Я вежливо улыбалась и кивала, всем своим видом показывая, как мне важна свежесть и качество продукта, и потихоньку шла дальше. В сторону симпатичного двухэтажного каменного дома, на котором красовалась вывеска с портняжной лентой и иглой.

Открыла дверь и первой пропустила вперед детей. Но стоило им войти в лавку, как из глубины светлого помещения послышался недовольный окрик:

– А ну пошли вон отсюда, бродяжки!

Лили испуганно повернулась ко мне, но я уже закрыла за собой дверь и произнесла со всем достоинством, на которое была способна.

– А нельзя ли повежливее общаться с покупателем?

После небольшой, в два шага, прихожей начинался светлый круглый зал со стойкой с одной стороны и небольшим диванчиком с другой. Невысокий подиум для примерки напротив широкого зеркала, комната, скрытая серой шторкой, и множество вешалок с одеждой на любой случай.

– Мы не обслуживаем сирот. – Безапелляционно заявила девушка чуть старше самой Эвелин.

Я демонстративно огляделась.

– Не вижу здесь сирот. Вижу только того, кто отказывается заработать денег. – Вздохнула и снова взяла детей за руки. – А жаль. Я планировала как следует облегчить кошелек своего дорогого и щедрого мужа. Идемте, детки. Поищем другую лавку. Поприличнее.

После моей речи началось какое-то волшебство. Девушка враз расплылась в улыбке и, разве что не приседая в реверансах, стала заверять меня, что она просто ошиблась из-за плохого света. И сразу не разглядела прелестных ангелочков и их… тут она запнулась, пришлось подсказать ей, что я приемная мать детей, которым требуется новая одежда.

Из уст девушки лился мед с сиропом и патокой, пока она демонстрировала все детские наряды, что были у них в наличии. Потом предложила снять мерки, чтобы пошить что-то индивидуальное, но я остановила ее. Выбрала для Лили небесно-голубое платьице и шерстяной плащ с рукавами и капюшоном. Для Логана нашлись прекрасные, будто на него пошитые штаны, темно-серая рубашка и совершенно кукольный плащик, который оказался ему впору. На обувь я пока не замахивалась, но попросила добавить к покупкам пару чулок для девочки, носки для мальчика, шарфы и две детские сорочки.

Девушка метеором летала по лавке, складывая на прилавок то одно, то другое. Дети притихли у двери, но я видела, как у Лили горят глаза, а Логан в нетерпении притоптывает на месте.

– Мы ведь можем сразу переодеться? – Я нацепила маску высокомерия и горделивости. Хотя мне очень хотелось расплыться в улыбке, глядя, как Лили с недоверием кусает губу и переводит взгляд то на прилавок с ее новым платьем, то на свои старые башмаки.

– Конечно, дэйна. – Засуетилась продавщица и откинула шторку, за которой пряталась вместительная примерочная. – Прошу сюда.

Дэйна. Значит, это не титул, а скорее обращение к представительным гражданам. Нужно запомнить.

Пока Лили с Логаном примеряли обновки, я занялась своим гардеробом. Вместе мы подобрали отличное теплое платье с мягкими рукавами и свободным кроем, домашнее одеяние, состоящее из легкой блузы с бантом на спине и длинной юбкой с глубокими карманами, а также утепленный плащ глубокого изумрудного цвета с тремя большими пуговицами. А вот с сорочкой вышло недопонимание. Я хотела обычную ночную рубашку, самую простую и удобную. Но продавщица старательно подсовывала мне какие-то вычурные неглиже с завязочками и кружевом. В итоге я не выдержала и потребовала принести мне что-то наподобие детской ночнушки, но моего размера. На что продавщица, едва не плача, ответила, что у них нет ничего подобного. Пришлось из всего вороха кружева выбирать самое приличное. В итоге остановилась на темно-зеленой, до колена, сорочке с черным кружевом по краям. Видимо, придется, где-то еще искать халат, чтобы не разгуливать в таком виде по дому.

Когда дети были одеты, а наши покупки уложены в большой бумажный сверток, я с замиранием сердца, но с непроницаемым выражением спросила, сколько я должна. Девушка что-то мелко расписала на отрывном листочке, протянула мне и дополнительно озвучила вслух:

– Две тысячи пятьсот мистардов.

У меня глаза на лоб полезли. Две тысячи? А сколько же это в голдорах?

Девушка, вежливо улыбаясь, смотрела на меня. Я же, надеясь, что Джеспар Мортон не оказался скупердяем и не выслал на содержание супруги монеты самого низкого достоинства, спокойно произнесла:

– У меня при себе только голдоры.

– Два с половиной. – Тут же ответила хозяйка лавки. И поспешила добавить. – Но разницу мне придется выдать в мистардах. Или же, если пожелаете, мы можем оформить долговую расписку.

– Благодарю, обойдемся без расписок. – Я отсчитала прямо в кармане три монетки и выложила на прилавок.

Девушка тут же смела их в выдвижной ящичек со своей стороны и стала отсчитывать сдачу. Я выразительно выгнула бровь, глядя на стопку серебристого цвета монет. Я же сейчас звенеть буду при ходьбе, как восточная танцовщица!

– Простите, сейчас! – Заметив мой взгляд, девушка мигом достала небольшой мешочек и ссыпала в него мистарды. Протянула мне. – Благодарю, дэйна.

“Носите, не снашивайте”, – мелькнуло у меня в голове. Да, в этом мире условия будут получше, чем в моей молодости, когда каждому, наверное, довелось постоять на картонке, примеряя одежду “на вырост”.

Я поудобнее перехватила сверток, поманила детей, и мы вышли на улицу. Припомнив цены, которые называли торговцы на свои товары, я мысленно присвистнула. Джеспар Мортон немного вырос в моих глазах. Триста голдоров могли обеспечить достойную жизнь на протяжении как минимум года. К тому же мне не нужно было платить ни за свет, ни за газ, ни за содержание жилья. Разве что стоило разобраться, откуда брать дрова, когда мои запасы иссякнут. И что-нибудь сделать с освещением. Потому что каждый раз возиться со свечами у меня желания не было. А если здесь есть какие-то масляные или другие лампы, то стоило использовать их.