государем частным порядком. Заседания Кабинета он посещал редко, отговариваясь занятостью. А сейчас его, вполне возможно, ожидала публичная порка. Его служба проморгала просто все, что могла.
И, наконец, главком ССО, генерал-лейтенант Константин Дмитриевич Бальмонт. Он, похоже, не знал, куда деть руки, а смотрел куда угодно, только не на императора. Собственные вооруженные силы Ожерелья были невелики, в половине фортов за оборону отвечали кланы, но они были. Но, судя по их действиям во время кризиса, их с тем же успехом могло и не быть.
Замыкал силовой блок Борис Александрович Скопин-Шуйский — начальник императорской охраны в чине полковника. С него спроса не было. Но он понимал, в каком тихом бешенстве пребывает император. С детства с ним вместе, как-никак. И поэтому просто рассматривал потолок. Красивый такой потолок. С росписью известного мастера второго века после Выплеска. Влететь под горячую руку могло и ему.
— Итак, заседание открыто. — Продолжил император после продолжительной паузы. — На обсуждение выносится вопрос вне повестки. Вы все, кроме Державина и Пушкина, жидко обосрались, сиятельные господа. Действия полиции были вполне приемлемыми, учитывая все обстоятельства. Пропустим жалкий лепет оправдания. Каковы ваши выводы из произошедшего? Василий Андреевич, тебе слово.