Девочкам понравилась новая игровая площадка, особенно после того как были показаны ее возможности, а вот их матери были не в восторге, особенно Кеори. Хотя простые мячи не могли навредить ребенку, особенно на первых уровнях, но разыгравшись и видя наглядное подтверждение своим успехам, когда поднимаются уровни сложности, мы не сразу заметили небольшие с нашей точки зрения проблемы. Пусть падение на деревянные доски намного лучше, чем на каменные плиты, но даже так, от частого столкновения локтей и коленок с полом, у нас появилось большое количество ссадин.

Мне с Наруко, с нашей повышенной регенерацией, было плевать на царапины и небольшие синяки, но все эти падения наглядно отобразились у Карин, за что были наказаны все мы вместе. Вот только зря Кеори запретила своей дочери играть с нами в мяч, ведь уже на следующий день Карин присоединилась к нам, сбежав из-под домашнего ареста.

Хотя мы не знали про наказание, нам тоже досталось за то, что позволили ей играть с нами, и Кеори не успокоилась даже после того как Карин показала матери намотанные бинты на локтях и коленках. Из-за возникших разногласий доступ к кубу запретили нам всем, пока мать с дочерью не смогли договориться.

Теперь за нашими играми будет всегда кто-то приглядывать, а после мы в обязательном порядке должны были проходить осмотр у Кеори, и не дай Ками, если у нас найдут что-то больше чем царапина. Пусть это решение было не лучшим, так как мы не сможем выкладываться по полной, но даже так мы смогли получить выгоды. Во время дежурства Кушины мы могли дурачиться еще больше, ведь она не оставалась наблюдателем, а присоединялась к нам, из-за чего нам приходилось объединяться против сильного соперника.

С Кушиной детям было проще найти общий язык, ведь несмотря на то, что она получила воспитание от Мито, а после стала матерью, красный перчик осталась такой же пацанкой, предпочитающей помахать кулаками вместо того, чтобы сидеть на месте и заниматься монотонной работой. Мне даже иногда становиться страшно какой может вырасти Наруко с такой матерью, у которой ментальный возраст похоже не увеличился, а наоборот откатился назад. Видя же их вместе, когда те пытаются учиться, становиться спокойнее, ведь Кушина зная все возможные уловки, не дает Наруко сачковать, при этом она старается объяснить дочери новый материал простым языком, из-за чего ей самой приходиться дополнительно учиться.

А вообще, у нас появилось некоторое подобие распорядка дня, хотя и весьма условное. Из-за того что мы с Наруко утром находимся в пределах деревни, нам приходиться выполнять простую зарядку самостоятельно и только днем, если у нас получается пробраться в лагерь, мы можем по настоящему заняться собой. Перво-наперво мы приступаем к медитации в стиле Узумаки. Перебирая выращенные цепи, мы пытаемся, как можно более подробно запомнить ее структуру, и только после того, как сознание настраивается на нужный лад, мы наполняем цепь чакрой, стараясь не только ощутить каждое звено, но и почувствовать в них свою чакру.

Пока от нас не требуют создавать свою цепь чакры, но уже сейчас мы тренируемся выпускать чакру наружу, стараясь придать ей плотность за счет контроля и количества. Мне в этом плане в какой-то степени проще за счет хорошего контроля, но даже так мне все еще не привычно выпускать сырую чакру без каких-либо формул. Со временем я, наверное, приноровлюсь работать на голом контроле, а сейчас же я ограниченный количеством чакры в своем теле, учусь создавать небольшие и простые фигуры, развивая, таким образом, свое пространственное воображение.

После того как наша пятая точка онемеет от неподвижного сидения, мы переключаемся на гимнастику, чтобы разогнать кровь по венам и разогреть мышцы перед активными играми. Анко показала мне, в какие узлы может завязаться человеческое тело, поэтому мне приходиться попотеть, чтобы при нашей следующей встрече с ней, меня насильно не скручивали буквой зю, наказывая так за лень, перед тем как показать новое упражнение.

А вообще встречи со змейкой стали для меня некоей отдушиной. Жалко только, что видеться мы могли не часто, ведь ее свободное время приходилось в основном на ночь. Ее детство и работа в отделе дознаний выработали у девушки, на грани приличия, черный юмор, и при этом, рассказывая о смешных для нее случаях, она иногда забывала, что перед ней ребенок.

Из ее рассказов и недомолвок я узнал, что Анко после расставания с Орочимару прописалась в отделе дознаний. Поначалу она находилась в отделе как подозреваемая в сговоре, а после осталась там подрабатывать, общаясь с людьми, которые знали о прошлом Анко, и поэтому не шептались у нее за спиной, видя за ее возведенным фасадом, девушку с непростой судьбой.

Анко поначалу хотела припрячь меня, как свою личную домработницу, за то, что она будет проводить со мной много времени и ей якобы будет некогда самой убраться. Я же ее обломал, когда пригрозил, что больше никогда не принесу ей данго или другие сладости, раз она выбрала такой способ оплаты. Единственное на чем мы сошлись, так это на том, что я буду ей помогать с готовкой, взамен и сам буду вместе с ней питаться.