— Разрешите отлучиться? — обратилась Ольга к врачу. — Я обязана быть на своем заводе.

Врач кивнул, и она, соскочив со ступеньки, подбежала к товарищу, схватила его за локоть, потянула на себя, потребовала:

— Ну скажи же, что там с мартенами?

Баташкин с трудом разжал губы:

— Все печи вышли из строя… Прокатные станы тоже… И высоковольтная линия повреждена…

— Какой ужас!.. Но куда же все идут, если завод разрушен?

— Штаб истребительного батальона объявил тревогу… Сборы в рабочем садике…

— А Павка Тимков не возвращался из города? Ты случайно не видел его?

— Нет, не видел.

— Тогда… Тогда я с тобой!

Ольга решительно тряхнула короткими стрижеными волосами и, все еще не отпуская локоть Баташкина, словно она опасалась теперь, с разрушением мартенов, утратить былую связь с товарищами, направилась решительными же шагами, в ногу с парнем, к старинному рабочему садику.

Здесь уже лепился народ, колыхался и гудел растревоженно:

— Куда Сазыкин запропастился?.. Давай Сазыкина!.. Отмитингуем, да и за дело!..

Но коренастый большеголовый Сазыкин, комиссар истребительного батальона, уже рассекал толпу то левым, то правым плечом. На комиссаре в обтяжку сидела военная гимнастерка; на одном его боку поблескивала кобура, на другом — планшетка.

— Товарищи рабочие бойцы! — говорил он на ходу зычно, набатно. — Фашистские танки прорвались на северную окраину города. Бои развернулись у самых стен Тракторного. Скрывать нечего: этот прорыв оказался неожиданным. Наших войск на городском оборонительном обводе явно недостаточно. Советское командование рассчитывает на помощь рабочих отрядов… Кто хочет слово сказать?

В ответ громыхнуло:

— Не в словах дело, комиссар!.. Мы свое слово немцам скажем!.. У нас не языки — руки чешутся!.. Ты, комиссар, оружие выдавай — вот что!..

Тогда вышел из толпы, встал рядом с комиссаром грузный мосластый болтовщик листопрокатного цеха, лейтенант запаса, отныне командир батальона Поздняков и начал прилежно-буднично, словно производственное задание, объяснять: «Оружие получим из резервов Десятой дивизии войск НКВД и, как только прибудут два автобуса, отправимся на Тракторный завод, в распоряжение генерал-майора Фекленко, начальника автобронетанкового центра, ну, а ежели к утру автобусы не подъедут — пойдем строевым маршем до места назначения». И тут же, как бы стараясь отрешиться от своего буднично-тусклого, усталого голоса, Поздняков раскатисто, без всякого перехода, приказал:

— Батальон, стр-р-ойсь!

Толпа разлепилась и вмиг вытянулась цепью. Ольга очутилась между Андрейкой Баташкиным и невесть откуда подскочившим Суриным.

— Соколков? — стал выкликать командир, развернув перед собой длинный бумажный свиток, похожий на раскатанный бинт.

— Есть! — лихо отозвался Соколков.

— Бахметьев?

— Бахметьев в строю.

— Ребриков?

— Ребрикова ранило за станком…

— Одарюк?

— Убит Одарюк… Ремонтировал ракетный миномет…

— Баташкин?

— Я! — И Андрейка шагнул вперед.

— Сурин?

— Есть Сурин, — пробасил бывший бригадир сталеваров.

— Тимков?

Наступила пауза.

— Тимков, повторяю, здесь?

— Я за Тимкова, — негромко, но твердо и резко, даже вызывающе произнесла Ольга.

— Кто это «я»?

— Я, Жаркова, из второго мартеновского!

Командир подошел к девушке, сказал:

— Да ведь ты же, товарищ Жаркова, не числишься в батальоне. Сейчас все заводские девчата на переправе. И ты тоже должна…

— Нет, я за Тимкова! — прервала Ольга. — Тимков подрапал за Волгу… Я видела!.. А стрелять я умею. Это многие подтвердят. И вы это сами знаете, товарищ командир!

— Допустим, знаю. Однако есть приказ насчет…

— Нет, из батальона я не уйду! Не подводила товарищей в труде — не подведу и в бою.

Поздняков отвернулся, глянул вопросительно на Сазыкина: как, дескать, быть? Но тот, усмехнувшись, переадресовал это обращение рабочим:

— Решайте вы, товарищи, насчет Жарковой.

— А чего ж тут решать! — раздались голоса. — Огонь-девка!.. С нами ходила на стрельбище!.. Добрым будет солдатом!.. Надеть на нее штаны — вот и весь сказ!..

По цепи прокатился игривый мужицкий смешок.

— Смир-р-но! — скомандовал Поздняков. — Отставить разговорчики! — И, помолчав, прибавил с явным для себя облегчением: — Товарищ Жаркова! Согласно воле нашего отряда, вы зачисляетесь рядовым бойцом.

— Служу Советскому Союзу! — не замедлила откликнуться Ольга.

В положенное время подкатили два автобуса, и бойцы истребительного батальона (их было 94 человека) поехали в конец проспекта Сталина, на северо-западную городскую окраину, — поехали, как подумалось Ольге, на правах самых обыкновеннейших пассажиров, потому что никто, кроме комиссара Сазыкина, еще не имел оружия.