Шрифт:
– Я выполнял твое благословение.
А мы что делаем с благословением священника? Да что хотим, то и делаем. Урезаем, подправляем, забываем, откладываем на потом.
Между прочим, за это с нас спросится. Что отвечать будем, православные?
У священника духовный опыт – не моему чета. Мою пустыню он уже прошел и может теперь вести по ней других. Знает, где в ней камень и раскаленный песок. А где путь к роднику. Ибо его стоянки – далеко отсюда. Быть может, уже на подступах к земле обетованной. Или на берегу Иордана. Или за ним. Не мое это дело, его пути познавать. Но на моих он меня направляет.
– Я не могу молиться. Тащу себя, тяну, ненавижу за это, но все равно, раз за разом опускаю и утреннее и вечернее правила.
– Бывает. Делай так...
БЛАГОСЛОВЕНИЕ
– Благословите ли ехать в поездку?
– А ты сама как считаешь, нужно это?
Да что мне считать-то. Ручки – ковшиком, бровки – домиком, глазки – пуговичные, походка – уточкой. И скороговоркой, с придыханьицем:
– Как благословите, батюшка.
– Ну нет. Сначала реши, потом придешь и благословишься.
Да не хочу я ничего решать. Просто скажите, как надо. Не тут-то было.
Сначала испытай варианты решения твоей проблемы. Под единственным углом зрения – какой из них пойдет на пользу твоей душе и душам ближних. Не можешь понять умом – вымаливай решение. И лишь остановившись на чем-либо, иди к священнику, и он даром Святого Духа засвидетельствует: «Да, это верно» либо «Нет, так не годится».
Только так. Свой опыт – и поверх него благословение.
Но нам это не нравится.
Мы хотим либо делать так, как решили (иначе – зачем было и решать?), либо чтоб решали за нас. Вариант: «Не чихну без благословения!»
Вот идет священник. К нему подходят, сложив руки ладонями крест-накрест, правая сверху: «Благословите, батюшка».
Благословляет.
Милый такой, приятный обряд.
Правда, иногда он начинает несколько раздражать и нервировать. Выходит, например, отец настоятель из трапезной, с двух сторон – живой коридор: сложенные ладошки, умильные личики, кто-то следом семенит – не успел, кто-то деликатно работает локтями, проталкиваясь поближе. Все это крайне нелепо – и участвовать в представлении не хочется. Отхожу в сторонку. Раз отхожу. Другой. Третий. Двадцать пятый. И вот в какой-то момент в голове щелкает – видно, пришла пора выяснить и этот вопрос.
После занятий в воскресной школе все разошлись, я осталась в классе одна, мыла пол – была моя очередь. Учитель уходил. Рвануться за благословением, огибая длинный ряд столов? Можно, конечно, но как глупо это будет выглядеть. Да и зачем? С этим я и обратилась к нему: зачем? Что это – церковный этикет? «Благословите» вместо вежливого мирского «здравствуйте, батюшка» и «до свидания, батюшка», которые до сих пор рвутся с губ в соответствующих ситуациях? Или попытка обезопасить себя, подстраховаться на дорожку? Благословлюсь – и меня окутает такое светлое чистое облако, которое охранит от злого человека, мчащейся машины, летящего сверху кирпича? («Боже мой, какая пошлость!», – как говаривал господин Мерзляев в фильме «О бедном гусаре замолвите слово».)
Да, я и сама понимаю, что все это – ответы неверные, но тогда тем более: зачем?
Батюшка ответил примерно так: каждый получает то, чего ждет и просит. Вот сейчас я иду мимо вас и в своем священническом благословении могу подать вам благодать Христову. Но вам это не нужно, вы заняты. Значит, мимо вас прошел Сам Господь Иисус Христос. А вы остались при своем усердии и своем вымытом поле.
Швабра треснулась о плитки – подхватывать было некогда: мой учитель – и с ним Христос – уже почти скрылись за дверью.
Однако успела.
Благословите!
ПУТЬ В НЕБО
Священники стоят перед алтарем: «Не отвержи мене от лица Твоего и Духа Твоего Святаго не отними от мене». Лицом к Нему, а за ними, за их спинами, ими защищенные, за ними следом, по их следам и путям – все мы. Они ведут за собой в Царство Небесное, к престолу Божию тех, кто хочет и может следовать за ними.
Это реальность.
Но прочувствовать ее во время службы удается редко. Литургия как путь в небо.
Из проповедей настоятеля протоиерея Сергия Филимонова (усеченное, пересказанное и переложенное):
«Не осуждайте своих пастырей. Вы не знаете священнических крестов. Ибо многое от вас скрыто. И если вы видите их изнемогшими, погружающихся в дремоту во время исповеди – помолитесь о них».
«Мне глубоко безразлично, кто и что подумает и скажет обо мне. Но мне глубоко небезразлично, о чем спросит меня Господь, когда я предстану пред Ним».
«Умер о. Василий. Но я не скорблю. Ибо еще один пастырь предстал ныне пред лице Создателя, дабы молиться о своих чадах, обо всех нас».