— Зачем ты пришла, Лена? Дядю разозлишь. Тетушки скандал устроят. По жопе ремнем давно не получала?
В тоне и словах столичного политика зашита явная издевка. Я для него — взбалмошная малолетка, явившаяся ночью в гостиничный номер. Но чего еще было ждать от Андрея Темирова? У него в голове одни сделки в обмен на голоса.
— Я пришла к вам с просьбой… Точнее предложением. Дядя хочет выдать меня замуж за сына одного из наших старост. Я его не люблю. И я должна поступить на вокальный факультет. Экзамены через месяц…
— Ты хочешь, чтобы я нанял тебе репетитора или купил билет на поезд?
Он продолжает издеваться. А я разрываюсь между желанием послать его к черту и пониманием, что он — мой единственный шанс все исправить.
Я не засяду дома в роли идеальной греческой жены. Не буду рожать нелюбимому детей и молча глотать все его прихоти. Я выбираю позор.
— Я предлагаю вам сделку. Договор на одну ночь. Вам это ничего не будет стоить. Завтра вы уезжаете, а сегодня… Станьте моим первым мужчиной.
В тексте есть: очень откровенно, разница в возрасте, невинная героиня
Ограничение: 18+
Глава 1
Андрей
– Дрюх, а это правда, что греки в жены только целок берут? – задав вопрос вполне серьезно, Ромчик смотрит на меня в ожидании ответа.
А я даже не знаю: смеяться или плакать.
Замерев на несколько секунд, приподнимаю бровь. Но осознав, что однопартиец не шутит, опускаю взгляд в стакан с виски и покачиваю. Да уж...
Не дождавшись ответа, Рома продолжает:
– Тут так написано: «в греческих общинах, хранящих традиции, всё так же ценят женскую чистоту». А Ксюха твоя – гречанка?
Тяжело вздохнув, я отставляю стакан на стол.
– С Ксенией мы почти в разводе, Ром. Ты думаешь, мне очень хочется обсуждать, девственницей я ее взял или нет?
Рома обижается на резкость. Отмахивается и снова утыкается взглядом в мобильный, продолжая «изучать матчасть».
Виктор Михайлович в это время заканчивает телефонный разговор и возвращается к нам. Садится за стол и переводит взгляд с Ромчика Бутова на меня.
– А это, кстати, плохо, что вы с Ксенией разводитесь, Андрей.
Только нравоучений от партийного руководства мне в этой жизни не хватало. Визуально сохраняю спокойствие, а внутри крою всех трехэтажным матом.
Я, блять, в курсе что это плохо. Но с предательницей я как-то жить не хочу. Прости меня, партия. Целую в обложку твой святой устав.
– Тут уже ничего не сделать, Виктор Михайлович. Репутация репутацией, но это не я свою задницу засветил в гостинице с левым мужиком. Дальше я могу либо по ютуб-каналам ходить рассказывать, как жестко меня наебала жена, либо развестись тихо и забыть.
Развожу руки.
Еще дальше отталкиваю стакан.
Не хочу пить. Голова и без алкоголя кругом. Работы дохуя. Проблем дохуя. Ксюха тоже пилит. Пытается мириться. Видимо, муж-депутат нравится ей больше, чем ебарь-тренер. Но глотать её «оправдания», каждое из которых сводится в итоге к тому, что я сам виноват: много отлучек, командировок, мало внимания, не стану. Взрослые люди, они же клиенты, жены, избиратели, принимают решения. Делают выборы. И несут за них ответственность.
А я на всем этом играю.
Виктор Михайлович смотрит на меня долго, хмурясь. Ему скоро шестьдесят. Я в школе учился, а он уже слыл акулой в мире политики.
Трижды депутат. Дважды министр в разных правительствах.
Безоговорочный лидер выстрелившей на последних выборах партии, в которую попал и я.
Андрюша Темиров. Тридцать три годика. Еще недавно – CEO финтех компании, а в последние два года – депутат. Уже вроде как прошаренный. Местами пресытившийся. Но не лишенный амбиций.
Когда в жизни творится дичь, амбиции в принципе спасают.
– Но ты ж грек, Дрюх? Я не путаю?
Одновременно с Виктором Михайловичем перевожу взгляд на Ромчика. Как спец он, конечно, говно, но обстановку разряжает неплохо.
– Да, Ром. Я грек. Но в душе не ебу, целок сейчас замуж берут или нет. Женился сто лет назад.
– А теперь разводишься. И всех нас подставляешь, потому что для избирателей мы душой и телом за семейные ценности…
Про семейные ценности мне втирает Рома, который ебет всё, что движется. Об этом знаем все трое. И все трое политкорректно молчим.
Ладно.
Не девиц обсуждать собрались.
Игнорируя Ромку, возвращаюсь к Виктору Михайловичу.
– Так что там за греческое дело?
– Интересное дело, Андрей. Я бы даже сказал, крайне важное.
Он встает, подходит к доске с изображенной на ней картой одной из прибережных областей. На ней – пунктиром начерчены внутренние границы районов.
– Знаешь, что это?
– Знаю, конечно. Округа. Один мы на выборах взяли. Два – нет.
– Точно, Андрей. Точно. Территории, плотно заселенные этническими греками. Берегут свои традиции. Чужих не любят. Не пускают. – Я всё это помню из детства. Сам происхожу из одного из таких поселков. Только вырвался в семнадцать и больше не возвращался. Не тянуло. – А ты знаешь, что там сейчас обсуждается передел границ и объединение?
Молчу. Брови хмурю. Личного головняка сейчас много, но сам на себя злюсь, что пропустил тему. Это важно.
– Нет.
Виктор Михайлович кивает. Возможно, считает меня потенциально слабым звеном. Возможно, наоборот хочет вывести в сильные. Его так сходу не раскусишь. Надеюсь, меня тоже.
– Там сейчас три района. А будет три новых объединенных общины. С новыми границами. И в зависимости от того, как объединятся…
Поверх карты он выводит плотные границы красным маркером. Потом другие – синим. И третьи – зеленым.