Шрифт:
Онтария лежала на кровати с компрессом на голове и напоминала умирающего лебедя. Ключи я увидела сразу. Они были надеты на пояс женщины. Разводить светские беседы мне было некогда, поэтому я подошла к невестке и схватилась за кожаную тесьму, украшенную какими-то бляшками. Онтария несколько секунд таращилась на меня обалдевшим взглядом, а потом завопила дурным голосом.
– Кастилия! Помоги-и-и-и!
Я посмотрела на служанку через плечо, вложив в свой взгляд всю злобу, на которую была способна.
– Только подойди, удавлю.
Кастилия закрыла лицо руками и запричитала, забившись в угол. Я же продолжила бороться с невесткой. Она вцепилась мне в руки, пытаясь оторвать их от пояса. При этом родственница издавала звуки, похожие на гудок тепловоза.
– Да ты посмотри на нее! – раздраженно рявкнула я и, скинув конечности Онтарии, влепила ей щелбан. Причем самый настоящий, который в простонародье называют «фофан». Кладешь ладонь на лоб человека и оттягиваешь средний палец.
– А-а-а-а-а! – завыла невестка, прижимая руку к голове. – Убила-а-а-а!
Тем временем я расстегнула застежку пояса и сняла ключи.
– Жива будешь, не волнуйся.
Пройдя мимо трясущейся Кастилии, я вышла в коридор, где меня ждал испуганный Гудвин.
– Что произошло, Пенни?
– Онтария не хотела ключи отдавать, – хмыкнула я. – Где кабинет?
– Нет! Я запрещаю! – раздался из спальни надрывный крик. – Не сметь!
– Ага, ага… как же… – я в ожидании уставилась на старика. – Ну?
Он опять повел меня по коридорам, а сзади слышался топот каблуков невестки. Она бежала за нами, видимо намереваясь помешать мне войти в кабинет.
– Гудвин! Старая пиявка! Я изобью тебя! Выкину из замка! – задыхаясь, кричала Онтария. – Натравлю собак!
– Не бойся. Ты мой слуга и никто тебя не тронет, – я многозначительно взглянула на Гудвина. – И с этих пор ты будешь делать только то, что я тебе скажу.
Кабинет находился на первом этаже в самом конце коридора. Старик остановился, со страхом глядя на приближающуюся невестку, а я потрясла ключами.
– Какой из них?
– Вот этот, с круглой головкой, – сказал Гудвин, и я воткнула его в замочную скважину. Но как только дверь начала открываться, Онтария рванула вперед, отталкивая меня в сторону. Она ворвалась в кабинет и сразу бросилась к столу из красного дерева. Открыв ящик, невестка схватила какую-то бумагу, сдав себя этим с потрохами, после чего попыталась засунуть ее себе в декольте.
– Зря, – вздохнула я, направляясь к ней. – Эх, шашлыки с люлями!
Онтария бросилась в сторону, зацепилась ногой за ножку кресла и упала на пол.
– Сама все сделала, – я оседлала ее, запустила руку в вырез платья и достала бумагу. – Так… что у нас здесь? Завещание… Отлично…
– Ты поплатишься за это! Мариес вернется и… – закатилась в визге невестка, но я оборвала ее:
– Не впечатлила. Можешь не трудиться нагнать на меня страху. Все, отдыхай. Вечером я озвучу, кого из слуг заберу с собой. Какую живность прихвачу… Ах, да, деньги приготовь, дорогая невестка. Иначе…
Я сделала жест, будто скручиваю невидимую шею и подмигнула Онтарии. Теперь мне точно нужно убираться из этого места. И чем раньше, тем лучше. А сейчас ванна, ванна и еще раз ванна!
Глава 5
Помывочная произвела на меня угнетающее впечатление. Похоже, в замке вообще ничего не делалось. Продуваемая сквозняками полутемная комната с огроменным очагом больше походила на адовую пыточную. Покрытые налетом котлы для стирки, паутина по углам, сваленные в углу вальки и рубели, которым, видимо, редко пользовались. Хозяева из Онтарии и брата Пенелопы были явно никудышными.
Я закашлялась от дыма, который наполнял комнату. Похоже, что и дымоход был неисправен. Как и все в этом доме.
Мне пришлось самой наполнять себе бадью, набирая воду большим медным черпаком. Все немногочисленные слуги, имеющиеся в замке, были заняты и, естественно, никто меня обслуживать не спешил. А заставлять гнуть спину старого Гудвина было для меня вообще за гранью. Оставив ведро теплой воды, чтобы полить себя после купания, я разделась и забралась в бадью. У меня даже в носу засвербело от запаха черного куска мыла, найденного на полке. Фу, какая гадость! Но, как говориться, за неимением лучшего…
Сначала я вымыла волосы, намылив их несколько раз, а потом уже отдраила кожу куском грубой мешковины. Бедная Пенелопа, как она жила в такой грязи? Слава Богу, что еще по голове не ползали… Из такой-то гривы вывести «живность» было бы не так просто.
Помывшись, я замоталась в застиранную простынь и присела у догорающего очага. Все это мытье, конечно, одно название. Дым впитывался в мокрые волосы, да и одежда не внушала доверия в плане чистоты. Наверное, считалось, что если на ней нет пятен, то уже хорошо. Ну ничего, главное выбраться отсюда. А дальше я уже стану строить свою жизнь. Единственной проблемой было жилье. Но если в завещании сказано, что я могу уйти, взяв с собой слуг и животных, значит, мне было где притулить голову.