Два «Котобоя», или Школа юных моряков

Весна припозднилась. Море было ещё в ледяной скорлупе, но солнце пасхальным яйцом уже каталось по небу, и снег на берегу начал подтаивать.

Котаускас продолжал писать свои мяумуары. Шустер изучал в компьютере устройство старинных парусных судов и давал советы Афоне. Старпом в последнее время увлёкся резьбой по дереву и мастерил неплохие кораблики.

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

Весна припозднилась. Море было ещё в ледяной скорлупе, но солнце пасхальным яйцом уже каталось по небу, и снег на берегу начал подтаивать.

Котаускас продолжал писать свои мяумуары. Шустер изучал в компьютере устройство старинных парусных судов и давал советы Афоне. Старпом в последнее время увлёкся резьбой по дереву и мастерил неплохие кораблики.

– Если раскрасить и покрыть лаком, можно в музейную лавку сдать, – похвалила мужа Марианна. – А то у нас одни матрёшки да коты. А тут новый ассортимент.

– Не для того делаю, – отвечал Афоня.

– А для чего?

– Для Васьки. Надо его к морской жизни приучать. Не сегодня завтра ручьи потекут. Будем модели запускать и к плаванию готовиться!

– Игрушки? – пожала плечами Марианна. – А не поздно ли?

– Всё лучше, чем по деревне со шпаной шляться.

Васька был рыжий, в отца, только вокруг правого глаза было тёмное, как у Афони, пятно. Словно ему дали в глаз, а синяк так и не прошёл.

Афанасий души во внуке не чаял:

– Ты знаешь, что тебя назвали в честь знаменитого мореплавателя Васьки да Гамы, который…

– Знаю, – кивал внук, слышавший это, наверное, раз сто. – Дед, а можно я гитару возьму?

С началом марта юные коты собирались на крыше музея и по вечерам орали на всю деревню «Мурку».

– Ладно бы что-то приличное пели, – морщился старпом. – «В полоску сердце моряка» или «Если радость на всех одна». А то вопят уголовные песни.

– Что такое «уголовные песни»? – интересовался внук.

– Это… такие песни, за которые раньше в угол ставили, а теперь – пожалуйста!.. В общем, рано тебе ещё по крышам лазить, – говорил Афоня. – Гитара останется дома. И ты тоже.

– Да, дед. – Васька делал вид, что идёт спать. Но как только темнело, удирал через открытую форточку на улицу.

Сёстры, Ксюша и Катюша, наутро обо всём докладывали бабушке. Марианна была строгой бабкой и, в отличие от родителей, могла запросто надавать по заду.

– Поскорей бы ты забрал его в море! А то совсем от лап отобьётся, – хмурилась она. – Вон уже по форточкам лазить начал…

– Так ведь по своим, а не по чужим, – заступался за единственного внука дед.

Весна плохо действует на юные неокрепшие умы. И взрослых-то котов иногда тянет на подвиги, а что говорить про молодёжь. По Котьме поползли слухи, что в деревне появилась банда «Ух». Расшифровывалось «Ух» как «усатые, хвостатые». Занималась банда мелким хулиганством: кому кирпичей в трубу накидают, у кого рыбу из подвала унесут. Шлында жаловался, что у него из лавки «Северная старина» три чугунных котелка и два печных ухвата стащили.

– Если поймаю, я этим «ухарям» ухи пооткручиваю, – грозился он. – Три новых старых котелка, и ухваты были ещё не ржавые…

– Кому, кроме него самого, котелки да ухваты понадобились? – поделился сомнениями Котаускас.

– Может, выдумал, – пожал плечами старпом. – Этот соврёт – недорого возьмёт.

Ни к Котаускасу, ни к Афоне хулиганы в дом не залезали. То ли боялись, то ли уважали котобоев.

Но если Шлында, продававший старый хлам за новые деньги, мог соврать, то старая Марфа выдумать ничего не могла.

– Козу мою напугали, рога ей пытались отпилить. Бедная Машка уже третий день не даёт молока, – пожаловалась она Марианне.

– Рога?! А кто пытался отпилить? Ты видела?

Марфа была подслеповата. Она и днём плохо видела, а в сумерках и подавно.

– Тёмно было…

– А коза что говорит?

– Ничё не говорит. Коза за-заикается.

Всё это выглядело странно и непонятно. Машка была нраву смирного: не бодалась и по чужим огородам не лазила. Так зачем отпиливать ей рога?