Но три лодки были совсем другими, более вытянутыми — по семь пар весел с каждого борта, гребли и капрал со своими «шестовиками», оттого и скорость была чуть больше. Зато вместо шеста в носу была установлена двенадцатидюймовая труба, в которой находилась торпеда, вернее сигарообразная «метательная мина». Небольшой пороховой заряд вышибал ее из аппарата, перед этим раскручивался винт, и с дистанции в семьдесят ярдов эта штука могла уничтожить на реке любой корабль, если попадет, конечно. Взрыватель должен сработать, их многократно проверяли, понеся уже две потери, и вроде оснований для беспокойства нет. Обслуживали «адскую трубу» уже два «нормально подготовленных» минера — сержант и капрал, а на самой лодке имелись три-четыре «пассажирских» места для командира отряда и чинов сопровождения, включая сигнальщика-горниста. Но удалось построить только три нормальных миноносца, тех самых «торпедных бота», пусть и примитивных, но для боя в реке смертельно опасных. А весельная лодка во многом выигрывает перед паровым катером, которые вовсю использовали бразильцы, и главный параметр скрытность — ночью нет шума от работы машин, и не валит из трубы густой черный дым, который днем легко увидеть с большого расстояния. Одна беда — человек плохая замена мотору, и долго грести не в состоянии, требуется отдых.

Да и шестовые мины «ударного действия» установили не просто так, а от великой нужды. Алехандро попытался все максимально упростить — дело в том, что гальванических батарей не имелось, не забирать же их у телеграфистов. Та же беда с проводами — их протянули по стране, но чтобы перебросить через реку в аргентинский город Коррьентес «ресурса» не хватило. Раньше новости распространялись долго — от Буэнос-Айреса до Асунсьона пароходу идти неделю. Но тут стало легче — доходили телеграммы, пусть и с «пересадкой», но с началом войны оборвалась единственная ниточка, соединявшая Парагвай с миром. Получить требуемое оснащение стало невозможным делом в условиях плотной блокады, а в соседнюю Боливию, что сейчас вполне лояльная к Парагваю, нормальных дорог нет.

— Правь на флагман, — коротко приказав сержанту, Алехандро поднял руку, ориентируясь на свой компас — определил азимут, когда взирал сверху. Целью избрал самый крупный корабль — фрегат «Амазонас», что возвышался на реке настоящим исполином. Вот его вышибать нужно первым — на нем команды четыреста душ, треть на вахте, когда на корветах и канонерских лодках по семь-восемь десятков членов экипажа. Так что любую приближающуюся «пирогу» может встретить град ружейных выстрелов, и шансов подвести мину под борт будет ничтожно мало. Просто перестреляют гребцов, а без хода атакующая «пирога» превращается в мишень. Да еще сама мина нешуточная угроза для экипажа — любая пуля пробьет обшивку и может последовать взрыв. Но если опустить ее в воду, то вероятность гибели значительно увеличивается, примерно две из трех лодок заранее обречены. И «миноносец» имеет не больше шансов на выживаемость — скверно, конечно, но ставки слишком высоки. Да и ценность настоящего военного корабля даже с десятком «пирог» несопоставима по своей стоимости и значению — тут как говориться, «дешево, но сердито».

— Пошли, грести тихо, может быть, и без шума подкрадемся. А туман помешает нас разглядеть, только когда очень близко подойдем…

Мартинес не договорил, но и так понятно, что может случиться. От пули камуфляжная куртка плохая защита, как и черная роба минера или матроса, а ядро просто разломает борт, если попадет, про бомбу и думать страшно — разнесет в лохмотья все доски, в щепочки превратятся. Так что лучше всего тихонько подкрасться, и пустить мину под борт — такого «подарка судьбы» бразильцы явно не ожидают. Лучше в носовую часть — теплилась надежда, что в таком случае хотя и будет пробоина, но котлы с колесами не пострадают, деления на отсеки тут нет, о борьбе за живучесть во время подрыва самые смутные представления, к тому же ночь и на фрегате только вахта. Так что вражеский корабль быстро затонет, причем у него всего несколько футов под килем, даже «счастливых» семи не наберется. И главное — можно будет заделать пробоину — ныряльщики есть, прикрыть «пластырем», подвести пароходы и начать откачивать воду помпами. А там довести в Асунсьон и поставить на ремонт — такой трофей на весь мир произведет впечатление…

— Тьфу ты, нельзя делить шкуру неубитого медведя, — сквозь зубы пробормотал Алехандро, кляня себя в три погибели. Как мальчишка о подвигах размечтался, не время о таком думать. Результат нужен, результат, и при этом в живых остаться — мертвая тушка ему самому не нужна, особенно в самый нужный момент. Он мог бы не пойти в эту атаку, не дело командующего флотилией в «рукопашную» бросаться на утлом челне на боевой фрегат. Вот только вся штука в том, что сейчас его воспринимают хоть и за «своего», к иностранцам полного доверия пока нет, нужны для этого годы, как говорится «пуд соли съесть», но считают «выдвиженцем» всемогущего «хефе». И хотя определенный авторитет он самостоятельно «заработал», но необходимо показать храбрость и одержать «личную» победу, тогда доверие всех матросов и офицеров будет полным, как и безграничное уважение. А это многого стоит, особенно когда ты знаешь, чем на самом деле может окончиться эта война для страны, проигранная уже после сражения при Риачуэло…

— Налегай на весла, налегай. Мину к пуску товсь!

Охнув, яростно произнес Алехандро, когда «покрывало» тумана стало редеть, и появился «просвет», а в нем массивный корпус трехмачтового фрегата с огромными колесами по бортам всего в кабельтове, левее по курсу впереди — атака шла под небольшим углом, он правильно вывел миноносец, где-то сзади шли «пироги» — все пока происходило по плану. Но идти вблизи вражеской канонерской лодки было смертельно опасно, в любой момент вахтенные могли их заметить, и прогремит убийственный залп. Все тело покрылось липким холодным потом — ожидание внезапной смерти страшная штука, не каждый справится с нервами. И тут сердце екнуло, Алехандро понял, что наступил самый решающий момент. На «Амазонас» никакой суеты — такое ощущение, что вахта спит, а не бдит.

И он яростно произнес, теперь счет пошел на секунды:

— Левыми загребай, правыми «бань». Торпедой — пли!

Этой команды ждали все — долгие и утомительные тренировки сделали свое дело. «Миноносец» повернул на боевой курс, и через несколько секунд его сильно встряхнуло — раздался хлопок, и «сигара Лопеса» тяжело выпала из аппарата. И тут же целеустремленно направилась к вражескому фрегату, он ее хорошо видел, как и след торпеды. И держал взглядом до того момента, когда со страшным грохотом рвануло, яркая вспышка ослепила, навалилась чернота, и он не удержавшись на банке, повалился на спину…

Чего только не придумали изобретательные янки и дикси в годы своей гражданской войны в первой половине 1860-х годов, сражаясь между собой на морях, заливах и реках…

Глава 18

— Ни хрена себе громыхнуло…

Алехандро быстро пришел в себя, крепко выругавшись — в минуты напряжения он часто переходил на русские слова, которые при сеньоритах и детях произносить не принято. Но эффект минной атаки оказался поразительным — произошел взрыв чудовищной силы, хотя заряд слабоватый вроде — всего-то два десятка килограмм нитроцеллюлозы, зато ощущения неописуемые. Да и вражескому фрегату этого вполне хватило — даже показалось, что «Амазонас» чуть ли не подпрыгнул на месте, видимо, глубина под килем на самом деле небольшая, и взрывная волна отразилась под днищем.