Автобус продолжал мчаться, все больше приближаясь к конечной станции. Вскоре он был у пригородного контрольно-пропускного пункта. Гауптман с лошадиным лицом, тот самый, что отвозил а управление абвера Аскера Керимова, стал проверять документы пассажиров. Всех их пригласили в комнату начальника пункта. Гауптман вызывал каждого к столу и поочерёдно опрашивал. Затем документы возвращались, и прошедший проверку пассажир выходил, чтобы вновь занять место в машине.

Так были отпущены четверо. Пятым к столу подсел Александр Гришко. Гауптман полистал его паспорт, осмотрел полицейское свидетельство, дававшее право на въезд в ряд западных районов страны, задал несколько вопросов. Гришко ответил.

— Хорошо, — сказал гауптман, возвращая документы. — Вы свободны, господин Попеску. И я могу сделать вам комплимент: отлично говорите по-немецки. Почти никакого акцента, который, как я думал, обязателен у каждого румына… Знаете ли вы другие языки?

— Только свой родной и вот — язык вашего великого народа.

— Хорошо, — повторил гауптман. — Больше вас не задерживаю.

Гришко встал, поклонился и вышел. Теперь он был встревожен ещё больше. Разумеется, вопрос о языках был задан ему неспроста.

Пару минут спустя комнату гауптмана покинул и Эрих Фогт. Вскоре все пассажиры были в сборе. Автобус тронулся и въехал в город.

На центральной площади Гришко сошёл и направился в гостиницу. Завтра среда — день, когда предстояло встретиться с тем, ради кого он прибыл сюда. Но Гришко понимал: идти на явку он не может, прежде чем не отделается от наблюдения. А повидать Керимова он должен был обязательно. В руки советской контрразведки попал ещё один агент той самой шпионской школы. Теперь о ней было известно гораздо больше. И связной имел задание — передать Аскеру Керимову приказ готовиться к приёму группы парашютистов, помочь им организовать изъятие документации и архивов, а затем уничтожение самой школы, её руководителей и обучающихся.

Вот и гостиница. Портье будто ждал его — номер был предоставлен быстро, без обычных в таких случаях проволочек. И здесь, идя с ключом по коридору, Гришко вновь увидел того, с кем проделал первую часть пути в автобусе. Правда, агент был сейчас не в замшевой куртке, а в другой одежде, но Гришко хорошо его запомнил и тотчас узнал.

Он вошёл в номер, поставил саквояж, снял и повесил на спинку стула пиджак. Подойдя к окну, Гришко задумался. Комната была на втором этаже, окно выходило в сад. И Гришко решился. Когда стемнело, он выключил свет, бесшумно открыл окно. Он спустится в сад и уйдёт. Время до полуночи можно провести в каком-нибудь кино, там «подцепить» женщину и пойти к ней… При, мысли об этом его покоробило, но другого выхода не было — он не мог оставаться на улице ночью. О паспорте, который остался у портье, Гришко не думал — имелись другие документы. Правда, на паспорте была фотография… И все же Гришко надеялся, что сможет завтра выйти на явку, а затем исчезнуть…

Он сел на подоконник, перебросил через него ноги, сполз вниз по карнизу, повис на руках. До земли теперь было недалеко. Он разжал пальцы и спрыгнул вниз.

— Не двигаться, — произнёс сзади голос. — Поднять руки!

Гришко, только что выпрямившийся после прыжка, резко согнулся, кинулся в сторону. Он наткнулся на кого-то, ударил. В темноте раздался стон. Человек упал, увлекая за собой и Гришко. Завязалась борьба. На него навалился ещё один, потом ещё… Силы были неравны. Вскоре Гришко сидел, прислонённый к дереву, со скрученными за спиной руками, щурясь от направленного в лицо яркого света фонаря.

Прибыл автомобиль. Гришко усадили на задний диван. По бокам поместились двое. Впереди, рядом с шофёром сел агент, наблюдавший за ним в коридоре. На коленях у него покоился чемоданчик Гришко.

— Поехали, — сказал тот, что сидел справа.

Гришко окосил глаза и увидел высокого худощавого человека в тёмном штатском костюме и чёрном берете.

Это был Грегор Ост.

Через час арестованного лично допрашивал генерал Вейс.

Александр Гришко сидел, глядя в сторону, и молчал.

— Ладно, — сказал Вейс, — вы не желаете назвать своё имя, национальность, на кого работаете. Все это понятно. Вы сильный человек, и я уважаю таких. Но для вас все кончено. Вот, — он жестом указал на лежавшие на столе бумаги, — вот ответ из Бухареста, вот донесения тех, кто сопровождает вас уже много дней. Никакой вы не румын. Вы русский.

У Гришко чуть дрогнули веки.

— Вы русский, — продолжал Вейс, — и мы знаем это. Говорите, выкладывайте все: куда шли, зачем или… к кому?

Гришко молчал.

— Быть может, вы сделаете это ради… — генерал быстро взглянул на бумаги, — ради вашей Наташи?

Гришко резко выпрямился, поглядел в глаза Вейсу.

— …И ради вашего Стёпки? — бесстрастно закончил шеф абвера.

Александра Гришко будто токам ударило. Он мгновенно вспомнил ночь в Кракове. Конечно же, именно в ту ночь, которую он провёл в общем гостиничном номере, приснилась семья — жена и сын. Его долго мучили какие-то кошмары, чудилось, что с ними происходит несчастье… Он видел их, хотел предостеречь, звал… И, наверное, вслух произнёс имена!.. Гришко вспомнил, как, проснувшись, он сел в кровати, огляделся. Кровать одного из соседей была пуста. Тогда он не придал этому значения. Но теперь!.. Значит, тот самый тощий старик услышал и донёс…