Продолжение приключений в мире Уйын. Отстойник освобожден, что дальше? Где искать пропавшую жену? Он пока ни на миллиметр не приблизился к цели, ради которой и попал в этот мир.
Глава 1 Возвращение
Он стоял на ровной, покрытой мелкими трещинами, гранитной площадке, плывущей, как в безбрежном океане, в белоснежной пене светящихся простором облаков. Небо над головой. Огромное голубое небо, соединенное бесконечностью с космосом, с ослепительным шаром, пылающего жаром жизни солнца. Такое можно увидеть только из иллюминатора самолета, с земли не видно, с земли все не такое бесконечно-огромное, и не такое ослепительно яркое.
Легкий ветер взъерошивал волосы, запуская прохладные пальцы порывов, в развивающиеся локоны. Максим все чувствовал, все понимал, только не мог шевелиться, и не мог говорить. Запах озона, такой восхитительный, как во время летней грозы, при каждом вдохе наполнял легкие, и только тонкий привкус крови, портил приятное ощущение.
Он умер, это понятно. Но нет никакого тоннеля, описываемого теми, кто вернулся после клинической смерти. Нет никаких пронесшихся мгновенно воспоминаний всей жизни, не давят грехи, и никто из близких не встречает его, в этом мире вечности.
Он помнил, что пуля побила грудь. Не было боли, только недоумение от вида окровавленной ладони и крик Угрюма. Друг просил не умирать. Но разве от Художника это зависит? Разве есть в смерти его вина? Нет, он не прав. Конечно же есть. Расслабился на минуту. Подумал, что уже победил, и вот результат. Глупая смерть.
Кто же теперь вытащит из игры Аленку? Кому есть, кроме него до нее дело? Он дал себе обещание, и не сдержал слово. Это страшно, не выполнить то, в чем сам себе клялся. Пахнет предательством. Конечно же никто и никогда его не осудит, внезапная смерть смывает кровью, данное слово, но сам-то себя он уже не простит никогда, если конечно у него еще есть это «никогда». Свою совесть не унять?
Над плитой, из марева облаков поднялась голова огромной змеи. Неторопливо, на гранит из неба, как из воды на берег, выползло длинное тело, толщиной с трубу газопровода. Извиваясь, приблизилось, свернулось в кольцо и замерло, раскачивая морду с трепещущим красным языком между белых как снег игл клыков, внимательно рассматривая парализованного Художника, зелеными, бездушными глазами, с вытянутыми в черточки игл зрачками.
Полоз. Это был он. Максим сразу понял, кто пришел встречать его в мире смерти. Страха не было, скорее любопытство. Художник даже, скорее всего рассмеялся при виде этого бога Уйына, и смех его был бы глупым и неестественным, но не получиться, мышцы парализованы. Он тряпичная кукла с фарфоровым лицом, которая не падает на ватных ногах только потому, что чья-то воля не дает этого сделать.
Хотя почему чья-то? Вон он, виновник всех его бед. Раскачивается рассматривает жертву, готовый сожрать того, кем наигрался. Протяни руку и… Схвати за горло, сдави до хруста в ладонях и держи, пока трепыхающееся тело не обмякнет, пока глаза не выкатятся удушьем и не остекленеют…
— Какой ты оказывается злой. — Прошипела змея, и рассмеялась. — Твои желания забавны. Что же ты меня так разочаровал Максим Гвоздев, а точнее Художник. Я надеялся увидеть прекрасную игру, а в итоге наблюдал глупую смерть. Ты так лихо начал, и так бездарно закончил.
Полоз внезапно окрасился красным цветом, и с его клыков закапала кровь.
— Убьем его. Он не достоин жизни. Слабая, тупая кукла дала себя подстрелить. Он разочаровал нас, он плохой игрок. — Все вроде тот же шипящий голос, вот только поменялась интонация, и Максима окатил могильный холод, покрывший душу льдом страха.
— Нет. Я не согласен. Каждый имеет право на ошибку. — Змей внезапно окрасился в зеленый цвет лета, и воздух наполнился запахами разнотравья. — Он будет играть дальше. Он такой забавный, он достоин жить. — Волна любви растопила лед в сердце, согрев теплом.
— Как же мне вас примирить. — Змей стал обычного окраса. — Видишь Художник, как ты умудрился своим глупым поведением, поссорить две мои неразделимые половинки. — Полоз задумался и опустил голову на кольца свернутого тела, закрыв глаза. — Подожди немного, я подумаю, как с тобой поступить.
Цвет змеи менялся постоянно, видимо в зависимости от того, какая в данный момент сущность говорила, но в слух не произнеслось ни единого слова, ни единого звука, даже шипящие дыханье прекратило доноситься до слуха стоящего в оцепенении Художника.
Так продолжалось довольно долго. Тяжело стоять, ждать и смотреть, как решается твоя судьба. То, что сейчас идет выбор между тем, чтобы вернуть его в мир игры, или окончательно убить, Максим понял, и вдруг ему так страстно захотелось жить, что он смог выдохнуть из себя:
— Хочу. — Но тут же горло перехватило спазмом, и вкус крови усилился.
Змей медленно поднял голову, и с интересом посмотрел на свою игрушку.
— Ты меня удивил. В этом месте могу говорить только я. Те, кто тут иногда бывает, стоят, слушают и молчат. Ты смог прервать спор моих сущностей, и они в первый раз согласились друг с другом. Они обе согласились, что ты странный. Но вот убить тебя или нет, решать уже буду я.
– Убить. — Налился красным цветом Полоз.
— Нет, я не согласен, он должен продолжить игру. — Зеленый цвет, растекся волной по телу змея.