Из неё выглянул парень, покрытый сажей с головы до ног. На груди, щеке и руке мальчишки красовались порезы, но он улыбался. Невероятно жутко улыбался. По спине Юсупова пробежал холодок. Он как будто увидел саму смерть. А секундой спустя — он узнал парня. Это был тот самый ублюдок, убивший его людей, сделавший младшего сына сумасшедшим.

— Ты-ы-ы… — с ненавистью протянул Юсупов, собираясь потянуться к мане.

Но атаковать парня он не успел. Мальчишка за долю секунды оказался рядом, ухватил барона за руку и прошептал:

— Приятного аппетита.

Жуткая боль прокатилась по телу Юсупова, от чего тот едва не потерял сознание. Рухнув на колено, он скорчился от невероятных страданий. Перед глазами поплыло, а когда взгляд прояснился, Аркадий Емельянович понял, что мальчишки нигде нет.

Поменявшись местами с мимиком, я очутился в узком камине. В нос тут же ударил едкий запах гари вместе с поднятой мимиком сажей. От этого я едва не начал чихать. Сдержавшись, выглянул из камина и понял, что в комнате кроме меня никого нет. Хотя, если бы тут хоть кто-то был, я бы услышал либо крик, либо уже сражался с этим кем-то.

Выбравшись из камина, я закрыл глаза, позволяя эхолокации отрисовать местность. Она услужливо зацепилась за мельчайшие звуки и с помощью них создала в моём разуме карту. Карту, изменяющуюся в реальном времени. И прямо сейчас в коридор выбежал мужчина. Судя по его сердцебиению, он взволнован. Приложил что-то к уху. Похоже, это телефон. Я подкрался к двери и услышал:

— Срочно доложи, что происходит, — прошипел мужчина.

Голос в трубке стал что-то говорить, но мне было плохо слышно. Пришлось слегка приоткрыть дверь. Благодаря этому, я услышал обрывок фразы «Аркадий Емельянович, барак спалил четырёхрукий монстр. Производим ликвидацию». Ага! Аркадий Емельянович, именно так и звали Юсупова. Можно сказать, что мне повезло. В противном случае, мне бы пришлось устроить тут резню.

— Какой ещё монстр, твою мать? — прошипел в трубку Юсупов. — Ты, кретин, карту видел? До ближайшего разлома сотни километров. Откуда на территории моей усадьбы мог взяться монстр? И что значит — он без следа исчез? Если к концу дня у меня на столе не будет полного отчёта об инциденте, то это ты без следа исчезнешь вместе со своей вшивой семейкой. Всё понял? Выполнять, — зло выплюнул Юсупов, а после медленно повернулся и посмотрел на меня.

Увидев его растерянное лицо, я не сдержал хищного оскала. Юсупов даже вздрогнул. Секунду он тупо пялился на меня, не моргая, а после с ненавистью протянул:

— Ты-ы-ы…

Я почувствовал, как Юсупов потянулся к мане, и не дал ему даже шанса ею воспользоваться. Молниеносно рванув вперёд, я ухватил его за руку и прошептал:

— Приятного аппетита.

Одновременно с этим мысленно отдал приказ Ут передать доминанту «Вечный голод». Из кладовой моей пещеры исчез один кристалл и перекочевал к Юсупову, заставив его лицо исказиться от страданий. Я отпустил руку ублюдка, пытавшегося меня убить, и активировал пространственный обмен, вернувшись обратно в Кунгурскую десятиэтажку. Всё-таки доминанта пространственного обмена чертовски полезна.

Следующим пунктом моего плана снова был Мимо. Призвав Мимика, я повесил на него метку пространственного обмена и отправил в виде сокола в сторону Уфы. Сам же направился к Семёнычу. Старый брюзга облюбовал автомастерскую, расположившуюся в промзоне. Вместе с Петровичем они ограбили близлежащие магазины инструментов и полностью оснастили новую оружейную мастерскую.

Подходя к зданию, нынешней оружейки, я услышал ритмичные звуки музыки. Два хриплых голоса вразнобой горланили вроде бы одну песню, но делали это слишком по-разному, из-за чего казалось, что они пытаются друг друга перекричать, навязав сопернику свою собственную мелодию.

— Кружатся в небе ласточки,

А я домой иду .

Тебе , любимой бабочке,

Цветы я принесу!

Ах ты , паскуда старая!

Уже давно с другим?

Заколочу все двери я

И подпалю вас с ним!

Александра-а-а! Алекса-а-андра!

Пылай и ни о чём не сожалей!

Александра-а-а! Алекса-а-андра!

Отправляйся в ад скорей.

Да, да. Песня была мерзейшая. А старики пели её хуже во сто крат, чем был оригинал. Пришлось их остановить. Войдя в мастерскую, я первым делом выключил магнитофон. Семёныч тут же разразился матерной тирадой:

— Твою бога душу мать! Ты чё делаешь, паскудник?! — обернувшись, он увидел меня и расплылся в радушной улыбке. — Михал Константиныч. Здасьте. А мы тут это. Порядок наводим. Вон, гляди, какая красота, — золотые зубы Семёныча блеснули в тусклом свете лампы.