Это странное сходство воображения и памяти удивило многих в научном сообществе и привлекло внимание прессы – журнал Science внес это в десятку прорывов года [113] , – но это не стало полной неожиданностью. Это предсказал почти столетием раньше английский психолог сэр Фредерик Бартлетт: его труды легли в основу представления о том, что мы пользуемся мысленными конструкциями (то есть схемами), чтобы обрабатывать и упорядочивать окружающий мир.

Бартлетт начал исследовать человеческую память в 1913 году, в аспирантуре Кембриджского университета [114] . После защиты диссертации он сосредоточился не на памяти, но на культурной антропологии и применении психологии к военному делу [115] . К счастью, в какой-то момент он вернулся к теме памяти и в 1932 году опубликовал самую важную свою работу – книгу «Запоминание: исследование в области экспериментальной и социальной психологии» (Remembering: A Study in Experimental and Social Psychology) [116] .

Книга Бартлетта была резким отступлением от традиции исследований памяти, заложенной Германом Эббингаузом еще в 1885 году. Эббингауз измерял запоминание странной, бессмысленной информации в строго контролируемых условиях. Бартлетт же опирался на свой опыт в практической психологии и антропологии; он наблюдал и описывал, как мы пользуемся памятью в повседневной жизни. Говоря кратко, Бартлетт скорее стремился понять, как мы запоминаем, а не просто измерить сколько.

В своем самом известном эксперименте Бартлетт познакомил группу добровольцев из Кембриджского университета с индейской народной сказкой «Война привидений», которую выбрали именно потому, что ее культурный контекст был совершенно чужд английским студентам. Испытуемые Бартлетта запоминали суть сюжета, но совершали характерные ошибки. Дело было не просто в том, что они не могли припомнить какие-то подробности – они подстраивали подробности под свои собственные культурные нормы и ожидания. Каноэ превращалось в лодку, охота на тюленей – в рыбалку.

Обдумывая эти результаты, Бартлетт отметил, что, пусть люди и вспоминают некоторые подробности из прошлого, их воспоминания в лучшем случае приблизительны. Он заключил: «Вспоминание – это не активация заново бесчисленных закрепленных, безжизненных и фрагментарных следов. Это творческая реконструкция». Мы не просто заново проигрываем события из прошлого, но пользуемся небольшим объемом контекста и вспоминаемой информации как отправной точкой для того, чтобы вообразить, что могло бы случиться в прошлом. Мы составляем историю на лету, опираясь на личный и культурный опыт, и обогащаем получившийся сюжет теми подробностями, что вспомним. Идеи Бартлетта – ключ к пониманию того, почему мозговые механизмы воображения и памяти не полностью независимы друг от друга – и те, и другие опираются на извлечение знания о том, что может произойти, но не обязательно о том, что произошло.

Поскольку память по природе своей – реконструкция, наши воспоминания иногда способны зажить собственной жизнью. Вспомним Брайана Уильямса, бывшего ведущего новостей на канале NBC. Во время хоккейного матча New York Rangers в 2015 году Уильямс рассказывал, как в 2003-м ездил со своей новостной командой в Ирак и их вертолет сбили реактивной гранатой [117] . Его рассказ тут же опровергли несколько ветеранов-очевидцев. За время, проведенное в Ираке, Уильямс никогда не попадал под неприятельский огонь, а вот в эпицентре скандала вполне себе очутился: его рассказ прозвучал как неприкрытая ложь.

На самом деле Уильямс с командой летели примерно с часовым отставанием от трех военных вертолетов, один из которых действительно сбила реактивная граната, и всем трем пришлось совершить аварийную посадку в пустыне. Их нагнал и вертолет Уильямса, а из-за песчаной бури они все застряли в пустыне на несколько дней. Отдельные подробности, которые описывал Уильямс в 2015 году, совпадали с тем, что произошло на самом деле, но история, которую он рассказал спустя двенадцать лет, принадлежала не ему, а солдатам из сбитого вертолета. Уильямс извинялся, пытался все списать на «туман в памяти», но было уже поздно. Журналистская честь была запятнана, его заподозрили во лжи ради репутации. Уильямса на полгода отстранили от работы, и в конечном итоге он ушел с поста ведущего вечерних новостей NBC.

Я не могу сказать, намеренно ли Брайан Уильямс приукрасил свой рассказ, но, если следовать презумпции невиновности, кажется, что он вспомнил множество верных элементов, но воссоздал принципиально неверный сюжет. Его творческая реконструкция пошла наперекосяк.

Наши воспоминания обычно не так далеко отклоняются от цели, как рассказ Уильямса об Ираке, но обширные научные данные позволяют считать, что иногда мы с уверенностью вспоминаем то, чего на деле не происходило. В 1995 году Генри Рёдигер III и Кэтлин Макдермотт из университета Вашингтона в Сент-Луисе продемонстрировали это в рамках эксперимента, о котором теперь рассказывают почти в каждом вводном курсе психологии [118] . Они просили участников заучивать списки слов, таких как: